Г. Ф. Гебель. Наша Лапландия. 1909 г.

[225]

2. Северно-Терский район.

Омывающие Терский берег воды бедны промысловой рыбой. Только в устьях некоторых впадающих в Белое море рек да в бухтах промышляют лопари семгу. За то места эти богаты весною тюленями, которые, ощенившись в более южных частях моря, выносятся с конца февраля на льдинах в океан большими стадами. Первыми появляются в этой местности самые молодые тюлени, носящие название “белок”, затем следуют более взрослые — “хохлуши” и “серки” и наконец вполне взрослые звери. Выходя в открытый океан, тюлени рассеиваются на лето и, появляясь у берегов Мурмана, наносят большой вред рыболовству, заставляя рыбу удаляться в глубь океана.

В местностях между Святым и Каниным Носами на севере и мысом Орловым на юге, а иногда и южнее последнего пункта до са[226]

Таблица: Пароход “Вельда”, 1883 г.

[228]

Таблица: Пароход “Вельда” 1884 г.

[230]

Таблица: Пароход “Мурманец” 1884 г. Пароход “Эмма” 1885 г.

[232]мого горла Белого моря, охотятся весною, лавируя между плавучими льдами, специально снаряженные для боя тюленей и для плавания во льдах, пароходы и парусные суда. В поисках за зверем, смотря по обстоятельствам, суда то углубляются в пределы Белого моря, то совершенно его покидают, охотясь вблизи Мурманского берега, иногда на запад до меридиана Харловки, или уходя в востоку от Канина¹. Вообще, тюленебои стараются по возможности держаться у краев плавучих льдов, не слишком далеко углубляясь в них, иначе они могут быть совершенно окружены льдами, затерты ими и вытеснены на берег, или быть затянутыми в самые дальние заливы Белого моря, теряя при этом и время, и промысел. Во время охоты за тюленями, главным образом за кожей (Phocagroenlandica), промышленники добывают, кроме того, моржей и единичные экземпляры не свойственных нашим морям видов тюленей, а порою и белых медведей. Последнее бывает лишь в виде редких исключений вблизи Лапландских берегов. Способ охоты на зверя весьма не сложен. Высмотрев с высоты мачты, к которой прикреплена бочка для приема караульного, стадо тюленей на льдинах, команда судов выезжает в лодках, стараясь по возможности пристать к льдине с тюленями с разных сторон, если она не слишком велика. Отрезанных от воды зверей убивают, или выстрелами из ружей, или просто ударами палок по голове, затем собирают убитых, снимают с них шкуры с салом и тащат их, связанными по нескольку штук вместе, или по льду, или в шлюпках на судно, где эти тюки шкур закупориваются или в боки (на парусных судах), или в железные цистерны, наполняющие корпус судна (на пароходах). В таком виде продукты звериного боя привозятся по окончании промысла к салотопленным заводам; лишь изредка на паровых судах вытапливают часть жира еще во время хода. О подробностях промысла см. цитированную выше работу Н. Смирнова “О морском зверином промысле на русских судах”.

Удача промысла, хотя и зависит много от погоды во время боя, но главным образом на ней сказываются опытность шкипера, командующего судном, и ловкость и смелость команды.

Шкипер или капитан должен уметь пользоваться шансами, не слишком много рискуя и не стесняясь вместе с тем углубляться в массы плавучего льда, когда от этого зависит успех дела. Краткая выписка из дневника естествоиспытателя Н. А. Смирнова, сопровождавшего весною 1901 г. парусный кутер “Помор” и весною 1902 г. па[233]роход “Св. Фока” во время промысла, лучше всего может служить доказательством сказанного.

“Отвалив 2 марта 1901 г. от пристани в Екатерининской гавани (Александровск), “Помор” вышел в море и попутным ветром достиг уже на другой день Нокуева острова, где стоял по случаю слабого ветра до 6-го числа. Дойдя 7-го до Святого Носа, промышленники нашли море покрытым до мыса Городецкого шугой (ледяной кашей), в которой шлюпки не могли двигаться, хотя видели тюленей на крепких льдинах. Ветер стих, стало морозно, явилась опасность замерзнуть в шуге; потому вернулись назад и стали на якорь за Иоканскими островами, куда вслед за “Помором” пришли яхты “Лидия” и “Лира”. От 7 до 14 марта шторомовали. 11-го убили в гавани 3 первых тюленей. Когда стихло, “Помор” и “Лидия” замерзли в шуге, так как быстро образовался “нанос” (новый лед”. 15-го можно было уже ходить по нему. 17-го числа прорубили команды обоих судов рынву во льду перед носом “Помора”, за которым стояла “Лидия”; суда поставили при крепком ветре все паруса и, проломав лед, вышли на свободную воду. Только 19 марта могли они выйти опять в океан, обогнули Св. Нос и между Поноем и Панфиловскими кошками убили нескольких моржей. Но уже 22-го состояние льдов заставило кутер после совещания с командирами охотящихся вблизи яхт, вернуться обратно в океан. С севера подошла масса льда. Пролавировав между густыми льдами до 26-го против ветра, кутер пробился в более безопасные места, на линию между Святым Носом и Канинским мысом, но и отсюда он должен быть уйти при поднявшемся сильном ветре с NW и вновь искать защиты за Иоканскими островами. До 4 апреля штормовали. В тот день, выходя, нашли хороший лед у Святого Носа и убили 66 тюленей. Погода стояла хорошая, и лед вместе с 6 промысловыми яхтами, зашедшими в него, и с зверями был отнесен на запад до Семи Островов. За это время убили: 5 апреля 152 зверя, 8-го 207, 9-го 215 и 10-го 217 штук. У самых Семи Островов началось обратное движение льда. 11-го убили 229 тюленей у Восточной Лицы (в том числе одного Halichoerus grypus). Перемена погоды и необходимость отстругать сало от шкур, которыми завален был весь трюм, заставили “Помора” выбраться из льда и зайти в гавань за Нокуевским островом, где стояли до 17-го, а потом перешли в Иоканскую гавань, где нашли 6 яхт и пароход “Фоку”, а также команду погибшей яхты “Ингеборг” помора Ланина, которая не выбралась заблаговременно из Белого моря и 22-го марта, во время удачной охоты, была окружена сплошным льдом, прижата к берегу и раздавлена у м. Городецкого. Вскоре пришлось “Помору” выйти в [234] море, не смотря на сильный шторм. Гавань наполнилась загнанным туда штормом льдом.

Выбравшись благополучно из льда, кутер вышел в море, направившись вдоль краев льда на запад, был чуть-чуть не прижат ими у Нокуева к берегу. Пришлось форсировать, к счастию, уже ослабший лед и, выбравшись на чистую воду, отправиться в Териберку, куда прибыли 25 апреля”.

Вся добыча за этот рейс — 1135 пудов сала, 265 пудов шкур тюленьих и 11½ пудов шкур моржовых — была продана за 2208½ руб.

Таким образом “Помор” наполнил свой трюм, разумно пользуясь случаем, за немногими исключениями, добычей 4-11 апреля, т. е. в течение одной недели. Добыча “Ингеборга”, оставшегося в Белом море, когда грозила опасность и другие яхты его покинули, была далеко богаче, но судно погибло вместе с нею. 11 мая “Помор” вторично вышел на промысел, наткнулся на лед только у Канина Носа, где убили первых тюленей. Затем до 14 крейсировали около Колгуева и между островом и Тиманским берегом, охотясь с малым успехом. 14-го пошли к Новой Земле. Льды и частые туманы мешали успешному промыслу; крейсируя у западного и южного берега Новой Земли, убили весьма мало зверя, и, не находя его и в Карском море, куда вошли черезКарские ворота 18-го июля, вернулись обратно в Александровск 27-го июля.

Всего на этот раз убито было:

да несколько оленей, которыми пополняли провизию.

Добыча продана была за 911 руб. 47 коп., что составляет, с весенней добычей ценность в 2208½ руб., общий заработок в 3120 руб., довольно хороший для судна типа “Помор”.

Другую картину представляет плавание в 1902 г. на пароходе “Св. Фока”. Пароход, конечно, может больше рисковать, нежели яхта. Ему не грозит опасность замерзнуть в шуге; он не зависит от часто гибельного для парусных судов штиля. Но и паровое судно должно остерегаться, ибо может быть затертым в непроходимые и для него льды; пример рейса “Фоки” это наглядно доказывает. Выйдя 14-го февраля из Екатерининской гавани, пароход был 16-го у Святого Носа. 17-го он вошел в Белое море, покрытое шугой, 18-го был у Орловского маяка и вошел на SO от маяка в крупный лед. 19-го были убиты первые тюлени. [235]

Во льдах вблизи Орлова было убито до 2 апреля слишком 4500 штук тюленей. 6-го поднесло пароход так близко к мысу Орлову, что возможно было разглядеть людей на берегу; часть добытых шкур была погружена; 7-го положение льда было столь выгодно, что возможно было бы погрузить все оставшиеся еще в кучах на льдинах шкуры и пробраться обратно в океан. Но, по случаю воскресного дня, бездействовали. 8-го начался шторм от N, лед сплотился, и судно начало гнать на юг. 11-го апреля принесло его к Сосновцам, с 12 по 16 пронесло штормом с NO мимо Пулонги, а 26-го дотянуло до Турьей горы в Кандалакшском заливе, где окруженный льдами пароход бездействовал до 1-го июня; освободившись, наконец, когда лед начал таять, “Св. Фока” направился в Архангельск.

Оплошность 7 апреля стоила много пароходу, так как он, выбравшись опять к северным краям льда, мог столь же удачно продолжать промысел, как некоторые яхты, которым удавалось два раза возвратиться обратно ко льдам, после увоза полного груза зверей в Варде. Промысел в 4500 добытых “Фокой” кож следует считать для парохода весьма слабым. Он едва покрывает расход.

Из этих двух примеров наглядно видно, на сколько удача промысла с судов зависит от опытности капитана и команды судна.

Далеко опаснее промысел прибрежных жителей при помощи лодок, который, впрочем, производится главным образом в более южных частях моря. Смотря по направлению ветров, он удачнее то на западном, то на восточном берегах Белого моря. Главная опасность состоит в том, что внезапными штормами далеко уносит лет от берега и промышленникам приходится много перетерпеть от холода и голода на льдинах и в маленьких приспособленных для перетаскивания через льдины шлюпках. Хорошо еще, если промышленник может добраться до противоположного берега благополучно. Но не всякому удается это, и не малое количество прибрежных промышленников погибло среди льдов; не мало их едва-едва спасло свою жизнь, пожертвовав всей с трудом напромышленной добычей.

Промысел тюленей в Белом море начинается рано, в декабре (по данным Н. Я. Данилевского). Первый его период, стрельный, начинается около средины этого месяца и продолжается до начала февраля. Им занимаются жители южных частей Зимнего берега. Тюленей стреляют с берега и на льдинах с лодок, причем промышляют маленькими артелями, в 3 человека, исключительно взрослых тюленей. С начала февраля начинается промысел выволочный. Промышляют между Мудьюгом и Мезенской губой до половины марта. Промысел разделяется на две части: Зимнегорский до 1-го марта и Кедовский с [236] 1-го до 20-го марта. На этот промысел съезжаются 1500-3000 человек. Во время Зимнегорского бьют старых и белок для шкур; на Кедовском добывают преимущественно серок и хохлушек, весом в 1 пуд и более. На Зимнегорском промысле промышленники идут с льдами, на Кедовском живут на берегу в ожидании, пока зверь пронесется на льдинах мимо. Название “выволочный” промыслу дано потому, что стараются как можно скорее выволакивать убитых зверей на берег. 3-ий улов, носящий название Устьинского, Неренского, Загребного, производится в течение апреля месяца в Мезенском заливе, когда кожа заходи в Мезенскую губу. Им занимаются около 800 человек.

4-ый улов, Капустинский, начинается с средины марта и продолжается до начала мая. Промышляют серок и взрослых, идущих в океан.

Во время промыслов последних двух периодов играет важную роль, как точка опоры, остров Моржовец, где собираются иногда до 3000 человек.

Старых тюленей или кож называют промышленники: самца — лысуном, самку — утельгой. Первый дает сала от 3 до 7, вторая от 3 до 4 пудов. Только что рожденные тюлени носят название белок; ценятся они преимущественно из-за шкур; сала же дают они от 3 до 5 фунтов. После первой линьки тюлень называется хохлушей, весом с салом около пуда, а потом серкой, весом с салом 1-1½ пуда.

Другая порода тюленей, которую промышляют в Белом море, носит название морского зайца (Erignattusbarbatus). Она дает от 5 до 10 пудов сала, 3-я порода — нерпа (Phocafoetida) дает от ½ до 1½ пуда сала².

По мнению г. Данилевского, больше 80.000 пудов навряд ли промышляют в течение одной весны.

По Данилевскому вывозилось ворвани:

О результатах звериного промысла за последние годы я составил таблицу на основании данных Архангельского статистического комитета. К сожалению, в них нет отдельного указания на количество добытых зверей с берега и с судов, да кроме того сюда же включен и результат прибрежного промысла, хотя и весьма слабо развитого у западного и южного берегов Белого моря. Но, в виду незначительности промысла вне пределов горла, восточного берега и северной части Белого моря и того обстоятельства, что цифры комитета, надо думать, скорее ниже, чем выше действительных, я могу смело привести их, как выражение результата звериного промысла Терского района и противоположного берега. Необходимо, кроме того, отметить, что данные за разные годы неодинаково обработаны статистическим комитетом, что не дает возможности произвести желательных результатов.

Таблица: Результаты звериного промысла, по сведениям Архангельского статистического комитета.

[238]

Что касается моржового промысла, то таковой уже не существует в качестве самостоятельного промысла. Моржи убиваются теперь только случайно во время охоты за тюленями из ружья, причем стараются зацепить предварительно зверя гарпуном, чтобы его не потерять в случае, если он, раненый пулей, бросится в воду. Моржи встречаются ныне на льдинах в пограничной с океаном части Белого моря и далее на восток. На запад от Святого Носа они попадаются очень редко. Большими стадами водятся моржи теперь лишь у малодоступных берегов Земли Франца Иосифа.

Насколько же моржовый промысел развит был еще в конце XVIII-го столетия, видно из прилагаемой при сем таблицы, заимствованной из книги Пошмана (стр. 125).

а) Лов семги.

На южно-терском берегу главную роль, помимо звериного промысла (о котором сказано выше), играет лов семги; в западных же его частях годами ловится селедка, иногда и навага.

Как и у берегов мурманских заливов, здесь добывается весенняя, летняя и осенняя семга; лов ее производится разными способами — у берегов моря, перед устьями рек и в самих реках.

Орудиями лова³ служат заборы, завески, гарвы, заколы, рюжи, мережи, поездки и поплавни. Лов начинается почти месяцем позже, чем на Мурмане. “Закройка”, т. е. весенняя семга, является, по Данилевскому, не раньше конца мая, начала июня. Она подходит к берегам, яко бы, уже с сильно развитыми икрой и молоками.

Эти данные Данилевского, сообщенные, вероятно, со слов его людьми, недостаточно знакомыми с промыслами семги в разных реках Терского берега, настолько же не точны, как и его описание начала осеннего лова в Поное. Присутствовав при нем в этом году, я намерен опубликовать результаты моих наблюдений в отчете Мурманской экспедиции за 1903-1905 года. Здесь укажу лишь следующее: 1) весенняя семга подходит к устьям Поноя в конце мая, как и на Мурмане с малоразвитыми, а не со зрелыми, половыми органами, и [239]

Таблица: По сведениям Пошмана, между прочими товарами привезено было в Архангельск.

[240]

2) ход осенней семги, хотя начинается уже с августа, принимает самые широкие размеры только в конце этого месяца и в начале сентября. Осенняя семга остается в Поное подо льдом до весны, но ловится здесь только случайно, потому что река, за исключением мелких каналов, замерзает до дна, между тем как в водах более глубокой Варзуги, по словам понойского священника отца Шмакова, она ловится подо льдом всю зиму в гарвах. По его рассказу, главная масса осенней семги входит в Варзугу только в конце сентября, и ход рыбы продолжается, как в Варзуге, так и в Поное, до появления “сала” или “шуги” на реке — в Варзуге в начале ноября, в Поное в конце сентября.

Зимний лов в гарвах подо льдом в Варзуге указывает, как нельзя лучше, на зимовку семги в более или менее значительных количествах вблизи устьев рек и дает повод предполагать, что семга не нерестится правильно каждый год.

Ловимая в Варзуге и Умбе рыба весит в среднем около 7 фунтов⁴. В конце июня, начале июля является межень (“тинда”) весом от 4 до 5 фунтов, в виде исключения до 8 фунтов⁵, а в начале августа идет самая ценная, “чистая”, осенняя рыба. Она несколько большее весенней, половые органы ее не развиты; ход этой рыбы продолжается до появления на реках шуги, т. е. до начала замерзания. Понойская взрослая семга размерами стоит обыкновенно между мурманской и “варзугой”; по заметкам, переданным мне рыботорговцами, межень или тинда — одинаковых размеров как в Белом море, так и в океане.

В то время, как гавры, невода, тайники, кильноты и завески употребляются при ловле семги перед устьями рек, отчасти в самих устьях по берегам заливов, главным орудием в реках служат заборы с тайниками, а в Поное — поезда. Забор устраивается, смотря по местным условиям, раньше или позже летом, следующим образом.

Поперек реки ставится ряд козел, устроенных из двух рядов заостренных на нижнем конце бревен, “щипов”, с “расщепами” в выходящих из воды концах бревен. В расщепы щипов вставляют горизонтальные бревна, носящие название “перекладин”. Щипы укрепляются “ногами”, т. е. двумя вбитыми наклонно бревнами. Сходящиеся вне воды концы ног и выдающиеся из-за перекладины концы щипов обвивают “вицами” (прутьями вербовыми или еловыми, или же [241] весьма вязкими тонкими разветвлениями корней ели). Каждая пара щипов с 4-мя ногами и перекладиной образует “голову”. На конце перекладин делаются с каждой стороны по две зарубки, в которые вставляют “сляги”, т. е. жерди, то перекинутые с одной перекладины на другую, то воткнутые в дно реки, для образования основания для решетки, устроенной или из щитов из дранок, или из переплетов. Эта решетка, которая специально преграждает путь рыбы, называется “тарьей”. Промежуток между торчащими в разные стороны концами сляг переплетается, и образованный таким образом двугранный угол заваливается камнями, с целью сделать забор по возможности устойчивым; над ним из досок устраивается подобие мостика. В тарьях оставляются промежутки — “нерши”, и над ними строится помост. В этой нерше устраивается “тайник”, из которого рыба выйти уже не в состоянии и вынимается через известный промежуток времени. “Тайники” делаются пятиугольной формы из жердей, скрепленных между собою вицами. Ловля в заборе в Поное продолжается до конца сентября; с начала этого месяца ловят, кроме того, ниже забора гарвами, поездами. В морских заливах ловят только засеками, с какого-нибудь мыса с обращенными к морю отверстиями. Ниже приводится таблица уловов, составленная по отчетам Архангельского статистического комитета, страдающая теми же недостатками, на которые я указывал выше. Хотя таблица эта и не может претендовать на точность, но из нее все-таки видно, что количество вылавливаемой в течение двадцатилетнего периода семги не уменьшилось против уловов шестидесятых годов.

Данилевский замечает, что ловля семги вряд ли превышает на Терском берегу 20.000 пудов, в среднем, в год; то же самое мы видим и в приведенной таблице. Количество годовых уловов подлежит известным колебаниям, причем самый богатый улов замечается в 1884 г. (к сожалению, нет указания для Тетрино), а самый слабый в 1880 году.

Касательно заготовления семги впрок, замечается в последнее время большой прогресс на Мурмане, в особенности с появления в Коле скупщиков из Петербурга, братьев Бараковых, принимавших по контракту у лопарей на Туломе свежую семгу по определенной цене. Фирма эта устроила там ледники современной архитектуры и стала солить рыбу по всем правилам искусства, вследствие чего, конечно, ценность ее значительно повысилась.

В Кольском заливе кольским купцом Шершегом устроены ледники для хранения семги, купленной у промышляющих в Кольской губе лопарей. Если не ошибаюсь, она сбывалась в замороженном виде [242]

Таблица: Результаты улова семги на Терском берегу.

в Англию. Кроме того, и в Средней губе промышленник Шёстронд заготовляет семгу весьма тщательно для отправки в Норвегию на коптильни, а на Терском берегу, в Поное, я заметил весьма тщательную заготовку рыбы, отправляемой для продажи в Архангельск и Петербург.

Кроме того, необходимо указать, что семга начинает привлекать в Лапландию англичан. В разных реках,а преимущественно в Туломе, у порогов спортсмены ловят семгу удочкой (на мушку), уплачивая лопарям за право лова весьма приличное вознаграждение и пользуясь лишь тою семгою, которая идет для стола. На берегу Туломы, в двух местах, у Кривца и у порога ниже Кривца, устроено по домику солидной постройки, в котором спортсмены проводят несколько недель в течение лета. Порою такой лов дает прекрасные результаты. Несколько лет тому назад 2 лорда, платившие лопарям Нотозерского погоста 750 рублей аренды, наловили вдобавок еще для них 250 пудов семги, ценою в то время по 6 рублей за пуд на месте. Общество англичан, с которым я встретился на пароходе в 1896 г., состоящее из мужа, жены и взрослого сына, наловило в течение 2-х недель слишком 2.000 фунтов на реках Западной Лице и Титовке. [243]

Мне кажется, что как на Нотозере, так особенно на берегу Поноя и Варзуги, легко было бы устроить заводы для вывода мальков, путем искусственного оплодотворения лососевой икры.

б) Лов сельдей.

Главный лов сельди у берегов Лапландии концентрировался до последнего времени в Кандалакшской губе. Сельдь ловится здесь в четыре периода, которые, по сведениям, собранным в 1895 г. у промышленников, носят названия: Егорьевский лов, Заледный, Ивановский и Осенний.

Егорьевский лов производится подо льдом около 23 апреля (день Св. Георгия). Рыба ловится мелкая, на пуд идет ее 200-250 штук. Икра зрелая. Заледный промысел производится после вскрытия моря и после нереста. Нерестится, следовательно, селедка в Кандалакшском заливе подо льдом, в мае месяце. Ивановская селедка бывает опять икряная, крупная (70-100 штук на боченок в 34 фунта, 80-120 рыб на пуд). Осенняя сельдь — самая жирная, без икры⁶. [244]

Лов сельдей производится в Кандалакшской губе неводами. В Умбе и Кузомени егорьевской и заледной селедки нет. Кузомень вообще последний пункт южного побережья Лапландии, у которого ловится селедка, уже в очень незначительном количестве; здесь она попадается только в мережах.

О ловле сельдей мы встречаем данные только в отчетах комитета для Кандалакши и Умбы; по ним было наловлено:

Из этих цифр никаких заключений делать нельзя; можно только сказать, что в течение последнего пятилетия селедка ловилась меньше, нежели в конце 80-х и начале 90-х годов, и что таким образом лов селедки показывает тенденцию к падению. В иные годы (в 1895 г., например) вдоль всего Корельского берега и в Кандалакшском заливе вовсе не ловилась селедка.

в) Лов наваги.

Лов наваги вдоль Терского берега — ничтожен. Ловится она зимою удочками в прорубях во льду.

Главным предметом рыболовства во внутренних водах, где исключительное право лова принадлежит лопарям, является семга. К сожалению, вследствие весьма нерациональной обработки статистического материала, нельзя выделить результатов лова во внутренних бассейнах от лова в устьях рек или в соседних с устьями морских заливах. Поэтому я причисляю всю пойманную на Мурмане семгу к уловам во внутренних водах, а семгу, добытую на восточно- и южно-Терском берегу (в лове которой участвую лопари Каменского и Сосновского погостов) — к рыбе,пойманной в море. При приблизительном равенстве уловов и там, и тут, в результате не получается особенной ошибки. [245]

По свидетельству г. Солдатова. специально исследовавшего семожий промысел в 1902 г. (и позже), лопари промышляют семгу главным образом в Туломе и по берегам Кольского залива, причем они отчасти сами производят лов, отчасти отдают его в аренду. Местами они сбывают рыбу по вольным ценам, кому попадется, местами по ценам, предложенным скупщикам на торгах, или по особенным условиям со скупщиками. Кое-где лопари сами солят рыбу, но по большей части сдают ее в свежем виде скупщикам. Хотя семга ловится русскими у берегов Лапландии и в Белом море уже много сотен лет и ценится высоко, как рыба замечательно вкусная, биология ее все-таки еще весьма мало известна. Мы несколько знакомы только с жизнью этой рыбы в пресных водах; об ее жизни в пучинах океана мы не имеем буквально никаких сведений.

Ни одной семги, судя по литературным данным, еще не добыто вдали от берега и устьев рек в открытом море и ни одной семги или остатков ее не найдено в желудке пойманных там крупных хищников.

В этом направлении и работы Мурманской научно-промысловой экспедиции не дают никаких еще намеков; зато жизнь рыбы в пресноводных бассейнах подвергалась тщательному исследованию со стороны ассистента экспедиции Солдатова, опубликованному в отчете экспедиции за 1902 год. Пользуясь этой работой⁷, дам краткий очерк жизни семги в пресных водах с того момента, когда она вступает в район заливов (специально Кольского) и входит в реки.

Главной побудительной причиной к приближению семги к берегам мы должны признать начавшееся под влиянием изменений в температуре и солености вод развитие половых продуктов; последнее обстоятельство побуждает рыбу отыскивать более опресненную воду, необходимую для ее размножения. Под этим влиянием ход рыбы в Кольский залив, а вероятно и в другие заливы Мурмана, начинается в то время, когда реки еще покрыты льдом и только на порожистых местах в них замечаются свободные от льда площади. Появлению семги предшествует появление у берегов пинагора (Cyclopterus Iumpus), что наблюдается обыкновенно в двадцатых числах апреля⁸. Вслед за пинагором является в последних числах апреля или в самом начале мая весенняя семга — крупная, широкая (по [246] Шестронду, весом в среднем 15-17 фунтов). По Солдатову, она появляется одновременно, как в местах около самого океана, так и у Колы, в конце залива. Весенняя семга — главным образом самки; у самцов часто наблюдается крюк на конце нижней челюсти, доказывающий, что самцы весеннего ходя уже побывали в пресной воде. Эта семга та самая,которая называется “закройкой” в Белом море. по измерениям Солдатова, икринки достигали во второй неделе мая только размера всего лишь 2 миллиметров в диаметре.

Вслед за тем, приблизительно через месяц, начинается вход в губу летней семги, между которой преобладают тоже самки. Она отличается от вешней только меньшим в среднем весом.

Одновременно с летней семгой является “тинда”, семга небольших размеров, по преимуществу мужского пола, весом от 2 до 5 фунтов. Ход тинды, по наблюдениям Шёстронда, продолжается до последней трети июля; единичные экземпляры попадаются и в августе. Яичники, как и семянники, мало еще развиты у тинды.

В августе начинается ход осенней семги, крупной и жирной, который продолжается до замерзания рек, если не дольше, на что указывает сообщенный Солдатову факт поимки в конце ноября 1901 г. свежей семги (весом в 18 фунт.), бившейся на льду выше незамерзающего Плечного порога, в трех верстах от устья реки Колы.

У осенней семги половые органы очень мало развиты, и я склонен разделять мнение Данилевского⁹, Зелиго¹⁰, Барфурта¹¹, которые предполагают, что “осенняя семга” или “зимний лосось”, как ее зовут на Рейне, или “серебряный лосось” (на Висле), заходит в устья рек, в ожидании найти здесь подо льдом покойные места для зимовки, не опасаясь преследования в реках акул, дельфинов и нерп, единственных опасных врагов для бойких и сильных лососей.

Касательно предположения названных автором о возвращении осенней семги, или зимнего или серебряного лосося весною обратно в море, я склонен присоединиться к мнению г. Солдатова о том, что эта гипотеза никакими фактами не подтверждается. Я того мнения, что семга, не нерестившаяся предварительно и раз уже вошедшая в реку, ее уже не оставляет. Я полагаю, что семга подо льдом поднимается мало по малу в течение зимы до места нереста и что свежая семга, которую, по словам Солдатова, лопари наблюдают большими массами тотчас после вскрытия Туломы у Падуна, или которую лопарь Титов [247] ловил выше порога “Крывца” рано весною, когда вся Тулома еще покрыта была льдом, есть просто осенняя семга, которая в течение зимы, не гонимая возрастающей потребностью к нересту, медленно поднимается к местам нереста. Вопрос этот очень легко можт быть решен. Следует только у пойманной рано весною у Падуна или Крывца семги исследовать содержание желудка. Нахождение в нем пресноводной рыбы служило бы явным доказательством тому, что семга в течение зимы была в реке, где она, как известно, на пути к местам нереста весною или летом, пищи, за исключением разве насекомых, их личинок и червей, не принимает. В желудках осенней (зимней) семги на Поное я нашел лишь какую-то слизь.

Весенняя и летняя семга — серебристого цвета с несколько темной спинкой. На брюшке и у грудных плавников имеется розоватая окраска. Осенняя рыба серебристо-белого цвета.

По мере развития икры, блестяще-белый цвет рыбы теряется, семга темнее, эпидермальные оболочки утолщаются настолько, что боковой линии разобрать уже нельзя, и перед самым нерестом, который, со слов спрошенных Солдатовым лопарей, не начинается раньше начала сентября, к темной окраске прибавляются еще пятна красного и желтого цвета. Показания лопарей подтверждаются поимкою Солдатовым в конце августа тинды с почти зрелыми молочниками и хариусов, 14-го сентября, с желудками, битком набитыми смесью свежих икринок семги с песком. С этого времени вся семга, которую ловили, была с текущими икрой и молоками, и только в конце месяца стала попадаться семга с почти выметанной икрой. К средине октября нерест совершенно оканчивается.

Места для нереста семга выбирает, по наблюдениям Солдатова, на отмелях, глубиною меньше 1 метра, в порожистых участках с быстрым течением и песчаным или мелкокаменистым грунтом. Специально для кладки икринок семга выбирает столь мелкие места, что часть спинки и спинного плавника рыбы выдаются из воды. Нерест происходит только днем, ночью самец и самка стоят неподвижно, отдельно друг от друга, в более глубокой воде. Выметав икру, семга или, как ее зовут тогда, “лох” немедленно спускается обратно вниз по течению в море. Лох так слаб, что его тащит вниз течением, как безжизненное тело. Эти несомые течением рыбы, которые только в порогах силятся спускаться хвостом вперед, называются “волчоками” Они совсем почти черного цвета.

Но только та часть семги осенью будет вынесена в море, нерестилища которой не в дальнем от него расстоянии. Главная же масса [248] лохов скатывается обратно в море вместе с весенним льдом. Весенний лох отличается от осеннего беловатым цветом.

Касательно мальков Солдатов еще не успел собрать положительных данных. По словам нотозерских лопарей, попадаются им мальки кумжи и “дети семожьи” весною и летом в реках и озерах, в числе другой мелкой рыбы.

Как весною семга до входа в пресную воду рек некоторое время “отстаивается”, т. е. придерживается местностей вблизи устьев рек с опресненной водой, и готовится ко входу в реки, так и возвращающийся из рек лох некоторое время тоже держится вблизи устьев рек, готовясь к возвращению в соленые воды моря. Так, один волчок, уже несколько оправившийся, был пойман 2/15 июня в Средней губе Кольского залива. Подобные случаи поимки тощих белых лохов случаются не редко, по показаниям промышленников, на различных тонях Кольского залива. Белые лохи также попадаются в заборах всех рек.

По данным, заимствованным из отчетов Архангельского статистического комитета, ловилось лопарями, колянами и колонистами во внутренних водах и перед устьями рек в заливах нижеследующее количество семги (в пудах). К сожалению, за последние 3 года уловы не показаны по волостям, и поэтому нельзя следить о том, сколько наловлено было специально лопарями.

Улов специально в Кольском заливе (по Солдатову).

Последний год был особенно неудачен по случаю высокой воды во всех реках. В одной Туломе наловлено, по данным, полученным Солдатовым из Лопарско-Кольского волостного правления:

Колебания:

Для других рек сведений не имеется.

Интересный результат получается при сравнении цифре, выражающих улов в Кольском заливе и на Туломе. В течение 30-летнего периода наибольшее количество семги ловилось на Туломе в 1898 г. [250] Улов этого года в Кольском заливе не принадлежит к числу самых больших. Много семги, значит, попало в Тулому, в то время, как в 1899 г., при улове в Кольской губе, превышающим улов 1898 г. в два раза, улов в Туломе оказался слишком в 2 раза меньше прошлогоднего. Он принадлежит только к посредственным уловам, в то время, как улов 1901 г., когда в Кольском заливе мало ловилось семги, на Туломе было хорош. Результат его (597 пудов) занимает 4 место между уловами последних 30 лет, больше ловилось только: в 1898 г. — 987 п.; в 1887 г. — 806 п. и в 1883 г. — 791 пуд.

Уловы семги перед реками, впадающими в Варангерский, Печенгский и Мотовский заливы или прямо в океаны, значительно меньше уловов пред устьями рек, впадающих в Кольский залив.

Семга ловится как в гарвах и неводах, так в тайниках и заборах. Кильноты не часто видишь и то большей частью у колонистов норвежцев и финляндцев, колонистами с берегов Белого моря занесены на Мурман и засеки¹². Все эти сети, из которых кильноты надо признать самыми лучшими, имеют нечто общее, а именно сеткою преграждается идущей вдоль берега семге доступ к устьям реки, что заставляет ее, при отыскивании свободного прохода, или путаться в сетях, или попасть в ловушку, из которой нет выхода. В самых же реках семга ловится заборами, о которых уже была речь при описании ловли семги у южно-терских берегов. Хотя из сопоставления статистических данных нельзя усмотреть падения уловов семги, однако, для обеспечения семожьего промысла надлежало бы установить проходы в заборах, запрет промысла острогой во время и после нереста и лова весьма малоценного лоха. Необходимо конечно, запретить и продажу колотой рыбы, а также установить действительный надзор за рыболовством.

Что касается лова другой (кроме семги) озерной и речной рыбы, статистические данные о котором еще больше хромают, нежели в отношении семги, то я должен заметить, что лопари, или лучше сказать преимущественно лопарки и дети, производят его с некоторым перерывом с весны до глубокой осени, живя в вежах или кое-где в избах по берегам рек и озер; промысел этот ведется довольно примитивными снастями, между которыми главную роль играет невод, довольно малых размеров, соответственно слабым силам самих промышленников. Если я и привожу данные статистические, то должен [251] заметить, что они относятся в лучшем случае к той рыбе, которая поступила в продажу, т. е. к кумже, сигу и хариусу. Не надо забывать, что рыбою внутренних вод лопари прокармливаются.

Говорить об уменьшении рыбы во внутренних бассейнах было бы смешно, в виду незначительности улова в сравнении с весьма обширным пространством внутренних вод. Если иногда лопари чувствуют к весне недостаток рыбы, то виноваты не бассейны, которые эксплуатируются лопарями, а их нерасчетливость и лень.

О промыслах речной и озерной рыбы русских волостей сведения еще неудовлетворительнее. По данным, которые приведены ниже в таблице (стр. 252), явствуют, что только промыслы лопарей носили характер действительного промысла, хотя не понятно, почему число промышляющих показано то цифрами между 200 и 300, то цифрами между 400 и 600. Имелось ли в первому случае в виду число промышляющих веж, во втором число лопарских дворов вообще — судить трудно. В отношении русских волостей господствует такая неправильность, что их пресноводный промысел носит характер как будто чисто случайный, которому опять-таки противоречат сравнительно крупные цифры, держащиеся в рамке весьма возможных колебаний последних лет, за которые дана только общая цифра наловленной внутри Лапландии рыбы.

<<< к содержанию | далее >>>

© OCR И. Ульянов, 2013 г.

© HTML И. Воинов, 2013 г.