Энтони Дженкинсон

Первым официальным послом Англии в Москве стал Энтони Дженкинсон в 1566 году. Кроме дипломатических, он обладал и прочими талантами. Так, в частности, Энтони Дженкинсон составил карту России, которая при его жизни была издана в Лондоне и называлась: «Russiae, Moscoviae et Tartariae Descriptio»

В его интересном рассказе вы найдете описание Кольского п-ва, как он представлялся Дженкинсону в 1558 г.

Текст воспроизведен по изданию: Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке. М. Соцэкгиз. 1937

Путешествие из Лондона в Москву

1557—1558 гг.

1. Названия стран, по которым я, Антоний Дженкинсон, путешествовал от 2 октября 1546 г., когда я совершил свое первое путешествие за пределы Англии, до лета господня 1572, когда я в последний раз возвратился из России.

Прежде всего я отправился во Фландрию и проехал все Нидерланды, а оттуда, через Германию, переехал Альпы и путешествовал по Италии. Из Италии я проехал через Пьемонт во Францию и все это королевство проехал насквозь.

Я также путешествовал по королевствам Испании и Португалии, объехал по всем направлениям Левантское (Средиземное) море и побывал на всех главных островах этого моря — на Родосе, Мальте, Сицилии, Кипре, Кандии и на многих других.

Я был в различных местностях Греции — в Морее, Ахайе и там, где стоял древний город Коринф.

Я объехал большую часть Турции, Сирии и разных других стран в Малой Азии.

Я совершил переход через Ливан в Дамаск и проехал через Самарию, Галилею, Филистину, или Палестину, до Иерусалима и объехал всю святую землю.

Я побывал в различных местностях в Африке, как Алжир, Кола, Бона, Триполи, и в узком проливе, ведущем в Тунисский залив.

Я ездил морем далеко на север в Ледовитое море, где десять недель подряд у нас был непрерывный день и мы видели солнце: это было путешествие в Норвегию, Лапландию, Самогитию и в другие изумительные страны.

Я проехал сквозь все обширные владения царя России и Московии, которые простираются от Северного моря и границ Норвегии и Лапландии до самого Каспийского моря. [68]

Я был в разных странах, лежащих поблизости от Каспийского моря, языческих и магометанских, — в Казани, Крыму, в Рязани, у черемисов, у мордвы, у вятчан (У Дженкинсона стоит “Vachin”; это название он дал всему левому берегу Волги до устья Камы в своем путешествии в Средней Азии (см. отд. IX и карту, составленную Дженкинсоном). Наиболее вероятно, что за этим названием скрывается обширный Вятский край, о котором Дженкинсон должен был слышать, и считал, что, едучи по Волге, проезжал через него.), у нагайцев и у других народов с необыкновенными обычаями и верованиями.

Я проехал на корабле через Каспийское море и открыл примыкающие к нему страны черкесов, комул (Comul) (Комул — вероятно, кумыки.), шаскал (shascal), ширван и многих других.

Я совершил сорокадневное путешествие за Каспийское море по направлению к восточной Индии и Китаю (Cathaia) через разные пустыни и дикие места, я проехал пять татарских королевств, всю землю Туркменов и Джагатаев (Zagatay) до великого города Бухары в Бактрии, подвергаясь не раз большим страхам и опасностям.

После всего этого, в 1562 г., я снова переехал Каспийское море в другом направлении и высадился в Армении, в городе, называемом Дербент, построенном Александром Великим, и оттуда проехал через Мидию, Парфию и Гирканию в Персию ко двору великого Суфия (Почти все англичане называют персидского шаха “великим Суфием”. Суфии — религиозная шиитская секта аскетического направления. В 1499 г. шейх, т. е. глава суфиев гор. Ардебиля, захватил власть над Западным Ираном и провозгласил себя шахом. Это был Измаил, основатель новой династии шахов суфиев, или сефевидов, правившей до 1722 г. Таким образом шейх суфиев, или “великий Суфий”, сделался шахом. Этим и объясняется замена последнего титула первым в устах англичан, не слишком хорошо разбиравшихся в персидских делах. Измаил правил до своей смерти в 1524 г. Его преемником был шах Тахмасп (1524—1576 гг.), при котором появился в Иране Дженкинсон.) по имени шаха Тахмаспа, которому представил письма королевского величества. Я пробыл при его дворе 8 месяцев и, возвращаясь домой, проехал через разные другие страны. Наконец, после этого я совершил еще два путешествия из Англии в Россию — одно в 1566 г., а другое в 1571 г.

И вот, устав и состарившись, я рад отдохнуть в моем собственном доме. Я утешаю себя больше всего тем, что служба моя была с честью принята и вознаграждена ее величеством и всеми остальными, которые пользовались моими услугами. [69]

2. Инструкции, данные шкиперам и матросам флота, отправляющегося в нынешнем, 1557 году в бухту св. Николая (Со времени прибытия Ченслора к устью Двины, где находился Николо-Корельский монастырь, Двинская губа, а затем все Белое море, получило название “бухты св. Николая”.) в России, и подлежащие соблюдению во время рейса туда и обратно, при возвращении флота, по малости божией, в Лондонскую гавань, законное место его разгрузки, как обозначено в нижеследующих статьях:

1. Соглашаются между собой хозяева и собственники, шкипера и матросы 4 кораблей под названием “Примроз” (Primrose — белая буквица, название цветка.), “Иоанн евангелист”, “Анна” и “Троица”, а также наместник (lieutenant), консулы, ассистенты и компания купцов-предпринимателей, что означенные четыре судна в добром порядке и под добрым водительством выйдут и будут плыть вместе, в сборе, сохраняя взаимное общение, ненарушимо соблюдаемое, не разъединяясь, но всегда оставаясь в виду одно другого, насколько это единение может быть поддерживаемо в зависимости от ветра и погоды.

2. Постановлено, что добрый корабль, называемый “Примроз”, будет адмиральским судном флота, что дворянин Антоний Дженкинсон будет его капитаном и что остальные 3 судна будут всегда следовать за ним во всех его курсах и что никакая перемена курса или поднятие якорей особенно в гаванях не будет производиться без совета, согласия и разрешения названного капитана, шкипера, его помощника и двух других должностных лиц вышесказанного корабля или, по крайней мере, трех из этих лиц.

3. Означенный Антоний есть и впредь будет считаться старшим капитаном настоящего флота со всеми правами, преимуществами, привилегиями и предпочтениями, какие по морским обычаям предоставляются капитану во время исполнения им его обязанностей.

4. Устанавливается также, что, если одно или более из указанных судов исчезнет из вида адмиральского корабля, находясь впереди или сзади его, остальные суда опустят паруса с таким расчетом, чтоб они могли сблизиться и встретиться вместе в наилучшем возможном порядке, для того чтобы сохранять единство точно и всегда.

5. Постановляется, что если корабли потеряют связь вследствие тумана или темноты, так что одно не будет видеть другое, адмиральское судно будет производить шум барабанами, трубами, рожками, огнестрельным оружием и иными средствами, дабы суда могли подойти одно к другому настолько близко, насколько это позволяют порядок и безопасность. [70]

6. Подлежит соблюдению правило, по которому (ежедневно) один раз в день остальные 3 судна посылают своих представителей на борт адмиральского корабля для обсуждения и решения дел, касающихся обеспечения плавания и его преуспеяния.

7. Необходимо ежедневно делать заметки и записи о плавании и запечатлевать их в памяти, а молодых матросов и учеников обучать соблюдению морских обычаев.

8. Установлено, что капитан будет иметь высшее руководство над учениками. И не только ученики, но все другие моряки будут повиноваться ему согласно чувству долга и разуму.

9. Запрещается лить пиво, суп или иную жидкость на баласт или в ином месте корабля, дабы через это не возникли неудобство, вонь и дурной запах на корабле, ведя к заразе и нанося вред экипажу.

10. Капитан по своему усмотрению командирует от времени до времени мастеровых, служащих-англичан и учеников с “Примроза” на то или иное из остальных 3 судов и взамен их будет брать на “Примроз” того ученика, которого он найдет нужным и наиболее полезным для компании.

11. Особое внимание должно быть обращено на артиллерийские помещения и кухни для устранения и избежания опасности от взрыва пороха и пожара.

12. Особая забота должна быть обращена на груз корабля как при плавании, так и во время стоянок в гаванях и особенно при погрузке и разгрузке корабля, чтоб нигде не было недогрузки или перегрузки; торговые книги должны часто проверяться и согласоваться во избежание могущих последовать потерь.

13. С особой осторожностью следует смотреть, чтобы в Вардехусе не произошло измены, нападения или опасности, чтоб какой-либо вред не был нанесен нашим кораблям какими-нибудь королями, государями или компаниями, которым не нравится наша новооткрытая торговля с Россией и которые хотят помешать и препятствовать ей. Об этом было сказано немало хвастливых слов, и это требует еще большей осмотрительности и внимания.

14. Если ветер и погода будут благоприятны, то лучше объехать мимо Вардехуса, чем входить в него и бросать там якорь, так как можно ожидать какой-либо хитрости или опасности, могущих угрожать нашим товарам и кораблям, как это указано выше.

15. Сочтено полезным, чтобы Ричард Джонсон, бывший слуга г. Ченслора, был отправлен домой при следующем обратном плавании, чтобы осведомить компанию о состоянии страны и других делах, о которых его могут спросить для нашего лучшего осведомления и разрешения тамошних вопросов, возбуждающих сомнения, и чтобы он получил место капитана на тех же условиях, на каких г. Дженкинсон имеет его по [71] настоящим инструкциям. Если же Джонсон не может или не хочет возвращаться и занять это место, пусть будет, по усмотрению нынешнего капитана, дано предпочтение другому лицу, которое, с согласия наших агентов, будет сочтено подходящим и способным занять его.

16. Но пусть во всяком случае возвращающиеся корабли не будут лишены руководства способного человека, который может занимать капитанскую должность в таком порядке, с той же исправностью, как это происходит и происходило до сих пор и как это соответствует разуму и доброму порядку.

17. Все другие прежние приказы, правила и инструкции, составленные для лучшего распорядка, связанного с нашими судами и товарами, которые не противоречат и не расходятся с настоящими инструкциями и их содержанием, остаются в полной силе и подлежат соблюдению всеми и каждым лицом или лицами, которых они касаются и к которым относятся.

В свидетельство того, что эти предписания будут верно соблюдаться, хозяева, капитаны и шкипера всех 4 судов вместе с указанным выше капитаном собственноручно подписали настоящие 17 статей, написанные на двух листах.

Дано в Лондоне 3 мая в лето нашего господа бога 1557-е.

Владельцы “Примроз”: Эндрю Джедд, Уилльям Честер, Антони Хинман, Эдуард Кэстелайн.

Владельцы “Иоанна Евангелиста”: Эндрю Джедд, Уилльям Честер.

Владелец “Анны”: Джон Димок.

Владелец “Троицы”: Р. Т.

3. Первое путешествие, совершенное господином Антонием Дженкинсоном из города Лондона в русскую землю, начатое 12 мая 1557 г.

Прежде всего, по милости божией, в указанный выше год и день, я выехал из названного города и в тот же день в Грейвзенде вошел на борт славного корабля, называемого “Примроз”, назначенный, хотя и незаслуженно, главным капитаном этого и трех других добрых кораблей, а именно “Иоанна евангелиста”, “Анны” и “Троицы”, имея также поручение отвезти посланника русского царя (emperour) по имени Осипа Непею Григорьевича, который со своей свитой расположился на названной “Примроз”.

Итак, наши четыре высокобортных корабля были обеспечены экипажем, съестными и другими необходимыми припасами, и мы подняли якорь в указанный двенадцатый день мая месяца и после полудня вышли из Грейвзенда. Плывя вниз по Темзе при восточном ветре и прекрасной погоде, 13 мая “Примроз” села на песчаную мель, называемую “Черным [72] хвостом”, на которой мы просидели до утра 14-го, когда, хвала богу, ваш корабль сошел с мели. В этот день мы доехали до Лэди-оф-Холланд (Our Lady of Holland), где вследствие восточного ветра стояли на якоре до 20-го. 20-го мая мы снялись с якоря и вышли к Гольдморским воротам, а оттуда к низине Болен и к Оруэлльским зыбям, где стали на якорь. Но когда мы выходили из Гольдморских ворот, “Троица” наскочила на скалы, находящиеся к северу от этих ворот, повредила подводную часть и едва не погибла. Однако с помощью божией она сошла со скал, хотя и с большой течью. 21-го “Примроз” оставалась на якоре у Оруэлльских зыбучих песков, остальные же три судна вошли в Оруэлльскую гавань, где под моим наблюдением “Троицу” вытащили на берег, осмотрели и починили. Так мы оставались в названной гавани до 28 мая. В этот день при западном ветре три судна, стоявшие в гавани, подняли якорь и вышли в море, но при этом “Иоанн евангелист” сел на пески, называемые Андрос, и просидел на них до следующего прилива, когда, благодарение богу, он снялся с мели без больших повреждений.

29 мая все четыре корабля подняли якорь и за время пока длился прилив и отлив дошли до Орфордского мыса, где мы стали на якорь из-за северного ветра. Около шести часов вечера ветер подул с юго-запада; мы подняли якоря и оставили мыс, держа курс на в.-с.-в. до полуночи, когда мы оказались за Ярмутскими песками. Мы продолжали идти на с.-з. и с.-с.-з. до полуночи 1 июня, когда наступил штиль, державшийся до полудня 2-го. Тут с севера начался ветер с бурей и с сильным дождем, мы легли на бейдевинд, идя на с.-с.-з. и с.-з. в зависимости от того, куда дул ветер. Так продолжалось до полудня 3-го, когда ветер снова подул с запада, и мы пошли по нашему правильному направлению на север до 3 час. пополудни. 4 июня, когда ветер еще раз перешел в северо-западный со штормом, не прекращавшимися до утра 7-го, мы продолжали идти на бейдевинде, стараясь держаться северного направления, но когда ветер стал почти северным, нам пришлось снова подойти к берегам Англии против Ньюкэстля. Не входя в гавань, мы плыли 8-го и 9-го вдоль берега.

10 июня ветер перешел к с.-с.-з., что принудило нас приблизиться к мысу Флэмборо, где мы, став на якорь, оставались до 17 июня. Наконец, ветер стал попутным, мы подняли якоря и при свежем ветре плыли к с.-в. все время до полудня 21-го, когда, определив широту, мы оказались на 60°. Затем мы изменили направление и шли к с.-с.-в. и снова к с.-в. с уклоном к северу до 25-го. В этот день мы увидели к с.-в. от нас острова, называемые Хейликскими (Вероятно, группа прибрежных островов к юго-востоку от острова Рост.); мы находились тогда на широте 60° 40'. После этого мы пошли к с.-в., потому что нам не хотелось [73] подходить слишком близко к берегу, и, пройдя по этому направлению четыре часа, увидели Ростские острова, прилегающие к Финмаркену. Продолжая идти вдоль берега Норвегии и Финмаркена и находясь на расстоянии выстрела от Лофотенских островов, мы измерили высоту солнца и получили широту 69°. В тот же день после полудня над нашими головами появилась радуга в виде полукруга с обоими нижними концами. Заметьте, что между упомянутыми Ростскими и Лофотенскими островами находится водоворот, называемый Мейлстрэнд (Другое название этого периодически повторяющегося сильного морского течения — Мальстрем.), который с половины отлива до половины прилива шумит так грозно, что сотрясает дверные кольца в домах жителей названных островов в десяти милях расстояния. А если в это течение попадает кит, то он издает самые жалобные крики. Более того, если в водоворот попадут приносимые течением стволы деревьев и их вновь выбросит после отлива, то их концы, а также сучья бывают подобны стеблям нетолченой пеньки. Заметьте также, что все побережье Финмаркена состоит из высоких гор и холмов, круглый год покрытых снегом. Здесь у самого берега глубина достигает 100 и 150 сажен. Подвигаясь таким образом вперед, мы дошли до острова, называемого Зенам, расположенного на широте 70°. Вокруг этого острова мы видели много китов огромной величины, достигавших примерно 60 футов в длину, которые кружились вокруг наших кораблей. Это было время их нереста (ingendring); поэтому они ужасно рычали и кричали. После этого мы достигли острова, называемого Кеттельвик.

От Ростских до Лофотенских островов побережье тянется с юга на север, от Лофотенских островов до Зенама с ю.-з. на с.-в., а от Зенама до Кеттельвика с ю.-ю.-з. на с.-с.-в. От упомянутого Кеттельвика мы прошли 10 лиг на восток с уклоном к северу и достигли местности, называемой Ингер-Соунд; здесь, ввиду тихой погоды, мы занялись ловлей рыбы и наловили множество трески. Плывя таким образом вдоль берега, мы достигли мыса, называемого Нордкап; это — самая северная точка, которую проходишь по пути к св. Николаю; она лежит на широте 71° 10' и от Ингерсоунда отстоит на 15 лиг к с.-в. Мы проходили мимо Нордкапа 2 июля, причем в полночь солнце возвышалось на 4° над горизонтом. На третий день после того как мы достигли Вардехуса стоял такой туман, что мы не могли видеть земли. Замок на острове — в двух милях от берегов Финляндии; он принадлежит королю датскому и является крайним северо-восточным пунктом его владений. Рядом с островом, на котором стоит Вардехус, расположены два других. Обитатели всех трех, островов живут исключительно рыбной ловлей, изготовляя очень много вяленой трески, которую сушат на морозе. Их главная пища — та же [74] рыба; у них нет ни хлеба, ни напитков, за исключением того, что им привозят из других мест. У них очень мало скота; кормят они его также рыбой. Пройдя от Вардехуса 10 лиг к ю.-ю.-в., мы достигли мыса, называемого Кигор — самой северной точки Лаппии. Между Уордхаузом (Вардехусом) и этим мысом лежит большая бухта, называемая Домсхаф, в южной части которой лежит монастырь монахов русской религии, нарываемый Печинчо. Продолжая наш путь вдоль названного берега Лаппии по направлению к ю.-в., мы на четвертый день, вследствие большого тумана и сумрака, потеряли из вида наши остальные три корабля и встретились с ними вновь только на седьмой день у мыса Святой Нос, который составляет вход в бухту св. Николая. У этого мыса лежит большой камень, которому проходящие мимо суда имеют обыкновение приносить жертвы маслом, мясом и другими съестными припасами, веря, что если этого не сделают, то ладья или корабль погибнет здесь, как это действительно часто имело место: здесь очень темно и стоят большие туманы. Следует заметить, что на шестой день нашего пути мы прошли около места, где погиб сэр X. Уиллоуби со всем своим экипажем; место это называется Арзина река (Arsina reca that is to say, the river Arsina).

Берег Лаппии высок и обычно круглый год покрыт снегом. Обитатели страны — полуязычники. Летнее время они проводят у моря и ловят рыбу, из которой делают хлеб, на зиму они уходят в глубь страны, в леса, где занимаются охотой на оленей, медведей, волков, лисиц и других зверей; они питаются их мясом, а из шкур делают себе такую странную одежду, что не закрытыми остаются только глаза. Их единственное жилище — палатки, которые они переносят с одного места на другое, смотря по времени года. Они не знают никаких ремесел или искусств, но умеют только стрелять, причем как мужчины, так и женщины упражняются в этом ежедневно и бьют зверей, которые нужны им для пищи. Продолжая путь от упомянутого выше Святого Носа, мы подошли 9 июля к мысу “Милости” (Grace) на широте 66° 45', близ входа в бухту св. Николая. У этого берега глубина достигает 20—30 сажен; дно песчаное, удобное для того, чтобы бросить якорь. Течение у этого мыса идет от ю.-з. к с.-в. От мыса пошли далее, пока не достигли Крестового острова (Cross Island), в 7 лигах к с.-в. от сказанного мыса. Здесь мы перешли на другую сторону бухты и поплыли к ю.-з. и в 25 лигах от названного острова подошли к мысу, называемому Лисий Hoc (Foxnose). Вход в бухту от Крестового острова до ближайшего пункта на другой стороне имеет 7 лиг в ширину.

Идя от Лисьего Носа дальше, все наши четыре корабля в двенадцатый день указанного месяца благополучно прибыли на рейд св. Николая в русской земле, где мы и стали на якорь, пройдя от Лондона до этого рейда 750 лиг. Русский посланник со своей свитой в большой радости сошел на берег, а наши суда начали немедленно разгружаться. Приняв [75] новый груз и дождавшись попутного ветра, они 1 августа отправились в Англию. 3-го числа того же месяца я и некоторые мои спутники прибыли в город Колмогоры (Colmogro), лежащий на расстоянии около 100 верст от бухты св. Николая на широте 64° 25’. Я пробыл в Колмогорах до 15-го; в этот день я отплыл на небольшой лодке вверх по реке Двине, которая течет очень быстро. В тот же день я проехал устье реки, называемой Пинега (Pinego), по левую руку от нас, в 15 верстах от Колмогор. Оба берега реки Пинеги около ее устья очень высоки. Они состоят из алебастровых скал и покрыты лесом, а по всему берегу лежат стволы хвойных деревьев, которые, как говорят, находятся здесь со времен Ноева потопа. Так, подвигаясь вперед, 19 августа утром я доехал до Емца (Yemps), лежащего приблизительно в 100 верстах от Колмогор. Вдоль всего этого пути русские выделывают много дегтя, смолы и золы из осины. Выехав отсюда, я прибыл в последний день августа в старинный город, называемый Устюг (Ustiug). В нем сливаются две реки; одна называется Югом (Jug), другая — Сухоной (Sucana); обе сливаются в указанную реку Двину. Река Юг вытекает из страны татар, называемых черемисами, смежной с пермской землей, а Сухона берет начало из одного озера, неподалеку от города Вологды. Выехав из Устюга по реке Сухоне, мы прибыли в город, называемый Тотьмой. Здесь река очень мелка и дно каменисто; это место очень опасно для прохода здешних судов и лодок, которые они (русские) называют насадами (nassades) и дощаниками (dosneckes) и в которых перевозят товары из помянутых выше Колмогор в город Вологду. Суда, называемые насадами, очень длинны и широки, крыты сверху и плоскодонны; они сидят в воде не более, как на 4 фута и поднимают 200 тонн; на них нет никаких железных частей, но все сделано из дерева; при попутном ветре они могут плыть под парусами. В противном случае из многочисленных имеющихся на насадах людей иные тянут их, обвязав вокруг шеи длинные тонкие веревки, прикрепленные к насаду, иные же отталкиваются длинными шестами. На Двине очень много таких судов; по большей части они принадлежат вологжанам, ибо в этом городе живет много купцов, пользующихся вышеупомянутыми судами для доставки в Вологду соли с морского берега. 20 сентября я прибыл в Вологду; это большой город; река протекает посреди его. Дома построены из еловых бревен, соединяемых вместе и закругленных снаружи; они квадратной формы, без каких-либо железных или каменных частей, крыты берестой и лесом поверх ее. Все их церкви деревянные, по две на каждый приход: одна, которую можно топить зимою, другая — летняя.

На крыши домов они наваливают много земли из опасения пожара, ибо от огня они терпят великие бедствия. Этот город Вологда находится на широте 59° 11' и отстоит на 1000 верст от Колмогор. [76]

В течение всего путешествия я никогда не входил в дома, но останавливался в пустых местах на берегу реки и вез с собой провизию. Тот, кто хочет путешествовать в этих странах, должен иметь с собою топор, огниво и котелок, чтобы добывать огонь и варить мясо, когда оно есть; в этих странах мало помощи от людей; ее можно получить только в городах.

1 декабря я выехал из Вологды в почтовых санях (Т. е. на ямских подводах.), как это обычно делается зимою. Дорога в Москву идет так: от Вологды до Комельского (Commelski) — 27 верст, оттуда до Ольмора (Olmor) — 25 верст, оттуда до Телойцкого (Teloytske) —20 верст, оттуда до Юре (Ure) —30 верст, оттуда до Вознесенского (Vosnanscko) — 30 верст, затем до Ярославля (Jeraslave) — 30 верст; Ярославль стоит на большой реке Волге; оттуда до Ростова (Rostove) — 50 верст, затем до Рогарина (Rogarin) — 30 верст, оттуда до Переяславля (Peraslave) —10 верст; это большой город, лежащий на берегу прекрасного озера. Оттуда до Дубны (Dowbnay) — 30 верст, оттуда до Городка (Gorodocke)—30 верст; оттуда до Учи (Owchay) (Некоторые из ямов, перечисленных Дженкинсоном, могут быть определены: Телейцкое — вероятно, Телячий Ям по почтовому тракту из Данилова в Грязовец. Не поддаются определению нижеследующие ямы: Комельское, Ольмор, Юре, Вознесенское и Рогарин. Быть может, это стоит в связи с укрупнением селений во второй половине XVI и первой четверти XVII столетия и с исчезновением и переименованием многих селений, имевших место в эту же эпоху. Дубна — река, приток Волги. Городок — бывший город Радонеж, ныне село между г. Загорском (б. Сергеевым) и ст. Хотьковом Ярославской железной дороги. Уча — река, пересекаемая дорогой из Москвы в Ярославль у села Пушкина, в 30 км от Москвы.) — 30 верст и, наконец, до Москвы — 25 верст; сюда я приехал 6 декабря.

Между Вологдой и Москвой 14 почтовых станций, называемых ямами (James); считая расстояния между каждой, все расстояние составит 500 верст.

10 декабря я был приглашен царем (emperour) в царский замок (castle) и вручил мои грамоты секретарю, который, по повелению царя, вел со мною переговоры о различных делах. После того, как мои грамоты были переведены, я получил ответ, что я желанный гость и что царь пожалует мне все, о чем я прошу.

25-го, в день Рождества, я был принят царем и поцеловал его руку. Он сидел на возвышении на красивом троне, имея на голове богато украшенную корону и золотой жезл в руке; он был одет в золотую одежду, украшенную драгоценными камнями. В расстоянии около 2 ярдов от него сидел его брат (Князь Юрий Васильевич, 1531—1563 гг.), а рядом с последним — мальчик лет 12, наследник казанского царя (emperour), покоренного русским царем тому назад 8 лет (Утямыш-Гирей.). [77] Далее вокруг царя сидели его вельможи, богато разодетые в золото и драгоценные каменья. Когда я поклонился царю, он собственными устами назвал меня по имени и пригласил меня к обеду.

После этого я возвратился на свое подворье до обеда, который происходил в 6 часов при свете свечей.

Царь обедал в большом, прекрасном зале, посреди которого была квадратная колонна, очень искусно сделанная; вокруг нее накрыто было много столов, а сам царь сидел на самом возвышенном месте палаты; за его столом сидели его брат, сын его дяди (Князь Владимир Андреевич Старицкий, умер в 1569 г.), митрополит (Митрополитом был в то время Макарий (1542—1564 гг.)), молодой казанский царь и несколько вельмож; все они сидели по одну сторону стола. Тут же были различные посланники и другие иностранцы, как христиане, так и язычники, одетые в самые разнообразные одежды; всего в этом зале обедало до 600 человек, не считая 2 000 татар-воинов, которые только что явились с изъявлением покорности царю и назначены были служить ему в его войне с лифляндцами (Косвенные указания на подготовительные меры к уже решенной Ливонией войне.), но татары обедали в других залах. Я сидел прямо против царя за маленьким столиком без других иностранцев по соседству. Будучи так посажен, я получил от царя из его собственных рук несколько кубков с вином и медом и несколько блюд с мясом, которые приносил мне какой-то князь (a duke). Вся посуда на моем столе была из золота и серебра; такая же посуда была и на других столах: кубки были из золота, украшенные каменьями, ценою не менее 400 фунтов стерлингов каждый, не считая серебра, расставленного на столах. Тут же стоял поставец с весьма богатым и роскошным серебром, которое не употреблялось. Среди прочих была вещь из золота, длиною в 2 ярда с башнями и драконовыми головами на верху чеканной работы; тут же стояли золотые и серебряные бочонки с замками на втулках, очень искусно сделанные. Царя и весь зал обслуживали князья (dukes), а когда обед кончился, царь позвал меня по имени и соответственно дал мне кубок с вином, после чего я отправился домой.

Заметьте, что когда царь пьет, то все присутствующие встают, а он каждый раз, когда пьет или отведывает какого-нибудь блюда, крестится. В этот день я видел и много другого, чего не записал здесь.

4 января (Явная ошибка: 4-го вместо 6-го.), когда у них бывает крещение, царь с братом и со всеми своими вельможами сделали торжественный выход в церковь вместе с митрополитом и разными епископами и священниками, все в богатых одеждах, украшенных золотом, жемчугами, драгоценными каменьями и дорогими мехами, причем царь был в короне татарского образца. В этот [78] день я вновь предстал перед царем, одетый в русское платье; царь спросил, не я ли это, и его канцлер ответил “да”. Тут он пригласил меня к обеду, после чего вышел из церкви и отправился в процессии к совершенно замерзшей реке и стал там с непокрытой головой вместе со всей своей знатью. Во льду сделано было отверстие, и митрополит с большою торжественностью освятил воду и окропил этой водой царского сына и вельмож, после всего этого народ толпой стал наполнять горшки освященной водой для того, чтобы нести ее домой. В прорубь стали бросать детей и больных, которых тотчас же вытаскивали, а также крестили в ней татар. На все это смотрел царь. Привели туда и лучших царских лошадей пить упомянутую святую воду. Когда все кончилось, царь возвратился во дворец и отправился обедать при свечах в деревянном доме, прекрасно позолоченном. Обедало свыше 300 иностранцев. Я сидел, как и прежде, один прямо против царя, который посылал мне мясо, хлеб и напитки.

Москва — большой город: дома в нем большей частью деревянные, и лишь немногие выстроены из камня с железными окнами, служащими для летнего времени (Несомненно имеются в виду ставни.). В Москве много прекрасных каменных церквей, но еще больше деревянных, отапливаемых зимою. Царь живет в прекрасном большом квадратной формы замке с высокими и толстыми кирпичными стенами, расположенном на холме в 2 мили окружностью и выходящем юго-западной стороной на реку. В стенах 16 ворот и столько же бастионов. Дворец отделен от остальной части замка длинной стеной, идущей с севера на юг по направлению к реке (Дженкинсон считает замком Кремль и Китай-город вместе, собственно Кремль он считает “дворцом”. “Длинная стена”, отделяющая дворец от остальной части замка, есть кремлевская стена на участке Арсенальная башня — Спасские ворота — Москва-река.). В его дворце церкви, одни — каменные, другие — деревянные, с круглыми вышками, красиво позолоченными. На церковных дверях и внутри церквей — позолоченные образа. Главные рынки, где торгуют всем, находятся внутри указанного замка, а для отдельных предметов есть особые рынки: для каждого ремесла отдельно. А зимой бывает большой торг за стенами замка на замерзшей реке: там продают хлеб, глиняные горшки, кадки, сани и т. п. Замок имеет в окружности 2 900 шагов.

Страна полна болотистых мест, представляет собой равнину, изобилует лесами и реками, но родит также много хлеба.

Здешний царь очень могущественен, ибо он сделал очень много завоеваний, как у лифляндцев, поляков, литвы и шведов, так и у татар, и у язычников, называемых самоедами, и тем очень расширил свои владения. Свой народ он держит в большом подчинении; все дела, как бы [79] незначительны они ни были, восходят к нему. Законы жестоки для всех обидчиков. Митрополит в делах, касающихся религии, поступает по своему усмотрению; царь относится к нему с большим почтением. Русские следуют обрядам и правилам греческой церкви. Они почитают много образов, написанных на досках, и особенно образ св. Николая. Их священники женаты, но если их жены умирают, то они не могут вторично вступить в брак и становятся монахами, отчего последних так много в стране.

У русских четыре поста в году, а неделю перед карнавалом они называют масляной неделей (В Западной Европе карнавалом считаются три последних дня перед великим постом, который наступает в среду первой недели православного великого поста.). На пирах у них бывает много разных яств и напитков, и они наслаждаются, поедая грубые блюда и вонючую рыбу. Прежде чем выпить, они имеют обычай дуть в чашу. Женщины находятся в большом послушании у своих мужей; им строго запрещено выходить из дома, кроме особых случаев.

Когда я был там, я слышал о мужчинах и женщинах, которые пропивали в царском кабаке своих детей и все свое добро. Когда кто-нибудь заложит самого себя и не в состоянии бывает заплатить, то кабатчик выводит его на проезжую дорогу и бьет по ногам. Если прохожие, узнав, в чем дело, почему-нибудь пожалеют такого человека, то они платят за него деньги, и тогда его отпускают.

В каждом значительном городе есть распивочная таверна, называемая корчмой (Cursemay), которую царь иногда отдает на откуп, а иногда жалует на год или на два какому-нибудь князю или дворянину в награду за его заслуги. Тогда последний на весь этот срок становится господином всего города, грабя, расхищая и делая все, что ему угодно. Однако, когда он разживется, царь отзывает его и снова посылает на войну, где тот спускает все, что успел неправедно нажить. Таким образом, войны влекут за собой мало расходов для царя, но вся тяжесть ложится на бедное население.

Русские употребляют седла, сделанные из дерева и сухожилий; деревянный остов седла украшается узорчатым рисунком, а сиденье покрывается сукном, иногда парчой, а чаще всего хорошо стеганым сафьяном. Они употребляют маленькие барабаны, прикрепленные у луки седла; от их звука лошади бегут скорее.

Русский человек одевается следующим образом: его верхняя одежда состоит из парчи, шелка или сукна; она очень длинная, до земли, и застегивается большими серебряными пуговицами или же шелковыми шнурками, застегнутыми булавками; рукава очень длинные; ее носят собранной кверху. Под верхней одеждой — другое длинное одеяние, [80] застегивающееся на шелковые пуговицы с высоким, стоячим цветным воротником; это одеяние шьется узким. Далее идет тонкая рубашка, вышитая красным шелком или золотом, с воротником, вышитым жемчугом. Под рубашкой полотняные штаны, а на ногах пара носков без пяток и сапоги из красной или черной кожи. На голове он носит белый колпак (colepacke) с пуговицами из серебра, золота, жемчуга или драгоценных камней, а под ним (under it — sic!) шапку из черной лисицы, сильно расширяющуюся кверху (Дженкинсон описывает одежду русских людей только богатых кругов, с которыми он, в это по крайней мере время, имел преимущественно дело.).

Когда русский едет верхом в поход или в какое-нибудь путешествие, он надевает саблю турецкого образца и такой же лук со стрелами. В городе он не носит оружия, а только две или три пары ножей, с рукоятками из зубов рыбы, называемой моржом.

В зимнее время русские ездят на санях и в городе и в деревне, так как дорога крепкая и гладкая от снега; все воды и реки замерзают, и одна лошадь, запряженная в санки, может провезти человека до 400 миль в три дня; но в летнее время дороги покрыты глубокой грязью, и путешествие очень тяжело.

Если русский имеет хоть какие-нибудь средства, он никогда не выходит из дому пешком, но зимой выезжает на санях, а летом верхом; в санях он сидит на ковре или на шкуре белого медведя. Сани везет богато убранная лошадь с множеством лисьих и волчьих хвостов вокруг шеи; ею правит мальчик, сидящий на лошади; слуги стоят на запятках.

(пер. Ю. В. Готье)

© текст - Готье Ю. В. 1937

© Соцэкгиз. 1937

© OCR - Осипов И. А. 2005

Дполнительно: И.А. Осипов, "Антоний Дженкинсон и карта России 1562 г."