Записки Императорского Русского Географического общества по отделению этнографии, том второй издан под редакцией действ. члена Л. Н. Майкова, 1869 г.

Е.К. Огородников

МУРМАНСКИЙ И ТЕРСКИЙ БЕРЕГА ПО “КНИГЕ БОЛЬШОГО ЧЕРТЕЖА”.(продолжение, часть 4)

[601]

Древние следы пребывания Лопарей на столь обширном пространстве указывают вместе с тем и на то, что движение Лопарей, теснимых своими соседями (Корелами, Чудью и Русскими) совершалось с юга на север. Это движение относительно Русской Лапландии и Корелии, кроме местных преданий, подтверждается и историческими свидетельствами, встречающимися в русских актах. Сведения этого рода, хотя и скудные до XVI века, не оставляюсь сомнения в том, что дальний север Лапландии, если не с X века, то позднее, уже находился в зависимых отношениях от Новгорода, ограничивавшихся, конечно, собиранием дани с Лопарей Терских и Кольских. Что касается до местностей, занимаемых южною часть Кемского уезда, то о них, по отношению к Лопарям, не встречается исторических свидетельств, может быть, и потому, что эта часть уезда, служившая путем движения Корелов с юго-востока и северо-запада, позже других освободилась от опасностей внутренней неурядицы, позже других установилась в полном пподчинении уже не новгородской, но московской власти, выдержавшей продолжительную борьбу с Шведами.

Враждебные отношения Шведов к Русским и походы их друг на друга, вызванные первоначально борьбой за преобладаниее на берегах Онеги и Двины, не раз выражались разорением Лопской и Корельской земель. Так, еще в 1411 году летописи наши упоминают о походе Новгородцев “на Мурманы”, коих они “повоеваша” под предводительством двинского воеводы Якова Стефановича¹. Где именно разыгрался этот поход, летописи не указывают, но если это произошло где либо далеко от берегов Двины и Онеги, то можно думать, что этот поход, как и последующие, всего удобнее мог быть совершен морем, с целью разорения прибрежных шведских владений. В 1419 году известен поход Мурманов, которые “пришедши войною в 500 человек, в бусах и шнеках”, разорили значительную [602] часть принадлежавшего Новгороду прибрежья р. Двины и между прочим “повоеваша в Варзуге погост Корельский”, то есть, погост, стоявши на р. Варзуге, впадающей в Кандалагску губу². Поход, бывший в 1496 году с берегов Двины внес разорение в землю Каянскую, где тогда Русские завоевала семь рек и обитателей р. Лименги привели в подданство России. Не останавливая водворения московской власти в этих местах, походы Шведов в Русскую Лапландю и Корелию сделались особенно часты и разорительны с конца XVI века, когда Шведы обратили свои притязания на Корельский берег Белого моря. Из актов этого временя видно, что в 1580 году “приходили Немецкие Свиские люди с Каянского (из Каянии) на нашу украйну в волость в Ринозеро”, как доносил царю Иоанну Грозному из Соловецкого монастыря воевода Киприан Оничков; из того же акта видно, что в волости этой, вероятно, принадлежавшей Соловецкому монастырю, сделан был Оничковым острог, и Русские победили Шведов³. Волость Кемская также подвергалась разорению от Шведов; в архиве Кемской ратуши сохранилась рукопись 1727 года, в коей говорится: “В лето 7087 (1579) и 7098 (1590) оная Кемская волость от Шведов дважды была воюема; храмы Божие вызжены, а обывательские домы созжены, и жители побита, иные в полон взяты, а другие разбежались”⁴. Разорение угрожало и Сумской волости, как видно из донесения игумена Соловецкого монастыря в 1532 году, когда “для осадного времени Немецких людей приходу”, был поставлен в Выгоозерском погосте, в волости Суме, острог с башнями⁵. 1590 год, уже упомянутый по отношению к Кемской волости, памятен разорением и других мест в этом крае: Шведы, идя на Двину, Холмогоры и Турчесово, высаживались на Корельском берету, в волостях Керети и Ковды, [603] “и в тех... волостях... церковное строенье... и дворы... и варницы... выжгли”⁶. В том же году Свейские воинские люди подступали и под Кольский острог; но Коляне отразили это нападете; 60 человек Шведов были побиты, 30 взяты в плен, а прочие удалились на судах по р. Туломе⁷. К тому же времени, как увидим ниже, относится и разорение Печенского монастыря. В 1608 году Шведы (вероятно, из Каянии) вновь приходили в русские волости, лежавшие по р. Кеми и окружающими ее озерам: некоторый из этих волостей под именем небольших селений и теперь известны, как например: Сопасальма, Юшкозеро Кимас-озеро, Лендера (Мандера). Известия об этом походе сохранилось в переписке Сумского воеводы с начальником шведского отряда⁸. Около 1619 года вновь угрожала опасность не только Сумскому острогу, но и Соловецкому монастырю, как видно из грамоты царя Михаила Феодоровича в этот монастырь: “Ведомо нам учинилось, что у Датского Короля в сборе воинские люди... И вы б тотчас велели около Соловецкого монастыря и Сумского острогу всякие крепости поделати (т. е. еще более укрепить существовавшие там остроги)... и о вестях ссылалися б есте... в Кольской острог... А будет учнуть воевати волести, или в Сумскому и к Кольскому острогу преступати, и вы б тем местом... людми помогали, как пригоже”⁹.

Такого рода события и постоянная вековая борьба с Шведами не могли, конечно, не задерживать успехов русской колонизации, особенно в тех местностях Кемского уезда, где (как замечено выше) враждебные столкновения со Шведами случались чаще и длились упорнее, усиливаясь еще неурядицей внутренних отношений Корельского и Лопского племен. Тем не менее русская колонизация, сопровождаемая одновременно, а нередко и предшествуе[604]мая проповедью учения Христова, проникла до берега Мурманского. В актах, относящихся к XVI веку, и позднее, в ХVII столетии, часто встречаются известия, прежде всего свидетельствующие о водворении в Лопской земле христианства, о построении там церквей, об основании монастырей, о раздаче угодиц и оброчных статей разным отдаленным от Лопской земли, но знаменитым тогда обителям, и наконец о крещении дикой Лопи почти по всему протяжению Лопской земли. Приведем на память эти отрывочные известия, удерживая их хронологический порядок. Самым стародавним пунктом водворения христианства в Лопской земли, кажется, можно считать берега р. Варзуги, где был погост Корельский, сожженный Шведами в 1419 г., и где, как будет указано в своем месте, с 1470 г. существовали угодья Соловецкого монастыря. В 1526 г., по просьбе приехавших в Москву Поморцев и Лоплян с моря-окиана, с Кандалагской губы, архиепископу Макарию повелено было послать туда из Новгорода священника и диакона, которые вероятно, совершив плавание от берегов Двины, прибыли на место и осветили там церковь во имя Рождества Христова. Основываясь на том, что здесь говорится о Поморцах и Лопарях с Кандалагской губи, безошибочно можно полагать, что это летописное указание относится к волости Кандалакше или к погосту Кандалагскому. В 1584 году здесь были угодья, принадлежавшие Соловецкому монастырю; из грамоты 1675 года видно, что в Кандалагской волости и Печенскому монастырю “дан быль вклад в монастырь от Митрофана Кукина лук угодья, промеж волостных людей, в рыбных ловлях, в реках и в тонях, и в озерах, и в леших ухожьях, и в бобровых и звериных ловлях, и во всяких промыслах... да Печенского же монастыря, в Кандалакше двор монастырский” ¹⁰. По указаниям в летописях и актах, относящимся до местностей, которые лежать по рр. Кеми и Шуе, видно, что Лопари там обитавшие, были уже крещены, может [605] быть, одновременно с Лопарями Кандалагскими, ибо в 1530 году там уже упоминаются Лопари крещеные¹¹. На сколько безостановочно и быстро распространялись успехи христианской веры в Лопской земле, можно заключать уже из того, что через шесть только лет после устройства и освящения церкви в Кандалакшв, именно в 1532 году, по просьба Лоплян “с Мурманского берега, с Колы реки и с Тутоломи” (р. Туломы), по распоряжению того же новгородского архиепископа Макария от соборной церкви из Новгорода были посланы священник и диакон в волость Кольскую для освещения двух церквей, Благовещенья и св. Николая. Одна из этих церквей – Благовещенья Пресвятая Богородицы существовала еще в начали ХVII века, как увидим ниже, при описании Печенского и Кольско-Печенского монастырей. Еще с большею вероятностью можно сказать, что путешествие в Колу вышеупомянутых духовных лиц, было совершено морем, ибо они были у берегов Терских и, как сказано в летописи, “и самих многих крестиша Лоплян за Святым Носом”¹². Но еще более прочное и повсеместное водворение христианства началось в этом крае с 1556 года, когда царь Иоанн Грозный, “по умолению” детей своих, царевичей Иоанна Иоанновича и Феодора Иоанновича, – игумена Печенского монастыря Сергия с братиею пожаловал “для их скудости на пропитание в вотчину морскими губами”, начиная почти от шведской границы до берегов рр. Колы и Туломы и далее по протяжению Мурманского берега¹³. Просветительное значение этого монастыря для прибрежья Ледовитого моря тем более было важно, что он существовал более двух столетий и уничтожен только в 1764 году. Мы еще будем иметь случай возвратиться к подробностям о судьбе Печенского монастыря и увидим, что сведения, сохранившиеся в его актах относительно географического очертания вотчин его имеют особенную важность при объяснении Книги Большого Чертежа. Почти одновременно с устройством Печенского монастыря, проповедь учения Христова водворилась и в глубине Лопского полуострова, на р. Поное. По [606] крайней мере, из грамота царя Иоанна Васильевича к старцу Феогносту на Поной реку (вероятно, в нынешнее селение Поной) в 1575 году, видно, что по челобитью поморян Терского наволока, с Поноя реки, с Еконги и от Семиостровских и Воронежских Лопарей поставлена была прежде на Поное церковь во имя св. апостол Петра и Павла, а в этом году об ней говорится, что “та церковь Божья запустела от сильных людей насилства, в ныне (т. е. в 1575 г.)… Лопян крестити и хрестьянкие веры учити некому”¹⁴ Храм этот, думать надобно, был вскоре возобновлен, ибо, как видно из грамоты того же Иоанна IV к даньщикам в 1581 году, церковь эта “для Лопарей... в Понойском погосте, над рекою над Поноем”, была уже устроена и к ней принадлежали угодья до челобитью Терских Лопарей, которые дали к той церкви свое угодье – половину р. Поноя. Угодья эти велено было тогда отдать в оброк Троицко-Сергиевского монастыря служителям¹⁵. Это указание дает понять, что погост Понойский с церковью св. апостолов Петра и Павла и с угодьями, к ней принадлежавшими, зависел от Троицкого Сергиева монастыря, и что к этому приходу принадлежало тогда огромное пространство, по которому были разбросаны поселения Лопарей: Семиостровских, Воронежских, с р. Поноя, с р. Еконги и Терских. Были в этом край промысловые угодья, принадлежавшие и другим монастырям. Из рукописного сборника Соловецвих грамот, который находится в Соловецкой библиотеке, принадлежащей ныне Казанской духовной академии, и на который ссылается г. Ключевский в статьи “Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае”, видно, что, кроме угодьев этого монастыря в Кандалакше, упомянутых нами выше, ему принадлежали и другие селения нпо берегу Кандалагской губы. Известно, что еще в 1466 году один землевладелец дал монастырю участок по рекам Умбе и Варзуге и по морскому берегу; в 1470 году, Марфа посадница подарила св. Зосиме свою вотчину между теми же реками: Кашкаранский волок [607] (где ныне д. Кашкаранца, – по Кн. Б. Ч., Каранцы) и Точильный ручей (называемый в Кн. Б. Ч. речкой Талчиной). Из грамоты 1584 года видно, что Соловецкий монастырь имел промысловые угодья по р. Порьегубе и даже на далеком Мурманском берегу в Кольской волости. На реках Умбе и Варзуге, кроме Соловецкого монастыря, владели угодьями и другие монастыри: три четверти Умбской волости принадлежали Кирилло-Белозерскому монстырю; из грамоты царя Иоанна IV к строителю Николаевеского Корельского монастыря в 1578 году видно, что рыбные ловли, принадлежавшае этому монастырю, находились на Терской стороне, на р. Варзуге, а в Варзугской волости (ныне село Варзугское) был “поставлен у них дворишко”¹⁶. По западному берегу Кандалагской губы или так называемому Корельскому берегу в ХVI веке находились поземельные приобретения Соловецкого и других монастырей среди других мелких собственников, заселявших Поморье. В волости Ковде были промысловые угодья, принадлежавшие Печенскому и Соловецкому монастырям, как о том упоминается в грамоте царя Феодора Иоанновича в 1597 году в Кольский острог¹⁷. Кемская волость, как известно, в начал XV столетия принадлежавшая новгородской посаднице Марфе Борецкой, в 1450 году была ею подарена Соловецкому монастырю, которому принадлежали и другие волости по берегу Белого морс В 30-ти верстах от нынешнего города Кеми был Муезерский мужской монастырь, с 1591 года приписанный к Соловецкому монастырю. Он стоял на островн оз. Муя. По переписи 1677 г., в нем считалось 33 души мужского пола¹⁸. Из сборника Соловецких грамот, по указанию г. Ключевского, видно, что существовшие на Корельскому берегу даже в половине XV века поселки или страдомые деревни, заселявшиеся боярскими рабами и вольными насельниками, представляли картину недавнего заселе[608]ния в пустынном край. Поселки эти, бедные жителями и хозяйственными постройками, были в довольно дальнем друг от друга расстоянии. Например, в деревни Марфы посадницы на реке Суме жили только два бобыля; у другого владельца на землях, уступленных им монастырю по рр. Выгу, Шуе и Кеми, находился всего один двор с хоромами. Среди этих разбросанный, русских поселков в половине XV века начали появляться церкви и часовни, кои и притягивали к себе население; но все эти церкви возникли уже по основании Соловецкого монастыря¹⁹. Таков был ход русской колонизации в местах, ближайших к Новгородскому и Московскому люду, утверждавшемуся по берегам рр. Онеги и Двины: можно себе представить, что такое были те поселения в глубине северного поморья, следы которых мы видим там с начала XV века. Тем не менее, таким образом все побережье обширного Лапландского полуострова, с присоединением Корельского берега (в пределах нынешнего Кемского уезда), занято было монастырскими вотчинами и угодьями; а потому для древней географии этого края большая часть самых подробных и точных сведений встречается преимущественно в актах и грамотах, данных этим монастырям.

Следя за подробными указаниями, как в актах монастырских, так и в других, о размещении Лопарей, преимущественно в течение XVI века и частию лишь в XVII столетии, мы находим их в следующих местах: 1) Лопари на Варане, т. е. по восточному берегу Варенгского залива, на западном конце Мурманского берега, в старинных границах русской Лопской земли; эти Лопари по Тявзинскому договору 1596 года, остались данниками шведского короля²⁰. 2) Лопари Навденские (по р. Навдеме), Лазренские (т. е. Пазрецкие – по Паз реке), Печенские, Мототские (Мотовские), Лицкие и Урские занимали пространство от Варенгского залива к востоку, почти до берегов р. Колы; об этих Лопарях впервые упоминается под 1556 годом, когда земли, ими занимаемые, вместе с ними самими, были отданы в вотчину Печенскому монастырю. [609] 3) Лопари по рр. Коле и Туломе, о коих упоминается под 1532 годом по случаю распоряжения об освещении первых кольских церквей. 4) Лопари Соньельские и Нотозерские, упоминаемые в одной грамоте 1675 года, при чем говорится: “дае луки в Соньеле, что дали нам в дом Живоначальные Троицы новокрещеная Лопь”; одни из них жили там же, где и ныне – при озере Соньельском или Железном, где стоит погост Соньельский (вероятно, близь того места, где на карге Оперманна показан пог. Сейденский); озеро Соньельское составляет один из истоков р. Ното, впадающей в Нот-озеро; при последнем стоить и пог. Нотозерский, где в 1675 году и жили Лопари Нотозерские²¹. 5) Лопари Воронежские и Семиостровские, упоминаемые в 1575 г. на востоке от р. Колы, по рр. Вороньей и Лево (последняя против семи островов), впадающим в Ледовитое море, там, где ныне погосты Воронежский и Семиостровский или Левозерский; у р. Харловой также заметны следы пребывания Лопарей; там противу восточной оконечности острова Харлова выдается от матерого берега Чегодаев наволок, на вершине которого уцелело до ныне лопарское кладбище, заметное по многим на нем крестам; под 1666 годом. в актах есть указание о споре за земли между Семиостровскими и Еконскими Лопарями; из актов этих видно, что “вечные угодья” Семиостровских Лопарей были “по р. Арзине, Сидорову ручью, Дроздову ручью и Иванову ручью”²²; все эти речки показаны вблизи р. Еконги, по берегу Мурманского моря. 6) Лопари по р. Еконге и за Св. Носом или Терские о коих мы встречали упоминание под 1575 и 1581 годами; первые из них жили и живут по р. Еконге, впадающей в Ледовитое море не в дальном расстоянии от Св. Носа, за которым, по восточному берегу, мы находим Терских Лопарей, в ХVI веке, вероятно, занимавших пространства между рр. Еконгой п Поноем. 7) Лопари по р. Поною, о которых говорится под 1575 годом, когда там стоял погост Понойский, ныне село Поной на правом берегу р. Поноя. 8) Лопари по Кандалагской [610] губе, упоминаемые в актах под 1526 годом и, вероятно, сидевшие по прибрежью Кандалагской губы и по р. Ниве, в окружности тех мест, где и ныне стоит с Кандалакша. 9) Лопари (данные) по озеру Орье, в 60 верстах от Кандалагской волости, как об этом упоминается под 1680 годом²³; по смыслу указания надобно полагать, что озеро Орье находится где нибудь (может быть, ныне в под другим названием) по направлению от Кандалакши к Керетской волости, на расстоянии 125 верст, но на этом пространстве по картам нет озера с таким названием. 10) Лопари (Лопь дикая) в волостях Ковде и Керетина Студеном море, упоминаемые в 1590 году, как замечено выше, т. е. по берету Белого моря около тех мест, где ныне находятся селения Ковдо в Кереть, и где уже давно нет Лопарей. 11) Лопари по рр. Кеми и Шуе (крещеные и не крещеные), с которыми мы уже встретились под 1530 годом, в местности, где (собственно около города Кеми) местные предания указывают на остатки замка, принадлежавшего какому-то лопарскому властелину, и где Лопарей также уже давно нет. Наконец 12, Лопари, жившие в местностях известных под именами: Верхней Лопи, Лопского конца, Лопских погостов, между рр. Сумой и Нюхчей и около Выгоозера. Местности эти, указывающие на пребывание Лопарей не только по южному берегу Белого моря, но и в пределах нынешней Олонецкой губернии, упоминаются в писцовой книге Обонежской пятины, Заонежской половины, письма Андрея Васильевича Плещеева и подьячего Семейки Кузмина, 1582 и 1583 года при описании погоста Спасского на Выгоозере. Приводим здесь в последовательном порядка это описание, считая его очень важным в том отношении, что оно приводит нас едва ли не на самый дальний след пребывания Лопарей, сохранившийся в письменных памятниках. К Спасскому погосту на Выгозере принадлежали, между прочим, деревни: “Воережно на Суме реке посиденье Трофимка Яковлева, на Пуло-озере, на Коросе-озере, на Лындозере, на Чело-озере, на Чесе-озере на верхней Лопи, на Вожмо-озере на Верхней Лопи, на Корельском острову” и т. д.; [611] на Выгу реке в верховье, Спевженицы под порогом, в Лопском конце на Кук-озерке, на Куз-озере, на Матко-озере на Котко-озере, против погоста на Лыж-наволоrе, на Рыб-наволоке, в Нюкче. Большая часть этих местностей показаны на картах²⁴. В пределах Повенецкого уезда Олонецкой губернии: Воережно на Суме реке (Варенжа на южной оконечности Сумского озера), Пул-озеро (под тем же названием), Корос-озеро (Карась-озеро), Чело-озеро (озеро Чело – на границе Повенецкого и Кемского уездов), Чесь-озеро на Верхней Лопи (близ Чело-озеро существует несколько озер без названий, в числе коих надобно искать и Чесь-озеро, судя по совокупности с последующими указаниями), Вожмозеро на Верхней Лопи (озеро Вожмо), Корельский остров (под тем же названием означенный близь северо-восточного берега на Выгу реке). В пределах Кемского уезда: на Выгу реке на Лопском конце на Куц-озере, на Куз-озере (последнее из них – Куз-озеро, под тем же названием, служащее источником Кузь-реки, которая впадает в Белое море) и несколько мелких селений, вероятно, составлявших продолжение Лопского конца до р. Нюхчи (под тем же названием и ныне известной). Таким образом следы пребывания Лопарей указываются под именем Верхней Лопи между Чело-озером и Вожмозером; а оконечность лопарских поселений к северу от Вожмозера под именем Лопского конца обрисовывается между рр. Выгом и Нюхчей, по преимуществу под названием островов и наволоков, не показанных на картах.

Перечень местностей, в коих мы находим Лопарей в XVI веке, дает нам возможность убедиться, что древние предания и письменные сказания о пребывании Лопарей на всем пространстве прибрежья Ледовитого и Белого морей от залива Варенгского до Выг реки и южнее положительно подтверждаются не подлежащими сомнению свидетельствами. Указанные выше следы пребывания Лопарей в Олонецкой губернии снова обращают нас к тем местностям (около озера Онежского), где св. Лазарь Мурманский видел Лопарей еще в XIV веке.

< предыдущая часть | в начало^ | следующая часть >

© OCR Игнатенко Татьяна, 2012

© HTML Игорь Воинов, 2012