А. А. Жилинский. КРАЙНИЙ СЕВЕР ЕВРОПЕЙСКОЙ РОССИИ. 1919 г.

[145]

Г. Александровск. Административным центром Александровского уезда является гор. Александровск, открытый в 1899 году при Екатерининской гавани Кольского залива. Возлагавшиеся на Александровск надежды, в смысле его значения для жизни всего Севера, совершенно не оправдались и не имели для того никаких оснований. Удаленный от района промыслов, со своей тесной и неудобной гаванью, которая не в состоянии обслуживать интересы ни поморского торгового флота, ни промыслового, Александровск оставался заброшенным. С постройкой гор. Мурманска, где выходит к Кольскому заливу, на его восточной стороне, в 10 вер. к северу от г. Колы, Мурманская железная дорога, гор. Александровск утратил всякое значение. Жителей в Александровске в 1913 году насчитывалось 627 чел. ИЗ достопримечательностей Александровска единственно заслуживает внимания Биологическая станция к познанию фауны Ледовитого океана.

Александровский уезд занимает Кольский полуостров, площадь уезда 13.327.000 десятин. Поверхность уезда прорезана значительным количеством рек и усеяна озерами. Из ископаемых, в западной части Мурманского берега, находятся серебро-свинцовые руды около Долгой и Базарной губ. Есть сведения, что в 16 веке около г. Колы находили золото. Недалеко от устья р. Поноя в 18 веке разрабатывалась медная руда. Около с. Понойского указывают железную руду, губа Вайда богата серным колчеданом, и во многих местах уезда встречается слюда. В Порьей губе и около Умбы, кроме признаков серебра, указывают медные руды. К северо-западу от Кандалакшской губы находятся железные руды, а по реке Варзуге встречается асбест, желтая охра и речной жемчуг.

Население Кольского полуострова состоит: 1) из великорусов, 2) лопарей, 3) карел, 4) финнов, 5) финских и норвежских лопарей, 6) выходцев из Норвегии — колонистов и 7) переселенцев из Печорского края — ижемцев, зырян и пастухов-самоедов. Такое разнообразное население сохраняет свои особенности, свой родной язык и различается, как бытовыми, так и экономическими условиями жизни. Население Александровского уезда в 1913 г. достигало 10.793 человек. Население собственно Мурманского побережья в настоящее время не превышает 3.340 чел., живущих в прибрежных колониях: 29 колоний на восточной части Мурмана и 28 — на западной.

До середины минувшего века Мурманский берег не имел вовсе оседлого населения и эксплуатировался большую частью времени года лишь норвежцами, которые и селились на западном Мурмане. Русские промышленники приезжали на Мурман только весной и летом. Таким образом, Мурманское побережье, принадлежащее России, фактически находилось в распоряжении Норвегии.

Заселение Мурмана началось в 60 годах минувшего столетия, когда несколько финляндских семейств из Улеаборгской губ. поселились [146] в Уре-губе и Земляной. Архангельская администрация того времени сама имела настолько смутное представление о Мурмане и условиях жизни на нем, что нашла возможным возбудить перед Министерством Государственных Имуществ ходатайство о пользе заселения Мурмана, “в видах развития там земледелия”, выходцами из Финляндии и Норвегии!

С 1860 г. предпринимается ряд мер для заселения Мурмана. В 1867 г. переселенцами на Мурман, как русским, так и иностранцам, принявшим русское подданство, были предоставлены различные льготы. Однако, несмотря на указанные льготы, более, чем за полстолетия, колонизация Мурмана сделала ничтожные успехи. В 1913 г., из общей численности колонистского населения на Мурмане, коренных русских было не более 46%, а остальные приходятся: 12% — на карелов и лопарей, 30% — на финнов и 12% — на норвежцев.

“Нигде, — говорит Д.Н. Бухаров, — может быть, более, чем на русско-норвежской границе у церкви св. Бориса и Глеба, не встречается более разительной, тяжелой для нашего самолюбия, разницы между порядками, существующими в России и рядом, в Норвегии. В прилигающем к границе округе южного Варангера мы видели прекрасные шоссированные дороги, проложенные с большими затратами по трудной местности, для соединения далеко разбросанных друг от друга поселков; субсидированный правительством пароход еженедельно летом и раз в 14 дней зимой поддерживает пассажирское сообщение с гг. Вадсэ и Вардэ, а, следовательно, и со всем светом. Правильно организованная администрация, образованные пасторы, школы и т.д.”.

В деле колонизации Мурмана до сих пор не было никакого строгого определенного плана: колонисты селились там, где хотели. На почве захватов луговых пространств и рыбных озерных речных прибрежных тонь происходят неурядицы между колонистами и аборигенами края — лопарями.

Эти отношения представляли ряд сплошных недоразумений, захватов и широкого самоуправства, вследствие неопределенности прав лопарей и мурманских переселенцев на угодья, благодаря тому, что русское законодательство, не основанное на опыте жизни отдаленных своих окраин, пыталось регулировать жизнь и совершенно несоответствующие ей нормы.

Народное образование на Мурмане обстоит также печально. До 1907 г. здесь не было никаких школ. Уровень культурности мурманских колонистов весьма низок, процент грамотных очень незначителен. Сами школы на Мурмане представляют собою безотрадную картину: неуютно, тесно, холодно.

Основными занятиями населения Александровского уезда служат рыбные и морские звериные промыслы. Хлебопашество производится в самых ничтожных размерах. В 1913 г. посеяно: ячменя 32 пуда и картофель 382 пуда.

[147] Огородничество развито весьма слабо, хотя условия для него в отношении многих корнеплодов вполне благоприятны. В Трифоно-Печенгском монастыре огородничество имеет образцовый характер и успешно культивируется. Скотоводство ничтожно. На весь уезд в 1913 г. числилось 1805 голов рогатого скота, 73 лошади, 3865 овец. Образцово поставлено скотоводство в Трифоно-Печенгском монастыре. Сравнительно развито оленеводство. В 1913 году насчитывалось в Александровском уезде до 66.603 оленей.

Уже в 13 столетии новгородские выходцы пришли к Ледовитому океану на Кольский полуостров, называемый “Мурманское Лопарье”. Мореходство и торговля находились на значительной ступени своего развития, и Новгород имел с этой области значительный доход.

В одной грамоте, по которой новгородцы признавали своим начальником великого князя Ярослава Тверского, в 1264 г., между прочими условиями выговариваются, что “ни князь, ни княгиня и никто из бояр не имеют права владеть волостями” в Лапландии.

В 1594 г. путешественник Ян Гугейн, плававший с голландской экспедицией Вилиама Баренца, для отыскания морского пути в Китай, сообщает, что, идя вдоль Рыбачьего полуострова, они видели, что берег был густо населен, так что становища приняли на расстоянии 5 миль за большой город. Линхогеном оставлен рисунок становища Кильдина (где они стояли кораблями и делали промеры); на рисунке изображен берег Монастырской бухты, на нем много землянок, карбаса, олени, собаки, вешала для сушки рыбы, а в гавани, кроме их 4 кораблей, показаны еще 3 голландских корабля, около их русские ладьи, шняки, при чем одна шняка с косым парусом.

По писцовым книгам дьяка Василья в 1608-1609-1610 годах на Мурмане числились следующие становища.

По западному Мурману от Кольского залива:

[148] По восточному Мурману от Кольского залива:

Селение Кола упоминается в истории в 1264 г., когда по грамоте новгородцев, данной князю Ярославу Ярославичу Тверскому, оно названо в числе волостей, принадлежавших Новгороду. Первое население Колы было временное, оставлявшее эту местность после окончания морских промыслов. Тем не менее, в 1533 г., здесь была освящена церковь Благовещенья Богородицы, вероятно, не столько для надобности русских промышленников, сколько для лопарей, обращенных во времена великого князя Василия Иоанновича в христианство. Когда в Колу в 1565 г. пришло голландское судно, там было найдено только три жителя. В 1582 г. явился в Колу первый боярин Аверкий Иванович, устроивший для приезжающих торговцев гостиный двор, поставивший весы с норвежскими гирями для сбора со всего десятины и введший и “другие усовершенствования”. В 1570-77 г. сольвычегодские купцы Строгановы отправляли заграницу свои товары через Колу на голландских судах. В 1589 г. Кола подвергались, наравне со многими другими местностями Кольского полуострова, набегу шведов, но последние были разбиты колянами. Быстрое развитие промыслов на Мурмане вызвало зависть шведов и норвежцев, старавшихся захватить в свои руки Лапландию и прибегавших для этого ко всевозможным дипломатическим уловкам и притеснявших живущих в пределах восточного берега Варангер-фиорда печенгских поселенцев и русских лопарей. В 1595 г. датские посланники, прибывшие в Колу для разграничения Лапландии, умышленно составили протокол и торжественный протест против владычества русских в Лапландии, которые и были прочитаны ими в поле около Колы в присутствии кольских граждан, игумена монастыря и шкиперов всех стоявших на рейде иностранных кораблей. Кольский воевода не запрещал слушать чтение этого протеста, но сам отказался присутствовать при этом и вступать с посланниками в какие-[149]либо переговоры. В 1599 г. датский король Христиан VI, явившийся в Кольский залив с флотом из 8 кораблей, потребовал даже принесения присяги колян на верность ему.

Но все попытки датчан и шведов-норвежцев утвердиться в Лапландии не удались, благодаря замечательной устойчивости и искусной политике кольских воевод, особенно в смутное время. Время от половины 15 века до половины 17 века можно считать периодом полного расцвета Колы и вообще все Лапландии.

Петр I, грамотою на имя Кольского воеводы, данной в Москве 1701 г., повелел построить в Коле крепость, “чтобы в военной случай в том городе в осаде сидеть было надежно”. Вследствие этого была построена в Коле деревянная четырехугольная крепость с башнями по углам, на которых были поставлены в два ряда пушки, а стены крепости защищались ружейным огнем.

Обилие в Мурманском море китов и быстрое развитие иностранного китобойного промысла побудили также Петра I обратить внимание на развитие на Мурмане китоловства. В 1723 г. особым указом было открыто “Кольское китоловство”:

1) “Зачать оный промысел пятью кораблями, которые сделать у города Архангельского. Ловцов вывезть из Голландии, матрозов употребить русских; понеже ловцы китовые сами суть матрозы”. 2) “реки, которые от святого Носа к Коле, быть в компании”… 3) “Иноземцам, которые похотят быть в той компании и капиталы свои в россии, а не инде содержать, позволяется против русских, а которые капиталы своего похотят иметь в России, и тем позволяется, с таким изъятием когда он положит пай свой, такош в той компании будет иметь привеллегию как россияне; а когда полженное число прибылью возвратит, и столько же еще прибыли получит, тогда буде похочет вовсе с капиталом остаться, то ему и фамилии его по нем привеллегия дается как русскому. Буде же не похочет, то надлежит ему получа вышеписанное отстоять от компании”…

“По получении сего прикажи промышленникам смотреть когда кита на берег выкинет, тогдаб они бережно обрали сало себе, а усы и кости не тронули и оставили так как оные были. И о том бы объявили тебе. И как объявят, тогда приставь к тем костям караул и к нам о том немедленно пиши. И тогда пришлем к вам такова человека, который может те кости порядочно разобрать по нумерам. И тогда отправьте кости и усы до Нюхчи с нарочным офицером.

”Петр”.

[150] При Кольском остроге были выстроены необходимые здания для китобойного завода, были устроены все приспособления для вытопки ворвани, заведены новые медные жиротопенные котлы взамен “сальных ям”, на третий год основания “кольского китоловства”, в его распоряжении находились помимо китобойного завода: “гавань для зимовья”, судостроительная верфь, “три избы для купорения бочек”, “5 амбаров, 2 кузницы, 2 сарая, 6 магазинов, 2 избы “с сеньми”, погреб, 4 ямы сальных, 6 “дшанов” сальных”¹…

В 1708 г. Кольский острог был назван городом и в 1719 г. числился в Холмогорской провинции. В 1780 г. город Кола был сделан окружным городом, а в 1784 г. был приписан к числу уездных городов Архангельской губернии. Вследствие своей близости к морю, г. Кора неоднократно подвергался нападениям со стороны шведов и англичан. Крепость г. Колы была разоружена еще в царствование Павла I и потому положение города было совершенно беззащитно. В 1809 г. англичане заняли Колу, арестовали городничего, чиновников и, нагрузившись добычей на другой день ушли в море. В 1854 г. во время войны России с Англией, Францией и Турцией бомбардировкой Колы англичане уничтожили 92 дома, 2 церкви, часовню, казенные магазины и деревянный старинный острог.

В настоящее время Кола представляет заштатный город Архангельской губ.

Мурман. С незапамятных времен русские промышленники занимаются морскими, рыбными и звериными промыслами в Белом море и Ледовитом океане. Сведения о морских промыслах “в Полуночных странах, на Студеном море”, — по выражению летописца, — доходят до нас с самых древних времен существования письменных памятников о нашем Севере. Лопари и финны, населявшие Север, платили подати князьям Северной Руси еще в IX веке предметами своего морского звероловства; славяне, совершавшие на крайний Север частые набеги, сами стояли в искусстве звероловства в “Студеном море” не ниже лопарей и финнов. Есть указания, что в Заволочье, как назывался Север России, в былые времена новгородские выходцы промышляли китов и моржей задолго до присоединения Заволочья к Москве. Новгородцы промышляли сами на побережье Ледовитого моря, у “Лукоморя”, — по летописцу, — впоследствии стали передавать другим волостям право посылать свои “ватаги” к Северному морю. Московские князья также выговорили себе право посылать промышленные ватаги на Терскую и Печорскую стороны для промысла рыбы и зверя.

[151] В 1556 г. знаменитая английская экспедиция Стефана Бурро, снаряженная для прохода вдоль северных берегов Сибири из Европы в Азию, удостоверяет, как пишет Бурро, — “что русские были смелые и хорошие мореходцы, и у них были такие суда, которые шли скорее английских”, когда Бурро пришлось плыть к Карскому морю вместе с русскими многочисленными лодьями.

Согласно иностранным хроникам, в конце XVI века на Мурманском побережье занималось морским промыслом до 7.426 русских лодок, приблизительно с 30.000 промышленников. Они приходили на Мурман весной из Беломорских селений и продавали результаты своего промысла на иностранные суда.

Северные промышленники, русские поморы, распространяли свои морские рыбные и звериные промыслы не только по всем углам Белого моря и Ледовитого океана: на Новой Земле, в Карском море, на Мурмане, Канинском полуострове, Груманте (Шпицбергене), но даже по всему Финмаркену, Северной Норвегии и сами обучали мореходству и промыслам норвежцев.

В конце XVIII века, в водах, омывающих берега Шпицбергена, находилось до 270 поморских судов, с общей численностью команды до 2.200 человек. По архипелагу было разбросано до 25 русских станов.

Поморы занимались на Шпицбергене промыслом китов, моржей, тюленей, белух, собирали гагачий пух.

<<< к содержанию | далее >>>

© OCR Игнатенко Татьяна, 2012

© HTML Игорь Воинов, 2012