К. Н. Вальдман

[23]

Ценный источник о торговле англичан на мурмане в XVI веке

В 1589 г. в Лондоне был напечатан сборник английских документов «Главные плавания, путешествия и открытия английской нации... за 1500 лет»¹. Подавляющее большинство документов датировано XV—XVI вв. Составителю сборника, английскому географу и публицисту Ричарду Гаклюйту (ок. 1552-1616 гг.), удалось создать книгу географическую по содержанию и энциклопедическую по разнообразию приводимых сведений, книгу, которая, к тому же, позволяет ознакомиться с рядом документов, характеризующих внешнюю политику Английского королевства. Еще при жизни составителя вышло второе издание сборника в трех томах, под заглавием «Главные плавания, путешествия, торговые отношения и открытия английской нации... за 1600 лет»². В этот сборник Гаклюйт включил много новых документов, в частности о торговле с заморскими странами.

Новое дополненное издание труда Гаклюйта в 5 томах — «Гаклюйтово собрание описаний ранних плаваний, путешествий и открытий английской нации» — появилось лишь спустя два века после второго³.

Советским историкам хорошо известен частичный перевод книги Гаклюйта, выполненный Ю. В. Готье и выпущенный издательством ОГИЗ в 1937 г. под заглавием «Английские путешественники в Московском государстве в XVI в.». В «Предисловии переводчика» временем первого издания сборника Гаклюйта ошибочно названы 1598—1600 гг. вместо 1589 г. Указывается, что перевод был сделан с издания 1902 г. (возможно, с 12-томного издания. Глазго, 1903-1905? В 1902 г. сборник не переиздавался. — К. В.) и сверен с изданием 1927 г. (10 т. Лондон — Нью-Йорк, 1927-1928. — К. В.)⁴.

Ставшие доступными благодаря переводу Готье английские документы много способствовали, в частности, ликвидации белых пятен в истории освоения русского Крайнего Севера, далекого Мурмана. Однако приходится с сожалением отметить, что переводчик выпустил из поля зрения несколько интересных документов, связанных с русско-английской торговлей на Русском Севере в XVI в. Так, был опущен собственноручный отчет о посольстве Томаса Рэндольфа, эсквайра к правителю России в 1568 г., из которого, в частности, узнаем, что в то время селение при монастыре Св. Николая (в устье Северной Двины) насчитывало не более четырех домов и еще один дом, «построенный английской компанией для своих нужд»⁵. Переводчик прошел мимо интересного во многих отношениях документа — «Ответов на ряд вопросов, заданных М. Уильяму Боро 23-го июня 1576 года относительно Нарвы, Кегора и т. д. — какому королю или государю они принадлежат и подчинены»⁶. (В книге «Английские путешественники в Московском государстве в XVI в.». текст «Показаний господина Уилльяма Бэрроу на допросе, сделанном ему касательно Нарвы, Кигора и других мест, какому королю или государю принадлежат они и в чьём находятся в подданстве. 23 июня 1576г.» размещён на стр. 91-93. Перевод Ю. Готье практически полностью соответствует оригиналу из сборника Гаклюйта - OCR). И наконец, оказалось в тени очень примечательное письмо 1575 г., письмо, которое привело к появлению целого ряда документов и, по нашему мнению, приоткрыло еще одну страницу в развитии международного торга на Мурмане. Речь идет о «Письме Джеймса Олди к почтенному Майклу Локу, агенту «Московской компании» в Лондоне, относительно торговли, которую следует организовать в Лаппии, написанном в 1575 году». В первом издании сборника Гаклюйта этого письма нет. Оно было впервые опубликовано на страницах первого тома второго издания⁷. Вторично указанное письмо было напечатано в 1809 г., когда увидело свет [24] пятитомное издание сборника Гаклюйта, где этот исторический документ находим в первом томе под № 111⁸.

Письмо Олди свидетельствует о том, что еще летом 1574 г. представители «Московской компании» торговали в Лаппии:⁹ на двух компанейских судах отправили в Англию немногим более 300 бочек ворвани, да 27 бочек этого жира было продано голландцу Якобу. Очень скромная торговая операция, если по данным Олди другие иноземные купцы приобрели тем же летом у русских, карел и лаппов [саамов] 1183 бочки ворвани. С 27 бочками упомянутого голландского купца «добыча» конкурентов оказалась в четыре раза большей чем у компании!

В том же году пятеро служащих Компании — Кристофер Колт, Роджер Лич, Адам Танстол, Джеймс Олди и один прислужник — были оставлены в Лаппии на зимовку. Генри Кокнедж, прибывший в Лаппию вместе с ними, всю ту зиму находился в Москве. Участникам зимовки компания оставила товары для торговли с местным населением, в частности с лаппами и рыбаками (очевидно, русскими промышленниками. — К. В.) и вменила в обязанность собирать сведения о торговле в этом краю, особенно в. зимнее время. Особую активность проявил Роджер Лич, который за ту зиму 1574—1575 гг. наездил по Лаппии около 300 миль, заключал торговые сделки, узнал обычаи местных жителей, выявил наличие товаров и возможности извлечения из торговли наибольшей прибыли, короче, овладел рядом выгодных секретов Лаппии.

Выясняется, что «Московская компания» пыталась препятствовать торгу англичан в Ведагубе:¹⁰ имелись в виду английские купцы — конкуренты этой компании-монополиста. Таких англичан Олди поставил в один ряд с главными соперниками в торговле — голландцами и брабантцами. Олди признает обстановку, сложившуюся к тому времени на международном торге в Лаппии, критической для «Московской компании» и самым настоятельным образом советует членам правления компании быстро принять надлежащие меры, сохранить все торги в Лаппии для себя, полностью отстранить от торговли в этом районе всех других иноземных купцов.

О месте летнего торга компанейских купцов на Мурмане, о том, где же находилось зимовье и что делал в Москве Генри Кокнедж, письмо Олди молчит.

Письмо Джеймса Олди до сих пор оставалось непереведенным, но краткая выдержка из этого письма была опубликована нами в 1968 г¹¹. Столетием раньше акад. Гамель писал: «В 1574 году было также прислано несколько компанейских англичан на лапландский берег для меновой торговли. Там зимовали: Роджер Личь (Leeche), Джеймс Альдей, Христофер Кольт и виноторговец Адам Тонсталь (Tunstal): с ними был еще мальчик»¹². Связь приведенного исторического факта с письмом Олди не подлежит сомнению, хотя ссылка на этот документ отсутствует.

Для того чтобы правильно оценить значение письма Джеймса Олди, необходимо также показать ту обстановку, которая сложилась в торговле иноземных купцов с русскими на Мурманском берегу Кольского полуострова к середине 70-х годов XVI в.

Покончившая в 1480 г. с татаро-монгольским игом Россия вступила в XVI век как страна, остро нуждающаяся во многих товарах, производимых в Западной Европе — Англии, Голландии, Франции, Италии. Но старые торговые пути в Европу оказались перекрытыми Швецией, Литвой, Польшей и Турцией — соседями России, очень боявшимися ее усиления. Суда, плывшие в Россию по Балтийскому морю, задерживались и обыскивались^13. Черное море в то время [25] принадлежало Турции. Важным районом возможных прямых торговых контактов с западноевропейскими купцами оказался в тот период Русский Север.

В 1553 г. англичанин Ричард Ченслер отправился в плавание по Ледовитому океану на поиски северо-восточного прохода в Китай. Он продвинулся на восток только до горла Белого моря, и в конце концов его судно бросило якорь в устье Северной Двины. Власти оказали путешественнику радушный прием и с почетом доставили его в Москву. Перед лицом русского государя Ивана IV Ченслер выступил в роли умелого дипломата, который сразу понял взаимную выгодность прямых англо-русских торговых контактов. По возвращении в Англию он сумел убедить королеву и своих соотечественников в необходимости торговли с Россией у ее северных берегов.

Хартия английской королевы Марии 1 от 6 февраля 1555 г. на исключительное право торговли с Московским государством положила начало образованию торговой «Московской компании», в которую сразу же вошло 207 пайщиков. 26 февраля 1555 г. Иван IV подписал и даровал компании жалованную грамоту на право беспошлинной торговли у города Холмогор на Двине. Так Холмогорский торг стал монополией «Московской компании». Юридически доступ в Северную Двину был закрыт даже для английских купцов нечленов компании, не говоря уж о купцах иных государств, в первую очередь о голландцах. Известно, что летом 1555 г. в Холмогоры пришло пять больших английских судов, посланных «Московской компанией».

Ответные действия конкурентов не заставили себя ждать. Двинский летописец сообщает: «...в том же 63-м году (1555) пришли Галанские и Барабанские земель корабли, а на них торговые иноземцы, и с русскими людьми торговали на Корельском устье по 95 год (1587)»¹⁴. Таким образом, монопольному Холмогорскому торгу англичан с самого его основания противостоял голландский торг в Корельском устье дельты Северной Двины.

На пути западноевропейских купцов в Белое море, на Двину, лежал Мурман — северный берег русской Лапландии. К началу XVI в. в незамерзающих водах Мурманского моря начали складываться морские рыбные промыслы, в основном трески. Порожистые реки Мурмана дарили богатые уловы семги, а леса изобиловали пушным зверем. На побережье появились промысловые станы русских поморов. Начала складываться меновая торговля с иноземными купцами, прежде всего с норвежцами¹⁵.

Для западноевропейских купцов-мореплавателей Мурман был расположен намного ближе и удобнее, чем устье Северной Двины, и когда в 1557 г. английский шкипер Стивен Боро встретил в становище Кегор голландских купцов, то выяснилось, что они начали там торговать с русскими, карелами и саамами ранее указанного года и чувствовали себя на Мурмане очень уверенно¹⁶. Торгом на Кегоре руководили специально присланный Москвой уполномоченный русского царя и представитель Датского королевства, что делало этот торг законным и государственным.

В 1564 г. купцы из Антверпена Ян ван Рейде и Корнелис де Мейер основали компанию и наняли судно возить треску, ворвань и меха с Русского Севера. Затем к этой компании присоединилось несколько купцов из города Энкхёйзена. Агентом этой компании был, в частности, Симон ван Салинген, который начиная с 1565 г., много раз бывал на Мурмане и даже пересек Кольский полуостров с севера на юг. С 1565 г. к берегу русской Лапландии стали приходить суда антверпенских купцов. Между 1567 и 1570 гг. Ян ван Рейде торговал [26] на Мурмане на паях с Николасом Адриенсзоном ван Адрихемом, бургомистром Делфта. В 1568г. они получили 2000 гульденов прибыли¹⁷.

Вслед за голландцами на Мурман стали приплывать французы и немцы. Голландские и французские купцы вступили в переговоры с торговыми людьми Новгорода, Вологды, Ярославля и других городов и заключили с ними соглашения о привозе товаров на Мурман¹⁸.

Английские купцы, не связанные с «Московской компанией», также стали вести торговлю на Мурмане. Майкл Лок, лондонский агент компании, озабоченно писал, что купцы из Йорка и Гулля с четырьмя и шестью судами произвели настолько крупные торговые операции в Лапландии, что уменьшили торг в Холмогорах; им даже удалось поднять цены на русские товары и снизить на этом рынке цену на английские ткани. Их примеру последовали купцы из Лондона, Грейт-Ярмута и Харнджа^19. Конкурентная борьба с «Московской компанией» за преимущества в торговле продиктовала повышение платы за русские товары: на Мурмане за них платили в полтора-два раза больше, чем в Холмогорах.

В 50-60-е годы XVI в. международная торговля на Мурмане была сосредоточена в становище Кегор, тогда же торговые встречи с иноземцами стали происходить и у Печенгского монастыря. С начала 70-х годов основным торговым пунктом края стала Кола²⁰.

Таким было положение с международной торговлей на Мурмане, которое побудило Джеймса Олди, как известно из его письма, сначала побеседовать с Майклом Локом, а затем написать ему это взволнованное письмо. Приводим полный перевод текста письма.

Письмо Джеймса Олди к почтенному Майклу Локу, агенту «московской компании» в Лондоне, относительно торговли, которую следует организовать в Лаппии, написанное в 1575 году

Я держу в памяти, милостивый государь, тот разговор, который состоялся, когда я был с Вами, относительно торговли в Лаппии, и был несколько удивлен, что за все это время Ваша весьма уважаемая Компания не распорядилась о том, чтобы могло состояться какое-то краткое совещание между Вами или кем-нибудь другим и мною по поводу тех краев, если считать, что ей, по-видимому, известно, что я находился там больше года, а это, безусловно, может означать, что я должен был бы кое-что узнать. Но причина того, почему они (члены правления Компании. — К. В.)не пожелали посовещаться со мной, как я полагаю, заключается только в одном из следующих четырех обстоятельств: либо они считают себя настолько хорошо осведомленными об этой торговле, что о ней нет необходимости больше говорить, или что у них нет больше никакого желания действовать в том направлении, или что они считают меня настолько недостойным их доверия, что они не решаются открыть мне свои мысли из сомнения или опасения, что я проявлю большее расположение к другим и так раскрою их секреты, или же они считают меня настолько тупоголовым, что со мной не стоит говорить об этих делах. Относительно этих четырех обстоятельств я отвечаю следующее. Во-первых, если они считают себя настолько хорошо осведомленными, что больше не о чем говорить, то я несколько удивлен, от кого это могло бы исходить: зимой прошлого года там находились только пятеро англичан, а именно Кристофер Колт, Роджер Лич, купец Адам Танстол, еще один прислужник и я, так как Генри Кокнедж находился всю зиму в Москве. А из этих лиц, если говорить о Колте, то я считаю его, да будет мне дозволено сказать то, что я думаю, самым недалеким человеком из тех, кто был там (если говорить о купеческой сообразительности), хотя, впрочем, не принес ли он очень много вреда и себе и другим, так как он вел себя не как купец, не проявил усердия как достойный слуга или фактор, а всю зиму лежал в бездействии в некоей каморке, имея на руках товары, которые он никак не использовал, хотя имелись разные способы, посредством которых он мог превратить свои товары в наличные деньги с прибылью и без большого риска. Причем по весне эти деньги принимались бы бедными лаппами и рыбаками охотнее, чем любые товары; но хотя он и читает евангелие как никто другой, его глупая голова не раз побуждала его к действиям, противоречащим разуму; а люди, убедившись в этом, не только перестали давать ему советы, но некоторые из них, по возможности, утаивали от пего сведения о торговле, которую можно вести в той стране в зимнее [27] время и которая без сомнения лучше, чем большинство людей думает. Поэтому если Колт написал или рассказал что-нибудь относительно этих краев, то сомнительно, чтобы это было чем-то дельным, если учесть, что он пролежал праздно всю зиму, не берясь ни за какое дело. Что же касается Генри Кокнеджа, то говорю с уверенностью, поскольку я это твердо знаю, что он весьма честный молодой человек, очень аккуратный в исполнении своих обязанностей и в этом отношении достоин всяческих похвал. Но так как прошлой зимой он был в отсутствии, то не мог ничего узнать иначе как понаслышке, так что его сообщения могут вызывать некоторое недоверие. И подобно тому как ничего нельзя узнать от прислужника, а я совершенно уверен, что с Танстолом Купцом еще не беседовали, пока верные знания о тех краях можно почерпнуть только от Роджера Лича, от которого, безусловно, можно заимствовать знание, так как действительно среди ныне здравствующих нет ни одного англичанина, который обладал бы такой же осведомленностью о тех странах, как он, и который умеет так ладить с тем народом, как он. Зимой он наездил разными дорогами около 300 миль: он из малого извлекал что-то и узнал не только обычаи этого народа, но узнал и о всяких товарах тех краев, как их можно купить с наибольшей выгодой, чтобы извлечь из них прибыль. Так что я признаю, что если бы почтенная «Московская компания» получила сведения именно от него, то им не надо было бы говорить со мной или с кем-нибудь другим, чтобы разузнать о тех странах (разве что, чтобы услышать мое мнение, которое, безусловно, я всегда им охотно сообщу). Но у него следует выспросить об использовании выгодных секретов той страны, и, по моему мнению, это стоит узнать, разве что если, как во втором случае, они больше не желают вести дела таким образом. На это я отвечаю, что если они так не поступят, причем быстро, то рискуют не помешать другим, которых я упоминал, не англичанам, вести там торговлю; пусть они тогда больше не рассчитывают на сколько-нибудь прибыльную торговлю в России, так как большую часть этой выгоды у них отберут сразу или за последующие 5 лет, как я убедительно докажу, если мне зададут такой вопрос. Поэтому если они желают вести торговлю с Россией с пользой, то им следует позаботиться об этом вовремя, и в этом случае они смогут сохранить торговлю с Россией такой, как сейчас, а также сделать торговлю с Лаппии еще более доходной, и, следовательно, это нужно учесть, а не препятствовать торгу англичан в Ведагубе. Если же они не позаботятся об этом, причем своевременно, то их можно будет сравнить (не примите это за оскорбление) с двумя собаками, которые устремляются к кости, в то время как третья уже с ней убегает. И тем не менее я думаю именно так, а не иначе, поскольку не только англичане, но также голландцы, брабантцы и другие могут быть справедливо и полностью отстранены от торговли в Лаппии, а Компания сохранит все торги для себя без вмешательства кого бы то ни было, к своей большой пользе, которой я желаю ей от всего сердца, как если бы желал добра себе самому. Итак, извините меня за третий случай, на котором я остановился. А что касается четвертого, то, по моему разумению, он не очень серьезный. Поэтому я благодарю бога, что не совсем лишен разума, хотя и беден, и может быть вследствие этого имею хорошую репутацию; но Господь распределяет свои дары как ему угодно. В свое время я видел умных людей бедными, а глупых — богатыми, и некоторые мужи имеют больше знаний, чем могут выразить в речи — недостаток, в котором однажды меня упрекнул великий муж этого государства. Но все же как бы ни был слаб поток моего красноречия, мои намерения заслуживают доверия к честны, и в моем сердце к желаю Вашей достойной похвалы Компании всей прибыли, которая возможна, и еще я молю Господа проклясть меня, если я лживый лицемер. Мне грустно видеть, как недавно их (членов правления компании. — К. В.) ввели в большие расходы по старой пословице — загребая жар чужими руками²¹. В прошлом году, как мне, между прочим, сообщили, имея в Лаппии 2 компанейских судна, на них обоих доставили в Англию не многим более 300 бочек ворвани; однако я знаю, что другие купцы приобрели у русских, корел и лаппов 1183 бочки ворвани, не считая 27 бочек, которые Колт продал голландцу Якобу, — по две бочки за пару зимних брюк из домотканого сукна. И, однако, появляется одно большое затруднение, которое, пусти оно более глубокие корни, станет, как я опасаюсь, слишком серьезным, чтобы его можно было устранить, о чем я из любви и наилучших побуждений (бог мне свидетель) как раз и пишу. Желаю вам, как моим близким друзьям, вовремя принять меры, если вы намерены продолжать торговлю с Россией или Лаппией. Итак, любовь побудила меня написать это заявление, которое я хочу, чтобы было принято как доброе дело, так как я написал его по доброй воле.

Сам факт зимовки группы служащих «Московской компании» на Мурмане в 1574г. и совершение ими торговых операций можно рассматривать как территориальное превышение монопольных прав, пожалованных английским купцам-предпринимателям русским царем. Не исключено, однако, что «Московская компания» толковала предоставленную ей монополию как исключительное право торговать с населением русских земель по всему северному торговому пути в Россию с [28] конечным пунктом в Холмогорах на Северной Двине. В поддержку такого понимания своих неотъемлемых прав компания могла ссылаться на жалованную грамоту от 22 сентября 1567 г., врученную сэру Уильяму Гаррарду²² в Коле, согласно которой царь Иван IV велел «кроме сестры своей Елисавет, королевны гостей... из иных государств ни и с которых на Колмогоры ни на Обь реку и по Варгав и по Печеру и на Кула и на Мизень на Печенгу к Соловецкому острову и во все устья Двины реки и во весь Двинской уезд северные страны во все пристанища гостем и купцом на кораблех и на бусах и на иных судех не приходить и не торговати опричь Аглинских гостей, Вилима с товарищи...»²³. «Кула» (в англ. тексте «Cola», т. е. Кола) и «Печенга» (в англ. тексте «the abbey of Petchingo» — Печенгский монастырь) — это пристани Мурмана!

В жалованной грамоте «Компании», выданной русским царем в 1569 г., разрешение торговать на Мурмане, причем без какого-либо подтверждения монопольности торговли, можно было усмотреть в приглашении приплывать на судах «в Колмогород, на Двину и во все другие северные края, которые сейчас нам принадлежат...»²⁴<. /p>

В 1842 г. А. И. Тургенев опубликовал хранящийся в библиотеке Британского музея исторический документ на английском языке, а именно «Некоторые замечания, сделанные мною, Майклом Локом, 8 мая 1575 года в Лондоне касательно выгоды, которую может извлечь Англия из плавания английских купцов в Россию при крепкой дружбе между обеими государями»²⁵.

Автор записки — тот самый Майкл Лок, агент «Московской компании» в Лондоне в 1574—1576 гг., которому адресовано публикуемое письмо Дж. Олди. Составленная, очевидно, для доклада правлению компании, записка Лока выдержана в тоне настоятельной необходимости, и в центре внимания стоит вопрос о прямых (и обоюдно выгодных) торговых сношениях по Ледовитому морю, свободных от какого-либо контроля со стороны других государств.

Хотя Лок не говорит о торговле на побережье Кольского полуострова, т. е. на Мурмане, но и не упоминает о Белом море, а тем самым и законной торговле «Московской компании» в архангельском устье Северной Двины, на которую имелась жалованная грамота от русского государя. Можно предположить, что записка Майкла Лока является непосредственной реакцией вышестоящего должностного лица на письмо Олди. Для такого мнения имеется ряд оснований.

Олди настаивает на расширении торговли в Лаппии и выделяет торг в Ведагубе, т. е. на Мурмане. Он дипломатично и осторожно говорит о торговых сношениях по Ледовитому морю (о Белом море — ни слова!).

Олди пишет о голландцах, брабантцах и других купцах не-англичанах, которые собираются там укрепиться. Лок ставит вопрос шире: он призывает к полной замене торговли с Россией по Восточному, т. е. Балтийскому, морю, которую англичанам затрудняют датский, шведский и польский короли, торговлей по северному мореходному пути. По этому пути торговые перевозки могли бы совершаться только английскими купцами компании.

Олди призывает компанию действовать быстро, вовремя развернуть торговлю в Лаппии. Он высказывается менее эмоционально и более солидно, но его записка пронизана тревожной необходимостью безотлагательно предпринять конкретные шаги.

Действие письма Олди на этом не закончилось. В упомянутой выше книге Уиллана на основе архивных документов засвидетельствовано, что 27 апреля 1576 г. Джеймс Олди давал показания Верховному Суду Британского Адмиралтейства, в частности о зимовке слуг [29] «Московской компании» на Мурмане в 1574 г²⁶. В юрисдикцию Верховного Суда Британского Адмиралтейства в этот период входил в числе прочих обязанностей разбор и гражданских дел, связанных с имуществом купцов, которые вели заморскую торговлю. Определявшие права суда акты 1540 и 1562 гг. не предусматривали слушания дел дипломатического уровня, затрагивавших отношения между государствами, и то, что Олди давал показания в столь высоком учреждении, — несомненное свидетельство особой важности и актуальности поднятого им вопроса.

Косвенные данные указывают, что «Московская компания» все-таки заняла прочное место в международном торге на Мурмане, причем находилась под особой защитой русского царя. Так, на основании архивных документов Н. И. Ульянов писал: «Еще в 1581 году в ответ на жалобу Елизаветы Английской о том, что датский король запретил англичанам торговать в Печенге и на Кегоре, Грозный обещал послать свои войска в Колу и в иные мурманские пристанища с целью защиты тамошней торговли от датчан»²⁷.

В 1583 г. английская королева предприняла решительную попытку добиться у Ивана Грозного права торговать на всем Русском Севере только купцам-предпринимателям «Московской компании». Прибывший в 1583 г. в Москву посол королевы Елизаветы, Джером Боус, облеченный правом вести переговоры от лица королевы, бескомпромиссно требовал, «чтоб государь позволил ходити на Русь торговати одним Англичанам, а из иных бы земель гостем и Англичаном, у которых не будет королевниных освобоженным грамот к Колмогорским пристанем и к Двинским устьям ни на Обь реку ни в Варгузу ни на Печеру ни в Колу ни на Мизень ни к Печенге ни к Соловкам ни в Ысленди ни на реку Шамскую и ни х которому месту по за Двине к северной стороне ни по сторон Варгава на кораблех ни в бусах ходить не велел»²⁸. По сравнению с жалованной грамотой 1567 г. зона монопольной северной торговли компании должна была протянуться дальше на восток, захватив реку Енисей,²⁹ а на Мурмане добавилась пристань на реке Шум.

Ко времени посольства Боуса в Москву ситуация в северной торговле России с иноземцами была во многом иной, чем когда писалась жалованная грамота 1567 г. — грамота максимального благоприятствования торговле «Московской компании» с русскими купцами. В исключительном праве торговать в Пудожемском устье Двины у пристани, расположенной в 15 верстах от торговой пристани «Московской компании», к 1583 г. утвердился «ишпанские земли гость Иван де вал Белобород», который построил там торговый двор³⁰. В Коле (Колском пристанище), где русский царь с особым удовлетворением отметил появление французских («францовских») купцов (наряду с датчанами, голландцами и брабантцами),³¹ слуги английской компании оказались нежелательными конкурентами.

Видя пользу от оживленной торговли со многими странами Западной Европы, Иван IV все же пошел навстречу интересам покровительствуемой королевой Елизаветой компании и обещал Боусу дать новую жалованную грамоту на единовластное пользование пятью морскими пристанями, в том числе двумя на Мурмане («пристань большая Корельская... пристань новая Варзуга река, река Мезень, Печенга да река Шум»³²). Русский царь твердо, но дипломатично отклонил чрезмерные претензии королевы на торговлю на Печоре, Оби и Енисее — в трех тысячах верст от Двинского устья, где и пристанищ-то морских не было³³.

Смерть Ивана IV (Грозного) (18 марта 1584 г.) и вступление на престол царя Федора Ивановича перечеркнули успехи посольства [30] Боуса. 30 мая 1584 г. посол английской королевы выехал из Москвы на родину, имея на руках царскую грамоту, которая лишь подтверждала последнюю (1572 г.) жалованную грамоту Ивана IV «Московской компании» и велела английским гостям «приходить на кораблях... в Двинскую землю, к пристанищу морскому, х Корелскому устью...». Было бы псевдонаучной дерзостью заявить, что письмо Джеймса Олди явилось прямым поводом для отправки посольства Боуса в Москву. Однако оно безусловно сыграло известную роль, побудив английскую «Московскую компанию» и английское правительство к решительным действиям для укрепления своей позиции в торговле с русскими на Севере.

Summary

A letter by James Alday written in 1575 and addressed to «The Moscovie Company» in London is for the first time translated into Russian and commented on.

Комментарии

1. The principall navigations, voiages and discoveries of the English nation, made by Sea or ouer Land... within the compasse of these 1500 yeeres. Deuided into three seuerall parts... /By Richard Hakluyt. Imprinted at London by George Bishop and Ralph Newberie. 1589.

2. Hakluyt R. The principal navigations, voyages, traffiques and discoveries of the English nation... 3 vols. London, 1599-1600. (Все три тома — в едином переплете. Годы издания указаны для каждого тома в отдельности. — К. В.).

3. Hakluyt's collection of the early voyages, travels, and discoveries of the English nation. A new edition, with additions. 5 vols. London, 1809-12.

4. Английские путешественники в Московском государстве в XVI в./ Пер. Ю.В. Готье. ОГИЗ. 1937. С. 23.

5. Hakluyt R. The principal navigations... Vol. 1. London, 1599. P. 376 (Архангельский монастырь и это селение стали ядром города Архангельска, построенного в 1584 г. — К. В.).

6. Ibid. P. 414-416.

7. Ibid. P. 412-413 (приводимый ниже полный перевод письма Джеймса Олди выполнен по тексту в этом издании сборника. — К. В.).

8. Hakluyt's collection of the early voyages, travels, and discoveries of the English nation. A new edition, with additions. Vol. I. London, 1809. P. 464-466.

9. Имеется в виду русская Лапландия, Мурман — территория Кольского полуострова севернее Полярного круга (см.: Киселев А.А., Киселева Т.А. Советские саамы: история, экономика, культура. Мурманск, 1979. С. 11).

10. Ведагуба — губа Вайда на полуострове Рыбачьем. По-видимому, это калька с финского Vaihtolahti — губа Меновая. Становище в этой губе примерно до 1570 г. называлось Кегор (по приметному мысу), а позднее — Вайда-Губа (см.: Вальдман К.Н. Старинное становище и торг (XVI в.) на Крайнем Севере (Кегор — Вайда-Губа) // Изв. ВГО. 1968. Т. 100. №1. С. 56—57).

11. Там же. С. 56.

12. Гамель И.X. Англичане в России в XVI и XVII столетиях: Приложение № 1 к VIII тому Записок Имп. Академии наук. СПб., 1866. С. 109.

13. Даже во время «Нарвской навигации» 1558-1581 гг., когда Россия владела Нарвой, ревельские, шведские и польские военные суда непрерывно крейсировали в Балтийском море и особенно на подступах к Нарве (Шаскольский И.П. Столбовский мир 1617 г. и торговые отношения России со шведским государством. М.; Л., 1964. С. 22).

14. Полное собрание русских летописей. Л., 1977. Т. 33. С. 150.

15. Вопрос о том, когда на Мурмане зародился торг с иноземцами, не стоит в центре внимания данного исследования. Однако нельзя не упомянуть записей мореходов на шиферной плите острова Большой Аникиев у восточного берега полуострова Рыбачий. Самую древнюю надпись вырезал Берент Гундерсен из Фленсбурга (княжество Шлезвиг в Датском королевстве. — К.В.), указав рядом со своим именем даты посещения острова: 1595, 1596, 1597, 1610, 1611, 1615 (Кошечкин Б. Каменная летопись // Полярная правда. 1979. 3 февр. С. 3).

16. Известно, что в 1557 г. в бухте Кегор собралось (не считая судна С. Боро) четыре или пять купеческих судов: барк из Дронтона (совр. Трондгейм, Норвегия) и три или четыре норвежские яхты из Бергена. Распоряжались норвежскими судами голландцы (Английские путешественники... С. 1:23—124; см. также: Вальдман К.Н. Указ. соч. С. 54).

17. Филиппов А.М. Русские в Лапландии в XVI веке // Литературный вестник. СПб., 1901. Т. 1; Ahvenainen J. Some contributions to the question of Dutch traders in Lapland and Russia at the end of the Sixteenth Century // Studia historica Jyvaskylaensia. V. Jyvaskyla, 1967. P. 14-15.

18. Ушаков И.Ф. Кольская земля: Очерки истории Мурманской области в дооктябрьский период. Мурманск, 1972. С. 68.

19. Willаn Т. S. The early history of the Russia Company 1553-1603. Manchester Univ. Press, 1956. P. 139.

20. Шаскольский И.П. О возникновении города Колы // Истор. зап. М., 1961. Т. 71. С. 277, 278; Ушаков И.Ф. Указ. соч. С. 70.

21. Дословно: «стегая куст, в то время как другие люди ловили птиц». — К. В.

22. Уильям Гаррард был одним из губернаторов «Московской компании» в 1561-1571 гг.

23. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Англией. Т. II/Под ред. К.Н. Бестужева-Рюмина // Сб. Имп. Русского Исторического Общества. СПб., 1883. Т. 38. С. 94-95. — Полный английский текст жалованной грамоты 1567г. см.: Hakluyt R. The principal navigations... Vol. 1. London, 1599. P. 372—374.

24. Hakluyt R. The principal navigations... Vol. 1. P. 379.

25. Акты исторические, относящиеся к России, извлеченные из иностранных архивов и библиотек А.И. Тургеневым. СПб., 1842. Т. 2.С. 378-381. — Приводим полный перевод этой части записки Лока, которая непосредственно касается торговли англичан на Русском Севере: «Русское государство простирается до Ледовитого моря (т.е. до Северного Ледовитого океана. — К. В.), где морское побережье протянулось от Лаппии на восток до Двины, Печоры, Югры, Оби и Самоедицы (до земли самоедов (ненцев). — К.В.) — более чем на две тысячи миль. До всех этих мест можно доплыть из Англии по морю — путем вольным и свободным от опасных помех со стороны других государей.

Товары, которыми богаты земли по всем перечисленным морским берегам, — это обилие разных сортов рыбы, соль, ворвань, бычьи и коровьи кожи, сало, разнообразные меха, железо, смола, дёготь, мачтовый лес и лесоматериалы, пеньковые канаты и тросы для судов и другие товары...

Товары, которыми богата Англия и которые пользуются большим спросом в России и Московии, — это готовая одежда из шерстяной и бумажной ткани и брюки из домотканого сукна. Катаный кровельный свинец для их домов. Олово в виде сосудов и медь, и железо...

...Прочная дружба между государями Англии и России послужила бы налаживанию такого обмена товарами — важного и выгодного для Англии — какого еще не видывали. Это подтверждается нижеследующим.

Холодные и богатые земли России и Московии сильно нуждаются в перечисленных выше товарах. Между тем Англии, Франции, Фландрии и Испании крайне необходимы названные ранее русские товары. До сих пор все эти товары плыли к ним и доставлялись им только восточниками (жителями побережья Восточного, т.е. Балтийского, моря. — К.В.) по Восточному морю, через Данию, Швецию, города Любек, Гамбург, Гданьск, через Лифляндию и Польшу. Тем самым народы по Восточному морю накапливали свои богатства, а между тем эти торговые отношения через дружбу обоих названных государей могли бы осуществляться только английскими купцами по Ледовитому морю, что дало бы грузы большому числу крупных морских судов.

Если бы такая торговля была налажена по Ледовитому морю, то Английское королевство обеспечивалось бы всеми названными товарами из России... свободно от какого-либо контроля или лицензий от королей Дании, Швеции, Польши.., или другого правителя...

И все товары России и Персии потекли бы обильно по Ледовитому морю в Англию, а уж из Англии — через руки англичан — во Фландрию, Германию, Францию, Испанию, которые платили бы умеренные таможенные пошлины английскому государю за беспрепятственный вывоз тех товаров, которыми Англия будет располагать в избытке…».

26. Willаn Т.S. The early history... 1956. P. 139-140.

27. Ульянов Н.И. Феодальная колонизация и экономика Мурмана в XVII в. // Исторический сб., 1934. № 1. С. 94.

28. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Англиею. Т. II. С. 93.

29. Отождествить «Ысленди» с Енисеем помогает фраза «Ислендь река за Обью» в выписке морских пристаней, помещенной в указанном II томе «Памятников дипломатических сношений...» (С. 94). Согласно той же выписке река Шамская оказывается рекой Шум, которая «блиско Печенского монастыря впала в море» (С. 94).

30. Памятники дипломатических сношений... С. 94, 101.

31. Там же. С. 94.

32. Там же. С. 100.

33. Там же. С. 112, 117. 31 Там же. С. 138.

(пер. К. Н. Вальдмана)
Текст воспроизведен по изданию: Ценный источник о торговле англичан на Мурмане в XVI веке // Вестник ЛГУ, вып. 1 (№ 2). 1990

© текст - Вальдман К. Н. 1990

© OCR - Abakanovich. 2009

© HTML - Воинов И., 2011