Д. Семенов, ОТЕЧЕСТВОВЕДЕНИЕ. ВЫПУСК I.СЕВЕРНЫЙ КРАЙ и ФИНЛЯНДИЯ. 1864 г.

[193]

От Выборга до Иматры 60 верст. Вы берете таратайку с одной лошадью и отправляетесь. Вскоре за Выборгом начинается финляндская горная природа, к которой вы в России не привыкли. На право от дороги, не прерываясь, тянется цепь гранитных холмов, то покрытых сосною и ельником, то совершенно обнаженных, то обросших лишаями и мхом. Иногда на совершенно голом граните прицепилась одинокая березка или сосна; иногда из густого леса выглядывает точно лысина, голый гранитный утес. Дорога идет по большей части по долине и у подошвы холмов. По обеим сторонам до[194]роги беспрестанно встречаются гранитные камни, разбросанные в беспорядке, точно следы какого-то страшного разрушения. Но вообще дорога однообразна и скучна: — главной красы Финляндии — озер, вы еще не видите: они будут впереди. Чухонец на своей маленькой, но быстрой лошадке везет вас очень скоро: скачет во всю прыть под гору, и шагом взбирается на гору; по ровному месту пускает лошадь рысью. От такой езды сначала вы боитесь сломать себе шею, но потом привыкаете.

Дороги во всей Финляндии отличные, как вследствие естественных условий, так и вследствие хорошей администрации. На гранитный твердый грунт стоило только насыпать рапа-киви (припомните его описание) и дорога готова. Чинят и поддерживают дорогу сами же крестьяне. Для этого дорога разделена на маленькие участки по числу крестьян. За малейшую неисправность дороги назначена значительная пеня — до 4 р. с.

Не доезжая четырех верст до станции Ситолы, проводник наш неожиданно остановился возле ворот, ведущих во двор какого то дома, примолвив с гордостью “Иматра”. Только теперь мы услышали страшный рев водопада, которого раньше не было слышно за стуком нашей таратайки. Мы побежали прямо через двор к бельведеру, за которым нам указали спуск к Иматре. Через минуту мы были у самого водопада,

“Разве это водопад? что же в нем особенного”? спрашиваете вы. Таково первое впечатлите; но только первое.

В самом деле с мыслью о водопаде мы обыкновенно соединяем понятие о большем или меньшем падении воды с высоты. Чем с большей высоты падает водопаду чем большую массы воды увлекает он с собою, тем водопад величественнее, тем в большее удивление приводить он человека. Таковы все более или менее извест[195]ные водопады: — Ниагара, Шафгаузен, Кивач, Норова и другие. Совсем другое представляет Иматра. Иматра поражает вас не высотою падения, которое едва заметно, а своею длиною, быстротой, огромною массою клокочущей воды, разнообразием, окружающею обстановкой.

С первого взгляда Иматра вас не поразит. Вы видите пред собою длинную, белую, пенистую, клокочущую полосу воды и больше ничего. Но вы устремите свой взор на одну какую-нибудь бушующую волну водопада, чтобы вполне насладиться ее прелестью. В одно мгновение перед вами вырастает бугор белой пены, который растет все выше и выше, делается острее и прозрачнее, мало по малу обращается в букет крупного жемчугу, потом в мелкое серебро и рассыпается пред вами в мельчайшую серебренную пыль... Едва исчез один букет, на место его является другой, еще выше, еще красивее, еще фантастичнее. Вы долго смотрите на это диво природы и не можете оторвать глаз от него; переносите взгляд на другой, третий бугор и везде замечаете новые фантастические формы.

Особенно хороши эти букеты жемчуга и серебра в полдень, когда они окрашиваются радужными цветами лучей солнца. Такими буграми покрыта вся поверхность Иматры на протяжении 1/2 версты. В этих беспрестанно появляющихся и исчезающих, разнообразных, белоснежных, пенистых буграх и жемчужно-серебряных букетах заключается главная прелесть водопада. Но это еще не все. Обратите внимание на берега Иматры. С обеих сторон окаймляют ее серые, гранитные утесы, покоящиеся на черном гнейсе.

Левый берег высокий, отвесный, нависший; правый напротив — пологий: гранитные утесы образуют здесь только невысокую, естественную набережную, за которой уже возвышается пологий берег, плотно прикрытый землею. И в [196] то самое время, как одни волны с яростью отлынивают от левого, нависшего берега, образуя пучину и обнаруживая черный гнейс, который составляет поразительный контраст с белою, пенящеюся поверхностно водопада, — другие волны накатываются на правый пологий берег, вскакивают на утесы все выше и выше, даже иногда перебрасываются через них, заливая тропинку, которая в иных местах идет здесь ниже прибрежных утесов. В таком месте вы стоите почти в уровень с поверхностью Иматры. Мало того, вы можете взобраться на самый утесе и оттуда любоваться великолепными, пенящимися буграми, которые вздымаются выше вашей головы, обдают вас холодом, обливают брызгами. Замечательно, что стоя здесь, вы не ощущаете никакого страха; напротив, у вас рождается какое-то непреодолимое желание кинуться в разъяренные волны!... Мы вырубили две небольшие сосны и столкнули их в воду. В одно мгновение они пропали в пучине. Одна из них пропала без следа, другая на мгновение показалась немного ниже, стоймя, и опять исчезла. Бывшая тут старуха, успокоила нас на счет судьбы брошенных деревьев. Она сказала, что жалкие остатки их — ветки и щепки выплывут на простор ниже водопада.

Дно Иматры также изборождено громадными гранитными утесами, изрыто глубокими оврагами; но вы их не видите: они закрыты огромной массой пенящейся и клокочущей воды. Вы заключаете о существовании их по страшным, бушующим, пенистым волнам. Иначе от чего бы им образоваться? страшная вечная неумолкаемая борьба происходит между двумя врагами! здесь вода сгладила острые утесы, вымыла себе гроты, вышлифовала берега; там утес отбрасывает назад стремящуюся волну, заставляет ее вернуться и встретиться с другою набе[197]гающею волною; завязывается новая борьба — борьба нескольких волн между собою...

Прибавьте ко всему этому страшный рев водопада, похожий на шум леса во время сильной бури, когда в отдалении слышатся глухие раскаты грома, сливающиеся с воем испуганных зверей, и вы получите только слабое понятие об этом фантастическом произведении природы.

Когда прошло первое обаяние, мы вспомнили, что еще ничего не ели с утра, а между тем уже было 3 часа. Мы отправились к хозяину гостиницы Эриксону и попросили его приготовить обидь в бельведере, чтобы под шум водопада утолить голод. Обед был не прихотлив; но в числе 4-х блюд нам подала маленькая девочка, камердинер гостиницы, прекрасные форели в соусе, только что пойманные в Вуоксе, и прекрасную сочную землянику со сливками, которой усеян правый берег Иматры. Славная Иматра! ты не только удовлетворяешь своею дикою красотою поэта, живописца, геолога; твои произведена в состоянии привлечь и гастронома.

Послов обеда нам захотелось побывать на противоположном высоком берегу водопада. Для этого мы отправились по той же дороге, по которой приехали. Пройдя с версту, мы увидели маленькую деревеньку, возле которой на столбе написано Till jäskis. Деревня стоит почти на самом берегу Вуоксы, ниже водопада. Здесь услужливый чухонец перевез нас на лодке на ту сторону. В этом месте Иматра, вырвавшись из тесного, гранитного глубокого ущелья, падает в довольно обширное, спокойное озеро: только посреди его заметно довольно быстрое течение воды с белыми маленькими бугорками. Это последнее проявление бешеного потока.

Вся Вуокса состоит из такого ряда озер, соединенных протоками. Миновав два низких, маленьких, лесистых острова, которые закрывают с этой стороны [198] панораму Иматры, мы пристали к противоположному глинистому, вязкому берегу.

Чухонец тотчас же выскочил из лодки в воду и стал наделять нас, так называемыми иматровскими камнями. Он отыскивал их на дне реки в глине. Одни из них похожи на слоеные пирожки, другие на бисквиты, имеющие фигуру цифры 8, третьи цилиндрической формы. Эти камни всегда синевато-серого или пепельного цвета, отлично отшлифованы и состоят преимущественно из углекислой извести с примесью песку и глины. Капля кислоты, пущенная на этот камень, производит чрезвычайно сильное вскипение, с большими пузырями и шипением, что составляет верный признак большого содержания в них углекислоты. Происхождение этих фигурчатых камней объясняют так: куски шиферу и сланца углекислой извести, оторванные водами от своих гор, потом увлеклись в Иматру и долговременным вращением в ее бесконечных водоворотах обточились в более или менее правильные формы. Чухонец, наделив нас камнями, проводил по довольно протоптанной тропинки опять к Иматре. На этом левом берегу устроена также беседка и два или три балкона; вдоль всего берега поставлены перила; без них засмотревшийся путешественник легко мог бы упасть с обрывистого берега.

Другой вид представляется на Иматру с этого берега, другое чувство волнует вас. Здесь водопад бушует под вашими ногами, брызги его почти не долетают до вас, вы с гордостью смотрите на водопад, который виден с этого берега во всю длину. Смотря отсюда, вы соглашаетесь назвать Иматру водопадом; ибо замечаете угол падения, насчитываете до пяти главных уступов¹. [199] Изобретательный содержатель гостиницы нарочно устроил беседку на крутом обрыве черного утеса, страшно наклоненного над водопадом. Прислушайтесь к этому утесу и вам покажется, что он дрожит, вот, вот сейчас обрушится... и вы невольно отступаете подальше от перил. Недалеко от беседки чухонец указал нам огромные камни с правильными, глубокими, точно вышлифованными, углублениями. На одном камни мы заметили углубление в одну сажень глубины и 1/2 аршина в поперечнике. Это так называемые колодцы; котлы или горшки исполинов у немцев, или каменные норы у русских. Происхождение их Куторга объясняет так: “Многочисленные наблюдения и ученые изыскания доказали, что почва Финляндии подымается, отчего воды ее постепенно мелеют и мелеют. Если вы окинете взором оба берега теснины Вуоксы, то увидите что оба берега, особенно левый, усеяны гранитными валунами, точно недавнее дно реки, а в некотором отдалении заметите гранитные холмы вышиной до 250 футов, над равниною, которых покатости так же унизаны валунами. Вы убедитесь, что некогда вся эта равнина, вплоть до холмов, стояла ниже, и по всей ее ширине текла Вуокса, скрывавшая на глубине своей теперешний водопад. В том месте, где теперь котлы, было столько же водоворотов, в воронки которых увлекались небольшие камешки, которые постоянными и долговременными трениями на один и тот же камень, пробуравили описанные котлы”.

Когда мы воротились в гостиницу уже стемнело. Мы напились чаю и отправились снова к Иматре. Солнце уже закатилось; на небо всплыла луна и смотрела прямо на Иматру, точно любуясь ею; берега еще чернее, Иматра еще белее, чем днем, тишина кругом, казалось, должна быть смертная, ибо вековые сосны и березы не шевелились; а между тем рев водопада ни на минуту не умолкает! [200] Мы сошли к самой нижней беседке и взглянули оттуда вдоль водопада. Бугры казались какими то белыми тенями, которые ежеминутно выникали из воды и как будто гонялись друг за другом. Я стал вглядываться в одну из таких теней... но перо отказывается изобразить всю фантастичность ее. Я буду доволен, если мое слабое описание в состоянии заохотить читателя самому съездить на Иматру. Мы решились провести ночь в гостинице. Но рев водопада, белые тени, снующие в черном, мрачном ущелье, то белые, то радужные букеты не дали спать.

Рано утром мы еще раз сходили к началу водопада, где устроена купальня в нескольких стах шагах выше гостиницы.

Здесь как и ниже водопада вы опять увидите расширенную на подобие озера реку, с низкими пологими берегами, покрытыми густою зеленью; возле левого берега видны два небольших островка, поросших лесом. За островом начинается первый уступ водопада. Здесь же очень хорошо видны два течения: одно посреди озера — быстрое, несущееся вперед; другое у берегов — тихое, обратное, которое происходит оттого, что вода ударяясь об излучину берега дугою возвращается назад, так что брошенное здесь бревно, обойдя кругом, непременно придет назад.

Выкупавшись выше водопада, мы стали обозревать окружающую местность. Оба берега поросли густым лесом: на правом берегу преобладает береза, на левом ель и сосна; густая трава, сочная земляника, полевые цветы устилают красивым ковром оба берега. Такая богатая растительность, редкая в Финляндии, обязана большой влаге водопада. Близ самого водопада паслись коровы и лошади. Они спокойно щипали сочную траву, нисколько не обращая внимания на водопад; верно привыкли к нему. При этом я вспомнил стихи Державина, воспевшего во[201]допад Кивач. Не думаю чтоб “волк при виде водопада выл, лань робко убегала от него, а ретивый конь отважно стремился в хлябь”? не создала ли все это слишком пылкая фантазия поэта!

В заключении скажем несколько слов о причинах образования водопада. Река Вуокса или вернее цепь озер, соединенных более или менее широкими протоками, в шести верстах от своего истока из озера Саймы, вступает в глубокую, узкую расселину гранита. Если мы примем в соображение, что расселина имеет не более 10 сажен ширины, что она страшно извивается на протяжении 1/2 в., что дно расселины усеяно громадными утесами, изрыто глубокими впадинами, и что наконец ложе Иматры имеет 5 уступов, то нам совершенно выяснятся как причины образования водопада, так и его особенности: — необыкновенная быстрота течения, огромная масса клокочущей воды, страшное волнение, образующее великолепные бугры и букеты, среднее передовое течение и боковое обратное. Пройдя расселину, Вуокса опять течет спокойнее, образуя несколько озер и впадая близ Кексгольма в Ладожское озеро, протекши всего 150 в. На всем этом протяжении Вуокса имеет до 200 ф. падения, наполнена многочисленными порогами, вовсе не судоходна, и даже нигде не проходима в брод.

<<< к оглавлению | следующая глава >>>

© OCR Игнатенко Татьяна, 2013

© HTML Воинов Игорь, 2013