Владимир Сорокажердьев, Лайнер «Бремен» в Мурманске

Осенью 1939 года в Мурманске все явственнее слышалась немецкая речь. С началом Второй мировой войны многие германские суда поспешили здесь укрыться — торговые и наливные, к 4 октября в Кольском заливе их насчитывалось четырнадцать («Иллер», «Кольдильер», «Финиция», «Тюбинген», танкер «Ридеман» и другие). Была среди них и яркая знаменитость того времени — обладатель «Голубой ленты Атлантики» пассажирский лайнер «Бремен». Военно-морской нарком Николай Кузнецов вскользь упомянул о нем в мемуарах: «В те дни в Кольский залив неожиданно зашел немецкий лайнер «Бремен». Он, как до этого итальянский «Рекс», носил на трубе голубую ленту — знак превосходства в скорости над всеми пассажирскими судами мира. Дел у «Бремена» в Мурманске не было, его туда загнали, конечно, военные обстоятельства. Как невоенный корабль, он имел право посетить наш порт. Но, постояв некоторое время, «Бремен» столь же неожиданно покинул Мурманск и, воспользовавшись плохой погодой, прорвался в Германию».

Лайнер «Бремен» работал на линии Гамбург — Нью-Йорк. 1 сентября 1939 года, с началом войны с Польшей, находился в Нью-Йорке. Англичане просили американцев задержать судно якобы за какие-то германские долги и снарядили для сопровождения крейсер. Неожиданно, не спрашивая разрешения властей, без пассажиров и груза «Бремен» покинул порт и растворился в тумане Атлантики. В пути капитан Аренс получил сообщение, по его словам, подобное эффекту разорвавшейся бомбы, — Англия и Франция объявили войну Германии. Чтобы избежать встреч с английскими военными кораблями, «Бремен» повернул на север, прошел Датским проливом близ Гренландии. Тем временем германский МИД испросил разрешение у Москвы на заход лайнера в Мурманск.

6 сентября в 9.30 «Бремен» увидели посты Цып-Наволока на полуострове Рыбачьем, в 12.15 он вошел в Кольский залив. Навстречу на портовом мотоботе спешили пограничники-контролеры и лоцманы. Однако их опередили североморцы на малом охотнике МО-11. На лайнер «самовольно» поднялись работники штаба Северного флота капитан 3-го ранга А. З. Шмелев и старший лейтенант М. А. Курилех, находились на борту полтора часа. Пограничное начальства приказало им покинуть лайнер как лицам, не имеющим полномочий на досмотр судна, для объяснений перейти на сторожевик ПСК-302, что был рядом. Офицеры требование пограничников проигнорировали, но с прибытием своего начальника капитана 1-го ранга И. Ф. Голубева перешли на МО-11.

Шмелев и Курилех выполняли волю командующего. От капитана «Бремена» они требовали встать на якорь в Сайда-губе, на что Аренс воспротивился, мол, губа по своим размерам не позволяет маневрировать его огромному судну, он будет вынужден радировать в Берлин, если не разрешат пройти в Мурманск. В конечном итоге под проводкой лоцманов и североморского катера лайнер достиг мурманского рейда. Однако внутреннего скандала избежать не удалось.

Разгневанный начальник Пограничных войск НКВД Мурманского округа комбриг Кузьма Синилов повелел своим людям Шмелева и Курилеха «протокольно допросить» на контрольно-пропускном пункте. Не тут-то было. Командующий Северным флотом флагман 2-го ранга Валентин Дрозд по телефону строго предупредил Шмелева показаний не давать и возвращаться в Полярное. На отказ офицеров-североморцев пограничники составили акт.

Взаимоотношения моряков с пограничниками и раньше не отличались доброжелательностью. Первые всегда считали себя истинными хозяевами моря и побережья. И, побывав «поперед батьки» на «Бремене», унизили этим бойцов комбрига Синилова. Вольности капитана Аренса также не понравились командующему СФ. 12 сентября Дрозд подписал приказ «О режиме плавания на подходах к Кольскому заливу». Согласно ему все иностранные суда должны заходить на приемный пункт Цып-Наволок, откуда под проводкой лоцмана следовать в Кольский залив. Советские капитаны должны были брать лоцмана в Териберке. Соответственно на обратном пути лоцманская проводка заканчивалась в Цып-Наволоке или Териберке. Причем гражданские лоцманы торгового порта оказывались бы в подчинении Гидрографического отдела Северного флота. Данная система не прижилась, Цып-Наволок находился далековато. Руководство порта стало разрабатывать вариант устройства плавучей брандвахты на входе в Кольский залив на базе старого парохода «Соловки».

Появление «Бремена» в Мурманске вызвало огромный интерес у населения и переполох у местной номенклатуры. Еще бы! Звезда мирового судостроения! Один из самых быстроходных и комфортабельных пассажирских лайнеров мира. Построен в Бремене в 1929 году специально для побития рекорда, для завоевания «Голубой ленты». В первом же рейсе через Атлантику установил рекорд плавания, прошел маршрут за 4 суток 17 часов 42 минуты с фантастической скоростью 27,9 узла. Прошедшая перед ним «Мавритания» имела результат в 5 суток 1 час и среднерейсовую скорость 25,53 узла. Среди других лайнеров-скороходов отличался новыми технологиями — были только две трубы, автопилот, новый шведский измеритель скорости, корма имела форму ложки. Одно из первых судов с бульбовым носом для снижения волнового сопротивления, с особой плавностью обводов и обтекаемостью всех наружных конструкций. Длиной 286 метров, шириной 31 метр, валовой вместимостью 51656 регистровых тонн, мог брать на борт до двух тысяч пассажиров. За 600 миль до конечного пункта с катапульты запускался в небо гидросамолет (вы видите его на нижнем снимке), и почта на побережье доставлялась на сутки раньше. Лайнер строился в расчете на скорость 28 узлов. Однако капитан Аренс рассказывал гостям, что несколько дней назад преследуемый английскими военными кораблями развил скорость 32 узла. От Нью-Йорка до Мурманска «Бремен» прошел за 6 суток 13 часов 36 минут, преодолев 4045 морских миль, или 7491 километр. И это с учетом петли вокруг Исландии и задержки у входа в Кольский залив.

Морскую знаменитость в Мурманске встречали сотрудники германского посольства, наркомата иностранных дел, Главного морского штаба. Небольшой группой на катере они добрались до теплохода. В должности переводчика среди них находился Валентин Бережков, 23-летний матрос Тихоокеанского флота, будущий помощник Молотова, переводчик Сталина, известный журналист-международник. Это было первое задание Бережкова, первый шаг в большую дипломатию. Валентин Михайлович вспоминал: «Мы поднялись на главную палубу. Капитан Аренс поблагодарил за предоставленную возможность укрыться в Мурманске, угощал пенистым мюнхенским пивом из бочонка и ароматными сосисками с квашеной капустой. Затем нам устроили экскурсию по судну. Роскошные рестораны, музыкальные салоны, курительные комнаты, плавательный бассейн, закрытые и открытые прогулочные палубы с рядами шезлонгов, площадки для спортивных игр и, наконец, со вкусом обставленные каюты со всеми удобствами — весь этот комфорт говорил об исключительной заботе о путешественниках. Но пассажиров на борту не было. Зато команда состояла почти из тысячи человек. Она оставалась на судне, пока подготавливалась и оформлялась их эвакуация».

На «Бремене» находилось 917 членов экипажа и обслуживающего персонала. Большая часть подлежала отправке на родину. Именно для работы с немецкими моряками нарком ВМФ направил в Мурманск своего представителя — капитана 2-го ранга Е. Е. Зайцева и матроса-переводчика В. М. Бережкова, свободно владевшего немецким и английским языками.

Оформление документов не заняло много времени. К отъезду приготовились 850 человек. 18 сентября на причал подали два железнодорожных состава с купированными вагонами, и поезда с небольшим временным интервалом двинулись в Ленинград, где немецким морякам предстояла пересадка.

С небольшой частью экипажа — механиками, машинистами, штурманами — «Бремен» пока оставался в Мурманске. Капитан Аренс уходить не спешил, дожидался полярной ночи.

В один из дней в Кольском заливе случилось происшествие. Маневрируя, немецкий танкер «Палимэ» наскочил на какое-то подводное препятствие. Оказалось, здесь когда-то затоплялись пароходные котлы. Соответствующая отметка на карте залива отсутствовала. Портоуправление о складировании котлов не знало. Встревоженный Аренс потребовал перестановки «Бремена» в наиболее подходящее для длительной стоянки место, в последующие дни его бесила медлительность портовых властей. Все не так было просто, возникали проблемы «стратегического и навигационного порядка». Передвижка немцев решалась на уровне наркоматов.

А далее случилось событие, вызвавшее международный скандал. 23 октября без лоцмана и пограничного досмотра в Кольский залив пришел американский сухогруз «Сити оф Флинт» под… немецким флагом. Он был захвачен в Атлантике крейсером «Дойчланд», команда во главе с капитаном Иосифом Гайнардом арестована. Под охраной 18 немецких моряков, вооруженных карабинами, пистолетами и гранатами, приведен в Мурманск. Так запросто, как к себе домой, немцы привели военный трофей в чужой порт. Недовольный глава Наркоминдела Молотов высказал послу Шуленбургу: «Между гаванями воюющей стороны и нейтральной все же есть разница, которую должны понимать германские моряки».

Если о «Бремене» советские власти ни словом ни обмолвились в печати и на Западе только гадали, куда запропала «Голубая лента», то скрыть появление американца в Мурманске под немецкой охраной оказалось невозможно, радист сумел оповестить эфир. На следующий день все советские центральные газеты дали такую информацию: «Вечером 23 октября в Кольский залив прибыл грузовой пароход под немецким флагом, без советского лоцмана. В результате досмотра оказалось, что это американский пароход «Сити оф Флинт» водоизмещением 5 тысяч тонн, с направлением из Нью-Йорка в Манчестер, причем пароход оказался задержанным командой немецкого крейсера числом 18 человек, которые и привели пароход в Кольский залив. Немецкая команда считает груз контрабандой (тракторы, зерно, фрукты, кожа, воск и др., всего 3700 тонн). Морские власти Мурманского порта временно задержали пароход и интернировали немецкую команду».

Разоруженных немцев поместили в помещении клуба ЭПРОНа под портовой охраной. Судьбой их занимались на самом высоком уровне. Выход из щекотливого положения Молотову подсказал Шуленбург. Согласно статье 21 Гаагской конференции 1907 года в военное время суда могли заходить в чужие гавани в случае аварии, нехватки топлива, продовольствия или сдачи пленных. Мол, судно приведено для ремонта. 26 октября ТАСС опубликовало следующее сообщение: «Интернирование немецкой команды парохода «Сити оф Флинт» отменено морскими властями Мурманска ввиду того, что, как выяснилось, пароход был введен в порт для ремонта машин».

28 октября «Сити оф Флинт» покинул Мурманск и вскоре вернулся в США. 14 немецких моряков и 4 офицера из экипажа крейсера «Дойчланд» на поезде отправились в родной рейх.

Кольский залив осени 1939 года был большой головной болью для кремлевских вождей. Кто-то из них назвал Мурманск проходным двором, где калитка открыта для всех. Последовал ряд правительственных решений. В сентябре объявили для иностранцев запретной зоной Горло Белого моря, а 25 октября Политбюро утвердило решение СНК СССР «О режиме в Кольском заливе»:

1. Признать нетерпимым нынешнее положение в Кольском заливе и в Мурманском порту, когда любое иностранное военное судно, замаскированное под гражданский пароход, может беспрепятственно пробраться в Мурманск или к нашим военно-морским базам в Кольском заливе.

2. Закрыть проход в Кольский залив для всех иностранных граждан и тем более военных судов.

3. Возложить ответственность за исполнение пункта второго настоящего постановления на командование Северного военно-морского флота, которому подчинить в оперативном отношении морскую охрану НКВД в районе Кольского залива.

4. Военному совету Северного военно-морского флота незамедлительно установить соответствующий режим в районе Кольского залива и Мурманского порта с тем, чтобы этому режиму беспрекословно подчинялись все советские суда в указанных районах, для чего разрешить Наркомату Военно-морского флота принять необходимое количество наших гражданских судов в указанных районах по указанию тов. Молотова.

Жесткое, правильное, своевременное постановление. Однако не совсем ясен четвертый пункт. Объясняется он следующим. Как указывалось выше, в Кольском заливе скопилось до полутора десятка немецких судов, укрывшихся здесь от войны. Германская сторона предложила их груз по железной дороге перевезти в Ленинград. Начали с транспорта «Иллер». Какая-то часть товаров перегружалась на плаву на советские суда. В отношении танкеров имелось два варианта: продажа или обмен, то есть слив топлива в Мурманске и получение эквивалента в Ленинграде. Во всяком случае, материально германская сторона не пострадала. Вопросы обитания германских судов в Кольском заливе курировал Молотов, вопросы перегрузки, купли-продажи и «эквивалента» решал нарком внешней торговли Анастас Микоян.

В Мурманске слышалась и иная иностранная речь, сюда заходили норвежские, датские, голландские, шведские суда. В местном интерклубе всегда было многолюдно и шумно. Там имелся читальный зал с газетами и журналами на английском языке. Но основное развлечение моряков сводилось к выпивке и танцам, нередко заканчивавшимся потасовками. Драчунов разнимал дежуривший у интерклуба флотский патруль. Между тем моряки с «Бремена» и других немецких судов интерклуб не посещали, на берег ездили только официальные лица. Не желали гулять и экипажи английских судов, что объяснимо — все-таки воюющие стороны, капитаны старались избегать конфликтов. Чтобы выяснить, существует ли запрет на судах, с подачи НКВД портовые власти продлили морякам сход на берег с 18.00 до 23.00, выделили дополнительно бензин для катера инфлота, курсирующего между судами и берегом.

С наступлением полярной ночи германские суда поодиночке ушли на родину. 6 декабря после трехмесячной стоянки исчез в океанских просторах и «Бремен», вернулся в родной Бременхафен. Через год капитан Адольф Аренс опубликовал воспоминания. Лайнер хотели переоборудовать во вспомогательный крейсер, но потом превратили в казарму, которая в марте 1941 года сгорела от неосторожного огня, а что осталось, пустили на металлолом. Мировая печать трижды хоронила «Бремен», а германское информбюро трижды передавало опровержения. Со ссылкой на Берлин их печатали советские газеты, не упоминая при этом о длительном гостевании «Бремена» в Мурманске.