Н. Брискин, Лопарские сказки

Перепечатано из №5 „Известий А. О. И. Р. С.” 1917 г. Архангельск. Губернская типография.

Жил был старик со старухой, и потом они жили пожили и выросли у них три дочки. Талушка¹⁾ пришёл сватать у этих старика и старухи одну из дочерей — старшую, они и выдали.

Но она не поверила и пошла искать сестер и нашла их мертвыми под амбаром.

Потом она нашла три вички-прутика, омочила в колодец и стегнула сестер этими вичками, и они ожили.

По утру младшая сестра сшила мешок, старшей сестре велела зайти в мешок, завязала и положила этот мешок к дверям вежи²⁾ и сказала мужу:

— Тащи этот мешок отцу-матери гостинцы и не смотри, что положено; если будешь смотреть, я увижу и услышу, т. к. я далеко вижу и слышу, да и скорее обратно иди, я приготовлю другой гостинец.

Талушка взял на плечи мешок и понес, нес-нес и устал, положил мешок на землю и хотел посмотреть, что у женки послано и только хотел развязать, а из мешка закричал голос: „далеко слышу и далеко вижу”. Талушка испугался, схватил мешок и понес скорее дальше, принес старику и старухе, бросил к дверям вежи, а сам торопится скорее обратно; старик и старуха стали унимать поесть и попить, но он ответил:

— Жена не велела сидеть, а там направлен нести другой гостинец.

Талушка пришел обратно, а женка его что то работает на амбаре и говорит:

— Неси другой гостинец и вернись скорее обратно. Еще снесешь и третий гостинец.

Талушка понес, нес-нес и устал, присел на землю и тоже хотел посмотреть, что у женки положено, но из мешка слышно го[4]лос: „далеко слышу и далеко вижу”. Талушка испугался, хватил мешок и опять понес, принес, бросил к дверям вежи и сам скорее обратно, старик и старуха стали унимать попить-поесть, но Талушка сказал:

— Третий гостинец направлен и надо его нести скорее.

Пока он ходил со вторым гостинцем, то женка его направила на амбар камень и одела в свое платье, а сама села в мешок.

Талушка пришел обратно, взял третий гостинец-мешок, понес, нес-нес, устал, положил мешок на землю, хотел посмотреть, что положено, но опять услыхал голос: >„далеко слышу и далеко вижу”, испугался и понес скорее, пришел бросил мешок к дверям вежи, а сам скорее обратно; старик и старуха оставляли поесть-попить, но Талушка не остался.

Пришёл обратно в свою вежу, сварил мяса и стал звать жену с амбара, где она будто все время работала, и не мог дозваться, выскочил из вежи и кричит:

— Я тебе дал честь! Замахнулся рукой и ударил по шее, а у самого отскочила прочь рука.

— А у меня еще другая есть. —Ударил по шее другой рукой, и другая рука отскочила тоже прочь.

Пнул ногой и нога отскочила прочь и другой ногой пнул и тоже нога отскочила прочь.

Мотнул головой и голова отскочила. Тут Талушка и пропал.

Жили-были старик и старуха и было у них одна дочка и два сынка, один Кичкушка, а другой Кочкушка.

Талый пришел свататься на дочери, а сам положил в колодец красивый ковшик. Девка пошла за водой и пришла к колодцу, хватила красивый ковшик и стала черпать воду. Талушка вышел вон, на улицу, и увидел, что его ковшиком девка черпает воду и он закричал:

А Кичкушка и Кочкушка были хитры, забрались в кережу³⁾, заместо зыбки, а матери велели качать их и мать стала их качать, как маленьких.

— Пойди за Талушу замуж, а мы его „уходим” и не сдавайся ему трое суток, а через трое суток, как будто занеможешь и спроси у Талушки, где у него смерть и потом попроси у него „палемышки” и повяжи кругом себя, а мы в вежу прокопаем дырку и ты нам дашь через дырку „палемышки”, а вечером, в потемках, выйдешь на улицу и скажешь нам, где находится Талушкина смерть и мы будем доставать его смерть. [5]

Девка согласилась выйти за Талушку замуж и пошла в Талушкину вежу и „занемогла” и стала допытывать у Талушки.

— Ты, муж, скажи, где твоя смерть и дай мне повязать „палемышки”.

Талушка дал „палемышки” и стал рассказывать где у его есть смерть.

Выйдешь вон, пойди к такому то месту, тут будет большой камень, камень пошевели, покажутся тебе три тропинки, иди по „середней” тропинке, придут к тебе медведи встречу и тебя не будут пропускать, а ты скажи — Талушка велел и я иду по его веленью и тебя они пропустят и не будут шевелить; потом пойдешь вперед и встретятся тебе волки и тоже не будут пропускать и ты ими ответишь — Талушка велел и я иду по его веленью — и волки тебя пропустят. Пойдешь дальше — будет озеро, на озере увидишь лодочку, но нет ни весла, ни дощечки, а ты скажи: Талушка велел везти меня на островок. Тогда лодочка тебя повезет. Выйдешь на островок, увидишь большое дерево, а на дереве орел и скажи орлу: Талушка велел дать три яйца, он тебе даст, потом их привяжешь кругом себя и будешь здорова, а как назад пойдешь, никто тебя не пошевелит, лодочка отвезет и оставь также как была”.

Получив „палемышки” от Талушки, „нянгушка”⁴⁾ передала братьям по дырке, сделанной ими в вежу, а вечером, в потемках, вышла вон и сказала братьям, где искать Талушкину смерть:

— Пойдете туда то, на дороге будет большой камень, пошевелите, покажутся вам три тропинки, идите по середней тропинке, придут вам медведи встречу и вас не будут пропускать, а вы скажите „Талушка велел и мы идем по его велению” и вас они не пошевелят. Потом пойдете вперед и встретятся вам волки и тоже не будут пропускать и вы им ответите — Талушка велел и мы идем по его веленью и волки вас пропустят. Пойдете дальше — будет озеро, на озере увидите лодочку, но нет ни весла ни дощечки, а вы скажите — Талушка велел везти на островок,— тогда лодочка повезет выйдите на островок, увидаете большое дерево, а на дереве орел, скажите орлу — Талушка велел дать три яйца — орел вам яйца даст, а вы их принесите мне, а как пойдете обратно, то никто вас не тронет.

У Талушки была старуха мать; вечером она вышла на улицу; и вернувшись обратно в вежу, сказывает сыну:

— Мне как будто показались Кочкушкины глаза.

— Что ты сходишь с ума, Кочкушку и Кичкушку мать качает в зыбке, откуль они сюда пришли?

Кичкушка же пошел увидел по дороге большой камень, он камень пошевелил, показалось ему три тропинки, Кичкушка пошел по средней тропинке, навстречу ему медведи, он сказал — Талушка велел и я иду по его велению и они его пропустили; потом пошел вперед и встретились ему волки, и тоже не стали его пропускать, но он сказал: Талушка велел и я иду по его велению и волки Кичкушку пропустили. Пошел он дальше, увидал озеро, на озере [6] лодочка, но нет ни весла, ни дощечки. Кичкушка сказал: Талушка велел везти меня на островок — лодочка его повезла. Вышел на островок увидал большое дерево, а на дереве сидит орел и в лапах держит три яйца, Кичкушка сказал: Талушка велел дать три яйца — орел и дал и Кичкушка пошел обратно, лодочка также перевезла и медведи и волки его не пошевелили, только дорогой Кичкушка сломал одно яйцо и Талушке стало больновато и он случился нездоров.

У Талушки еще было два работника и около вежи привязано два оленя-шардуна.

Кичкушка вернулся и оленей связал вместе и они стали драться рогами. Талушка услыхал, что олени дерутся и посылает одного работника:

Работник только высунул голову из вежи, Кичкушка и отрубил ему голову топором и работник упал так, что ноги остались в веже, а туловище на улице, а Талушка и говорит:

— Сам еще не спал со своей молодой жонкой, а работники обрадовались и не могут держаться на ногах и говорит другому работнику: — поди, ты не можешь ли исправить это дело.

Работник только высунул голову, но Кичкушка и этому отрубил голову и он тоже свернулся.

Кичкушка и другое яйцо сломал у Талушкиной смерти и отворил в вежу двери и спрашивает:

— А что, Талушка, живот или смерть нужна тебе?

— Кто,— говорит,— и принес тебя сюда, мать в зыбке качала а теперь очутился здесь.

И Талушка выскочил из вежи и стал бороться с Кичкушкой, а Кичкушка махнуть его под себя, яйцом ударил Талушку по лбу, Талушка тут и умер.

Потом Кичкушка зашел в вежу „Палемышками” „шолнул”— ударил Талушкину мать и старуха тоже умерла.

Талушкино стадо оленей Кичкушка и Кочкушка угнали себе.

Кичкушка сестру выдал замуж и Кочкушку женил, и простился с братом навечно и сказал:

— Я уйду на небо, и когда будет морозное время и будет „вавсе-кияз” (северное сияние, сполохи), я там буду, а ты возьми две палочки и верти в снегу и как палочки будут скрипеть, то я к тебе спущусь и увидишь тогда меня.

Жили старик со старухой; сколько пожили, старик и умер.

Остался один сын и вдова-старушка. Пошла старушка собирать ягоды, а сын остался в веже. Пришла старуха обратно и слышит голос из вежи не сына, а чей-то другой, зашла в вежу, посмотрела и нашла девку, а сына нет. Вдовица заплакала и стала причитать: Сын поте[7]рялся, а где другого взять? — А немного погодя раздумалась, что потеряться некуда, успокоилась и стала варить щи из старого костья⁵⁾.

— Где плавает сало, — отвечает вдовица, — разве от Адцкай, твоей матери, от костей.

Проходит некоторое время, к веже приходит сын, догадался, что не у своей матери, и слушает у вежи, а мать его плачет и приговаривает:

— Муж умер, сын потерялся, а вместо его подсунули девку.

На другой день опять приходит к матери в гости, а хорошо еще не знает, его-ли это мать, и мать хорошо не знает, ее ли это сын.

Наконец, парень и девка выросли и к своей матери пришёл на девке свататься сын, и мать сыну ответила, что выдает девку свою. Тут он признал свою мать, а она-сына.

Тут они порешили девку убить, взяли, положили в койбинцу⁶⁾ золы, так и убили, а потом мать и говорит сыну:

— Вот сынок, я поеду на свадьбу вместо молодой, а ты положь „Нескемь”⁷⁾ в кережу, в нос.

Приехали, а Адцкай (так зовут девкину мать) сидит дома и „постелями”⁸⁾ закрыты двери и ждет молодых.

Выходит Адцкай вон из вежи и говорит, хвастаясь:

— Ладно и сделала, сынка украла, а дочку на то место сунула, а теперь оба вернулись.

Адцкай пошла, стала развязывать, а „молода” выхватила нескем и ударила Адцкай, она тут и умерла, а мать стала жить со своим сыном.

Жил старик со старухой, с молодых лет жили до старости и не было у них детей, и они горюют и говорят, что на старость нам Бог не дал дитя человеческаго, так нам хоть бы собачье дите дал – щенка. И потом „понеслась” эта старуха и родила щенка – песика. Потом вырос у них этот щенок порядочный и стал бегать и промышлять всякого промысла. Когда вырос, то говорит отцу и матери: — Мне бы надо жениться, найдите мне невесту. [8]

А жили они в землянке. Пошел отец, высватал невесту и привел к сыну. Отец и мать постелили место и повалили молодых спать.

Пошла будить и видит, что голова молодой под амбаром лежит, оторвана. А мать говорит сыну:

— Иди, отец, высватай мне другую невесту, эта мне не по нраву пришлась.

Старик пошел к тому же свату¹¹⁾ и высватал другую дочь.

Старичек привел невесту и опять поужинали и молодых повалили спать.

Поутру приходят будить, а у молодой тоже голова оторвана и под амбаром лежит.

— Иди, высватай мне другую невесту, по нраву.

Старик пошел опять сватать сына на девушке, а девушка и говорит соседям:

— У первой жены голову оторвал, у другой жены тоже голову оторвал, а как я буду жить с собакой.

— Срежь, говорит, вичья, свяжи тажку¹²⁾, потом придешь домой, очисти у них весь сор и постели вичья, ¹³⁾) которого принесешь, а потом он придет, напромышляет много оленей, будут варить мясо, а ты его ласкай лучше и корми.

Девушка так и сделала, нарезала вичья и настлала в землянке, пришёл жених, принес мяса, стали ужинать, девушка сама ела, его кормила и ласкала, он тоже ласкался к ней и потом постелили место и пошли спать.

Мать печалуется, что и у этой жены оторвет голову.

На утро приходят будить молодых, молода встала веселая.

Прожили так с год, а свекровка и спрашивает у невестки.

— Если бы ты видела его — отвечает невестка — без собачьей одежды, он очень красивый.

—Положь ты — говорит матушка — его шубу собачью на одеяло; не могу ли я украсть. Потом, когда молодые легли спать, сын снял собачью шубу, а невестка взяла и положила шкуру на одеяло.

Ночью свекровь эту шубу украла, пошла разложила огонь и бросила эту шкуру в огонь.

Когда шкура стала гореть, сын проснулся и говорит.

— Простите, сколько меня видели, только и видели, если не умели со мной жить.

Жил старик со старухой, старуха стала варить кашу, а старика посылает за салом в амбар.

Старик пошел, запряг оленя в кережу и поехал.

Приехал к амбару, надо открыть амбар, а там слышно:

Старик испугался и поехал назад, приехал и говорит старухе:

— Ты боишься не знаешь сам чего, поезжай снова, привези сало.

Старик приехал к амбару, и опять услыхал из амбара:

Старик опять испугался и поехал без сала обратно; приехал и говорит старухе: — Не могу взять сало, в амбаре Талый.

Старуха заругалась: — Ты боишься не знаешь чего, откуда тут возьмутся Таллы? Поеду я сама. Села в кережу и поехала, приехала к амбару, а оттуда слышно: — Выть-куть-емналь-икъ!

Зашла в амбар, хватила сало, поймала мышь, положила в койбинцу¹⁶⁾ и поехала обратно. Приехала, распрягла оленя, зашла в вежу, а койбинцу с мышью бросила в старика и говорит:

Старуха положила сало в кашу и стала хлебать, до того дохлебала, что пошевелилась и тоже у ней брюхо треснуло. И быгась.

Жили старик со старухой и было у них три сына и старики стали помирать, а перед смертью детям говорят: „живите в согласии и друг друга слушайтесь!”

[10] Старик и старуха умерли, а дети жили и прожили все, что оставили им родители; дети между собой стали судить, что старшему брату нужно идти добывать хлеба. Старший брат пошел. Шел, шел, а ему навстречу встретился дедушка и спрашивает:

— Пойдем вместе ночевать — говорит, дедушка — копни мне правое ухо, будет у нас вежа, копни мне левое ухо, будет у нас сало, мясо, новый котел, новая рова¹⁷⁾, новая постель.

Мальчик так и сделал, копнул правое ухо — появилась вежа, копнул левое ухо — появилось сало, мясо, котел, рова и постель. Старик повалился спать, а мальчик стал варить мясо, и что сварится, мальчик стал подъедать и мышка стала подбегать, а мальчик палочкой, которой помешивал мясо в котле, и стукнет мышь по носу, только у мышки кровь брызнет. Потом дедушка пробудился, а нос в крови, мальчик спрашивает.

— Во сне мне привиделось и я ходил и разбился до крови.

Мальчик повалился, а как проснулся, нет вежи, нет и дедушки. Он встал и пошел.

А дома младший говорит среднему: „поди, ты наживай хлеба, а старшого брата хлеб нам, видно, не хлеб”.

Средний брат пошел. Шел, шел, а ему навстречу дедушка и спрашивает:

— Пошел наживать хлеба, старший брат пошел и не вернулся.

Дедушка стал его звать вместе ночевать и дедушка сделал также как и со старшим братом: появилась вежа, сало, мясо и новый котел; дедушко повалился спать, а мальчик стал варить мясо. Подбегает мышка и мальчик мышку тоже стукнул по носу и у мышки только кровь показалась. Дедушка проснулся, а мальчик тоже спрашивает: „отчего у тебя на носу кровь”,— и дедушко ответил: „во сне нашевилось”.¹⁸⁾

— А ты теперь повались спать — говорит дедушко мальчику.

Мальчик повалился, как проснулся, ни вежи, ни дедушки нет.

Младший брат подождал, подождал братьев и не мог дождаться и пошел тоже хлеба наживать. Шел-шел, а навстречу ему дедушка и спрашивает:

— А хлеба наживать пошел, — отвечает мальчик, — старшие братья ушли и не вернулись. Дедушка и этого стал звать вместе ночевать, велел копнуть правое ухо — явилась вежа, левое явилось мясо, сало, новый котел и новая рова; дедушка лег спать, а мальчик стал варить мясо. Прибегает мышь и мальчик бросает мыши лучшие куски и сало и раз [11] и другой и у мыши нос и голова вся в сале. Дедушка проснулся, а у самого и рот и борода в сале. Мальчик и спрашивает:

Дедушка встал, накормил мальчика, напоил и спать повалил.

Дал он мальчику шапку, топор и заячью головку. И пошел мальчик, пришел к деревне, а в деревне увидали и кричат: какой-то „дорожный” идет. А другие говорят: „Нет, это солнышко поднимается”.

Его встречают, поздоровались, накормили-напоили и стали спрашивать у мальчика:

Потом он одел на голову шапку и шапка пошла сама с головы на голову.

А был в той деревне богатый человек, у него была дочь, у которой был золотой зуб и она не могла говорить.

А мальчик взял топор, тюкнул в пень, и топор пошел от пня к пню сам собой.

Девка с золотым зубом смотрит и начинает разсмехаться.

А мальчик показал заячью головку, связал¹⁹⁾ на нитку и стал играть головкой и имать в дырки и приговаривать: „выть-эреве райка логе марке райка, Чита марке марке райка, таффа райка (пять копеек дырка, десять рублей дырка, сто рублей дырка, без числа дырка)”.

Девка разсмеялась ха… ха… ха… и золотой зуб раскрошился и девку эту выдали замуж за этого мальчика, „завели” вежу и стали играть свадьбу.

Талый пришел к деревне под гору, а на горе катаются ребята.

— Скатитесь, скатитесь, ребята, я вам дам по саням-самокаткам.

Ребята и скатились, а Талый подставил кису²⁰⁾ высь и ребята все закатились в кису. Талый взял кису и понес. Нес-нес и захотел облегчиться, кису оставил и сказал ребятам: [12]

— Я пойду за пять, за шесть варак²¹⁾ „пашкать”²²⁾, a вы сидите тут.

Талый пошел за пять, за шесть варак, ребята выскочили из кисы, на то место наложили каменья и оставили одного парнишка, а сами убежали домой.

Талый пришел к своей веже и говорит своей женке:

Нянгай положила, а Талый зашел за вежу, тряхнул над котлом кису,²³⁾ мальчик вывалился из кисы, отскочил в сторону и встал рядом с котлом, а камни посыпались в котел, мальчик запел: „Муна атче шур нэйта. Муна анна шур нэйта. Муна вилле шур нэйта. Муна рыст-этче шур нэйта”.²⁴⁾

— Сраный Талушка, дристяной Талушка, колдунова парня принес, неси скорее назад колдунова парня.

Талый понес назад. Нес-нес и принес под гору, где катались ребята и говорит:

Талый опять понес, принес уже к самой веже и посылает его:

— Не знаю, дедушко, не знаю — отвечает парень.

— Большой колдун, возьми своего сына, я твоего сына не убил и не сварил.

— Куда мы тебя, Талушка, „денем”, куда повесить, на березу, на ель или сосну?

— Не весьте меня,— отвечает Талушка — на березу или сосну, а повесьте на ель.

Примечания:

[3]
1) Талый. Талушка – воплощение человека, которого лопари боялись и в то-же время старались одурачить.
2) Вежа небольшой шалаш из досок, с отверстием на крыше для выхода дыма.

[4]
3) Кережа – род маленькой лодочки, овальная и как бы с обрубленным задом, в настоящее время выходит из употребления, а раньше, вместо саней и ездили и перевозили кладь.

[5]
4) Нянгушка, Нянгай – жена Талушки, при чем „г” произносится как немецкое „h”

[7]
5) Лопари старого костья не бросают, а копят, потом обухом топора разбивают-мельчат их на камне, после этого ложат в котел, наливают водой и кипятят, а сало (пойто) сверху снимают, и употребляют вместо масла (няц-вый) это лучшее сало, из костей.
6) Койбинца, по лопарски „Кеста”-рукавица из шкурки оленьих лап.
7) Нескем-род скребка, употребляется при выделке шкур.
8) Постель-оленья шкура, по лопарски „тылья”
9) Жениха и невесту после венчанья, называют „молодыми” и с таким именем живут первый год.
10) Пеный Альке – собачий сын, или щенок.

[8]
11) Сватъ, сватья – родители молодых.
12) Тажка – вязанка.
13) В вежах и землянках пола нет, а прямо земля, то застилают пол прутьем и вичьем, а где сидят, сверху еще ложат оленьи шкуры.

[9]
14) Выть-куль-емналь пять-шесть на земле (Подражание мыши, когда она что-либо грызет, -говорят скороговоркой.
15) Икъ-собственное придыхание, произносится иканием т. е. со слогом „и к” надо забрать в себя воздух
16) Койбинца – рукавица из оленьей шкуры.

[10]
17) Рова – род спального мешка-одеяла из оленьих шкур.
18) Нашевилось – привиделось, приснилось.

[11]
19) Связал – привязал.
20) Киса-род мешка, сделанный из нерпичьей шкуры, а верх из обделанной оленьей шкуры-замши.

[12]
21) Варака – густой лес на горе.
22) Пашшка – помет.
23) В веже для выхода дыма оставляется в потолке (она же и крыша) полое место для выхода дыма, вместо трубы, по средине, против огня.
24) Мой отец большой колдун. Моя мать большая колдунья. Мой брат большой колдун. Мой крестный отец большой колдун. (эти слова произносят по лопарски нараспев).