Н. Харузин, РУССКИЕ ЛОПАРИ (Очерки прошлого и современного быта).
Москва, 1890 г.

IV. О древней религии лопарей и о следах древних верований среди современных русских лопарей.

(часть первая)

“Лопари — добрые христиане”, “церкви и часовни посещают усердно”, к “церкви прилежат” и. т. д. свидетельствует и большинство современных писателей о Лапландии и большинство местных жителей. В этих словах есть доля правды и даже огромная доля — посколько принимать эти слова в их буквальному значении. Действительно, лопари и церкви посещают усердно; русские лопари к тому же усердно ставят и свечи перед иконами и соблюдают посты; некоторые из последних знают и ту или другую молитву, — но ошибся бы тот, кто подумал, что лопари русские, по крайней мере, восприняли в себя христианство и понимают его шире простого исполнения обрядностей, что они относятся к нему не только формально.

Скандинавские лопари, в этом отношении, стоят гораздо выше — они могут быть названы не только “добрыми”, но еще и “грамотными христианами”, эпитет, который, не нарушая справедливости, никак нельзя придать русским лопарям. Суеверий у скандинавских лопарей гораздо меньше, чем у их русских собратий, отношение к церкви гораздо сознательнее. Это объясняется тем, что сама пропаганда христианства велась в Скандинавии за последнее время, как сказано уже выше, гораздо разумнее, чем в русской Лапландии.

Однако не только тот, почти что блестящий, результат, которого достигли наши скандинавские соседи в деле проповеди христианского учения среди лопарей — но [136] даже и тот результат, которого достигли русские проповедники на этом же поприща — есть следствие многовековой борьбы с прежними религиозными верованиями лопарей, борьбы утомительной, тяжелой для обеих борющихся сторон, как просветителей, так и просвещаемых, борьбы, из которой проповедники, наконец, вышли победителями.

Дело в том, что первые христианские проповедники встретили лопарей погруженными в самое грубое язычество с богатой, хорошо развитой мифологией, отвечавшей вполне всем вкусам и потребностям лопарей, не оставлявшей для них ни одного вопроса неразрешенными

Поэтому, переходя к современным религиозным представлениям лопарей — я изложу и древние верования их, какими они дошли до нас на основаны сведений, оставленных нам писателями XVI, XVII и XVIII вв. Описание их мифологии важно, во-первых, оттого, что в настоящее время мы встречаемся лишь с робкими переживаниями прежних религиозных представлений, что в настоящее время почти ничего, что давало бы нам понятие о прежней мифологии, не встречается более, что многое перемешалось и спуталось в лопарской голове под напором новых идей; между тем мифология их настолько богата, настолько разнообразна, что она может нам яснее осветить внутренний мир лопаря, так как известно, что национальные черты народа всегда находят себе отголосок, даже полное отражение, и в его религиозных представлениях.

Во-вторых, многие переживания, встречающиеся в настоящее время среди лопарей, не будут понятны, если не ознакомиться с их древней мифологией.

Наконец, в-третьих — сведения о лопарских верованиях разбросаны у многих писателей и свести эти сведения воедино я не считаю совсем бесполезным, хотя бы в виде лишь простой компиляции.

Прежде чем приступить к изложению религиозных верований, мне кажется, предстоит решить следующий вопрос: имеем ли мы право говорить о религиозных верованиях лопарей вообще, не отделяя скандинавских лопарей от русских. Как было мною указано выше, лопари скандинавские и по своему антропологическому типу, и по быту своему во многом резко отличаются от русских лопарей. Различие в типе и быте, естественно, должно было накладывать свой отпечаток и на религиозные представления народа, и это тем более очевидно, что по местностям эти религиозные представления подчас во многом друг от друга отличались; могло быть, наконец, в одной местности заимствование из скандинавского пантеона, в другом из корельской мифологии, могли и русские верования отразиться на лопарских.

Строго говоря, мифологии древних русских лопарей мы не имеем: о ней сохранились лишь крайне отрывчатые сведения, — сведения, которые не могут нам дать мало-мальски ясное представление о верованиях древних русских лопарей. Лазарь Муромский, встретивший, как было сказано уже выше, лопарей около Онежского озера в. XIV веке, ограничивается лишь упоминанием, что они “страшные сыроядцы” и “звероподобные люди”. И, пожалуй, одно из наиболее подробных известий о верованиях русских лопарей — это известие, которое дает нам Соловецкий “Сад Спасения” в [137] XVI веке; в нем мы читаем: “древле быша сии вышеречение родове (лопари) яко звирие дивие, живуще в пустынях непроходимых, в расселинах каменных, неимуще ни храма, ни иного потребного к жительству человеческому, но только животными питахуся, зверьми и птицами и морскими рыбами, одежда же кожа оленей тем бяша. Отсюда Бога истинного, единого и от него посланного Иисуса Христа ни знати, ни разумети хотяху, но им же когда чрево насытит, тогда оно и Бога си поставляше, и аще иногда камнем зверя убиет — камень почитает, и аще палицею поразить ловимое — палицу боготворит, еже и ныне в самоедах зловерие закаменелое обретается, еще и в лопарех отчасти”¹. В этом же роде и те сведения о верованиях лопарей, которые мы почерпаем из жития преп. Трифона: в нем говорится, что лопари жили “в нечестии и в самом поганском идолобесии, яко звери дикии; почитаху бесов, и кланяхуся делу рук человеческих весьма и боготворяху гады и нощные нетопыри и иные ползущие животные”². Подобные, крайне скупые сведения не нарисуют никогда религиозных представлений народа и, если бы приходилось основываться только на них, мы никогда не узнали бы древних верований лопарей. Даже в XVIII веке русская литература о лопарях ограничивается переводами иностранных писателей, навязывая таким образом тогдашним русским лопарям взгляды и обычаи их скандинавских соседей.

Не то относительно скандинавских лопарей. Сведения, подробные уже, о их религиозных представлениях мы встречаем с давних времен. Во всех древних описаниях шведского государства упоминалось и о лопарях, причем, главным образом, обращалось внимание на образ их жизни и их суеверия. Миссионеры, объезжавшие лопарскую землю и описывавшие ее, естественно, также, главным образом, обращали внимание на их верования, жертвенный ритуал, суеверия и. т. п. С XVI-XVII вв. усиливается количество данных. Сведения эти пополняются путешественниками (учеными и туристами), которым также после внешней обстановки лопаря, его костюма и образа жизни, бросаются в глаза и их суеверные обряды. В XVIII веке мы видим тоже самое. Действительно, эти сведения почти не дают нам известий о жизни и верованиях лопарей до просвещения их христианством, но писатели за 300 лет до нашего времени застали, благодаря малому успеху христианства в то время среди лопарей, их верования, по-видимому, мало измененными, мало тронутыми. В то время живы были представления о древних богах, им приносились еще жертвы, шаманский бубен был в полном употреблении, так что благодаря этим сведениям, мы можем, откинув наносной элемент, восстановить довольно подробную и верную картину прежних верований. Кроме того, можем проследить, как постепенно падало и разбивалось под напором христианства древнее мировоззрение лопаря.

Но не имея почти никаких известий о мифологии русских лопарей, имеем ли мы право навязывать им мифологию их скандинавских соседей? Конечно нет, если бы мы стали говорить о религиозных представлениях скандинавских лопарей за такой-[138]то век и утверждать косвенно или прямо, что в эту же эпоху и русские лопари держались тех же религиозных воззрений. В этом случае мы сделали бы крупную ошибку: русские лопари, перешедшие гораздо ранее скандинавских от кочевой к полукочевой жизни, заменившие быт оленевода жизнью рыболова, должны были под влиянием новых условий быта изменить и свои религиозные представления.

Но с другой стороны, несомненно и то, что лопари все, как скандинавские, так и русские, имеют в далеком прошлом одно происхождение, что они две ветви, выросшие из одного ствола, что даже само различие между обеими группами сказывается, главным образом, в антропологическом типе, (это, как было указано, объясняется примесью посторонней крови, преимущественно в среде русских лопарей; само это смешение с посторонними элементами могло происходить лишь сравнительно поздно); далее различие сказывается в быте, что объясняется тем, что русские лопари бросили раньше свой кочевой быт, хотя прежде и они были такими же оленеводами, как и скандинавские. Но за то во многих своих обрядах и поверьях, даже в настоящее время, когда вековая жизнь разделила обе группы, подчас до поразительности похожи друг на друга, за то ни в костюме, ни в постройках они не разнятся резко друг от друга и теперь.

В виду вышесказанного, мне кажется, что если мы и не имеем права смешивать религиозные верования обеих групп лопарей и навязывать лопарям русским XVII века те же религиозные представления, какие имели в тот же XVII в. лопари скандинавские, то все таки, говоря о древней мифологии скандинавских лопарей, мы всегда должны иметь в виду, что в общих чертах, в менее быть может развитой форме, те же религиозные представления были и у русских лопарей, хотя, быть может, и в более ранний период времени, когда различая между обеими группами не могли еще сказываться так резко, как это мы видим в настоящее время.

Переходя теперь к древней мифологи лопарского племени, считаю долгом оговориться, что имеющиеся сведения собраны в разных частях Лапландии, вследствие чего мы видим различия не только в наименованиях лопарских божеств, но и в некоторых обрядах: в одних местах мифология развита сильнее, в других она проще. Не смотря, однако, на эти небольшие различия, в общем, мы можем, проследить основные черты ее; поэтому в дальнейшем изложении я укажу на общие черты лопарской мифологии, оттеняя те или другая местные различия.

Нужно заметить, что мифология лопарей не носит на себе следов единства происхождения от одной, господствовавшей у первобытного лопаря мысли. Рядом с обо-готворением сил природы и небесных светил (как-то солнца, луны, грозы и т. п.), мы встречаем ясные следы почитания предков и наконец грубый фетишизм. Таким образом, в религиозных представлениях лопарей укладывались вместе высокие представления о высших богах и самое низкое представление о своих фетишах со всеми последствиями этого грубого культа. Шаманизм процветал в их среде и как будет видно из последующего изложения, по-видимому, в основе своей был в тесной связи с поклонением душам усопших предков. Все три источника религиозных представлений (поклонение предкам, силам природы и светилам, наконец и фетишизм) сов[139]меcтно уживались в уме лопаря и наложили на его мифологию своеобразный отпечаток, если можно так выразиться, отпечаток тройственности. Между тем, многие писатели усматривали лишь одну сторону верований лопарей и преимущественно фетишизм, или еще чаще шаманизм, не оттеняя, даже подчас вовсе не указывая на другие не менее характерные черты лопарских религиозных представлений. Такое одностороннее освещение подавало неоднократно повод к совершенно неправильному мнению о верованиях лопарей. Этим писателям, можно сделать тот же упрек, который Кастрен делает по отношению к писателям о верованиях алтайских народов вообще. “Древнейшую собственную религии алтайских народов, пишет он, обыкновенно означали именем шаманизма, т. е. религии волшебства. Как при названии, так и при воспринимании дела обращалось больше внимания на внешнюю, видимую сторону, чем на внутреннюю сторону и на самую суть дела”³.

Кроме богов высших есть еще целая масса низших существа, живущих и реющих повсюду, и в воде, и в воздухе, и в лесах, и ягелевых равнинах, — существ, которые могут быть одинаково и благодетельными, и вредными для лопаря. Масса великанов населяет леса и равнины Лапландии, похищает лопарских детей и съедает их. И таких низших божеств в лопарском пантеоне больше, чем высших богов, и низших божеств лопарю приходится бояться больше, чем высших.

В виду огромного количества божеств, лопарю приходится приносить часто и много жертв своим невидимым богам, закалывать животных перед своим фетишем и мазать последнего жиром и кровью жертвенного животного, приносить жертвы и для прокормления предков на том свете. Отсюда хорошо разработанный жертвенный ритуал, видоизменяющийся по тем божествам, которым приносятся жертвы.

Общение с духами усопших, с духами, населяющими землю и воду, и воздух — ведет к развитие волшебства, к образованию с течением времени целого класса шаманов-колдунов, прием в которые сопровождался подчас рядом обрядностей. Колдовство сильно развилось у лопарей и сделало ее по истине “мрачной страной чародеев” — распространившей о себе славу на далекое пространство, славу, дошедшую и до Москвы и до столиц западно-европейского мира, породившую много рассказов, начиная со времен Калевалы и почти что до настоящего времени.

Нечего и говорить, что лопарская мифология имеет много сходства с финской, что родство народностей великого финского племени сказалось здесь больше, чем в других отношениях, даже больше чем в физическом типе лопарей многих местностей. Не только общие черты мифологии разных групп финнов схожи с лопарской мифологией, но даже частности, как например, названия божеств, иногда почти тождественны. Но не все сходства объясняются лишь родством племенного происхождения — много, по-видимому, и заимствовали лопари у своих соседей и не только у родственных им корелов и тавастов, но и у скандинавских своих соседей, причем заимствование было настолько значительно, что даже подчас национальные имена лопарских божеств заменялись скандинавскими названиями.

[140] Естественно, что подобного рода заимствования были не повсеместны, что в то время, когда лопари одной местности уже в XVII в. переименовали своих богов по скандинавски, лопари другой местности еще до конца XVIII столетия сохраняли древние лопарские названия для своих божеств.

Однако, несмотря на то, что до нас дошло множество сведений о лопарской мифологии, ошибочно было бы думать, что эти сведения исчерпывают лопарские религиозные представления: лишь то, что наиболее поражало путешественников, заносилось ими на страницы своих сочинений — вдаваться же в подробное исследование верований лопарей они не считали необходимым. Вот почему, не смотря на общие данных, сплошь и рядом замечаешь и пробелы, пополнить которые теперь решительно не представляется возможным. “Мы знаем, говорит справедливо Моне, эту религию почти исключительно по жертвоприношениям, сказания же этой религии нам в большинстве случаев не знакомы”⁴. Многое могли-бы осветить предания лопарей — но и они в настоящее время погибли безвозвратно и приходится мириться с тем, что многие отделы религиозных верований не могут быть ни подробно описаны, ни объяснены.

← предыдущая | оглавление | продолжение →

© OCR Игнатенко Татьяна, 2015

© HTML Воинов Игорь, 2015