Лабиринты имеют за собой давность, по всей вероятности, не менее как в 3000 лет. За столь продолжительное время они выразились в чрезвычайно разнообразных формах, предметных, словесных, обрядовых: в подземных и надземных зданиях, искусственных ходах и дорожках, орнаментах, рисунках, цветниках, религиозных и иных танцах, играх, в странствующих сказаниях и повестях, в религиозной и нравственной символике и проч.

В огромной культурно-исторической картине, созданной идеей лабиринта, более или менее ясны и подвергались исследованию лишь очень немногие ее проявления, наиболее уловимые. Между прочим, собраны уже довольно значительные сведения о лабиринтах церковных, т. е. об изображениях их, помещаемых на полу церковных зданий. Такие лабиринты известны в Италии, Франции и отчасти в Германии; они устроены в церквях, сооруженных в XII–XIII, а отчасти в XI и XIV в., хотя допустима возможность и более ранних дат. Церковные лабиринты большей частью представляют круг, внутри которого затейливо проложена дорожка, приводящая к центру лишь после многих поворотов (рис. 8). Центр обыкновенно не имеет изображе[101]ний, но иногда в нем представлен Тезей с Минотавром или один Минотавр.

Назначение церковных лабиринтов не определено. Высказанные толкования, что они представляли символ крестного пути, или образ христианской жизни, полной испытаний, и служили для целей епитимии или сокращенного хождения в Иерусалим, нельзя не признать недостаточными; все это лишь предположения, не основанные на свидетельстве письменных памятников или даже на преданиях. Естественнее думать, что устроители церквей помещали фигуры лабиринтов на храмовом полу не ради каких-либо глубокомысленных и тем более религиозных соображений, а просто как любопытное и весьма удобное в декоративном отношении изображение, совершенно так же, как они для той же цели выбирали из современных рукописей всевозможные другие темы и рисунки. Всякие изображения на церковном полу суть не более, как детали одного большого ковра. Уже много позднее начинаются попытки осмыслить наиболее характерный из этих изображений. Нам представляется сомнительным, чтобы церковные лабиринты могли служить и для каких-либо реальных действий, даже в более позднее время, например в целях епитимии или для исполнения сокращенного пилигримства. Постоянные повороты не могут содействовать душевной сосредоточенности, а кроме того вряд ли прилично допускать хождение по кругу в храме, где все внимание должно быть сосредоточено в одном определенном месте, на алтаре. Фигуры, подобные церковным лабиринтам, пригодны скорее для забавы и игры, чем для молитвы и душевных подвигов.

Мейер в 1882 г. собрал довольно значительные сведения о лабиринтах, изображенных в средневековых рукописях, начиная с IX в. Нам неизвестно, были ли сделаны кем-либо в этом направлении дальнейшие работы, но несомненно, что материал Мейера может быть значительно умножен. Некоторые из данных им рисунков лабиринтов чрезвычайно близки к изображениям церковных лабиринтов, иные же отличаются от последних тем, что не имеют перемычек или делений на секторы (рис. 5).

В Англии встречаются лабиринты, сложенные из дерна и называемые мазами. Они нередко помещаются близ церквей и мест, освященных преданием; у одного по углам вырезаны кресты. Все мазы имеют перемычки и значительное количество ходов (рис. 9). Некоторые из них выложены в форме квадрата, иные представляют сложное плетение в виде треуголь[102]ника. Вообще английские дерновые лабиринты производят впечатление поздних. Назначение их остается неизвестным.

В северных областях Европы, обильных Европы, обильных эрратическими наносами, известны лабиринты, сложенные из камня. Такие лабиринты встречаются в[103] Дании, Норвегии и Швеции, но главное место их распространена – Финляндия и отчасти Лапландия.

Нордстрем в 1877 г. насчитывал несколько лабиринтов в Норвегии и более 12 в Швеции. Здесь большая часть их расположена в южных провинциях и на Готланде (где насчитывается 4 лабиринта); в северных провинциях их очень мало.

Финляндские каменные лабиринты известны с 1842 г., когда на них обратил внимание Бер. На маленьком острове Вир, лежащем близ острова Гохланда в Финском заливе, он заметил небольшой лабиринт (рис. 7), имеющий в диаметре не более 6 футов и сложенный из камней 5-8 дюймовой толщины. Лабиринт имеет 7 ходов, настолько узких, что на них невозможно поставить рядом обе ноги. Вход имеет два разветвления, из которых через правое можно скоро достичь центра, а левое обходить несколько раз по всему кругу и упирается в тупик близ входа.

Более подробные сведения о каменных лабиринтах Финляндии были собраны лишь много позднее, именно в 1877 г. Аспелиным, который в своей статье насчитывает здесь до 50 лабиринтов, расположенных по берегу Ботнического и Финского заливов и на островах, от реки Торнео до Выборга. В наибольшем количестве они обнаружены в южной Финляндии, между Нюстадом и Выборгом; не оказалось лабиринтов выше Нюстада до Кристинештада и между Якобстадом и Улеаборгом. В глубине страны лабиринты найдены лишь в Пеутюэ (Сатакунда).

Финляндские лабиринты имеют небольшие размеры, всего 6, 10, 12, 15, 19, 20 футов в диаметре, так что они вдвое меньше, чем церковные. Сложены они из камней величиной в детскую голову. Вход всех виденных г. Аспелиным лабиринтов с севера. Большинство имеет один центр, некоторые два, а некоторые совсем лишены центра. Местные названия лабиринтов: Забор или Дорога великанов, Игра св. Петра, Девичьи пляски, Ограда монахинь, Троя, Гибель Иерусалима, Ниневия, Иерихон, Каменная ограда, Лиссабон. Встречаются они большей частью вдали от жилья, на шхерах и по морскому берегу; конечно, здесь они могли сохраниться в наибольшей целости.

Представляем перечень местностей, в которых г. Аспелин отыскал следы существования каменных лабиринтов, начиная с севера от реки Торнео.

В Лапландии первые лабиринты указаны также Бером. Один из них расположен на южном берегу Лапландского полуострова, в небольшой необитаемой бухте Виловатой. Лабиринт этот не более Вирского, расположен на голой скале и устроен из острых обломков камня, так как валунов здесь нет. Два другие лабиринта Бер видел на Поное.[105]

В 1877 г. лапландские каменные лабиринты были осмотрены, описаны и зарисованы Кельсиевым для Антропологической Выставки¹, но где находятся в настоящее время собранные им сведения, нам неизвестно.

В 1883 г. о тех же лабиринтах напечатал краткие сведения А. В. Елисеев. Он высказал догадку, что эти сооружения свойственны исключительно северной России, а может быть, и Сибири, “как это нам известно по слухам”. “Гораздо более (чем в Финляндии) этих сложений по северным берегам России; берега Ледовитого океана и особенно Белого моря изобилуют вавилонами”. По словам местных поморов, есть они и на Мезенском берегу. По слухам, вавилоны разбросаны но всей русской Лапландии; на Мурманском берегу они “часто разбираются досужими рыбаками, а также лопарями”. Внутри страны Елисеев видал лабиринт близ Энаре; имеются они и на дороге между Колой и Кандалакшй. “Вавилоны – это оригинальные сложения из небольших камней, образующие сложные узоры на земле. Общая форма этого узора – ряд концентрических овалов или эллипсов, которые своими незамкнутыми частями переходят одни в другие, образуя, таким образом, непрерывную запутывающуюся линию. Если идти по дорожке, образуемой двумя смежными незамкнутыми овалами камней, то можно кружиться на небольшом пространстве и даже прийти в слепой угол, из которого придется идти назад. Выбрав же удачное направление и не спутываясь в многочисленных изгибах завитка, можно выйти в род выхода или входа – avenue, в который открываются дорожки лабиринта. Avenue обыкновенно обращено на юг. Иногда вход вавилона прямо ведет к его центру, на котором возвышается центральное сложение в роде скамейки из камней или маленькой гробнички, если камни более или менее плитообразной формы окружают небольшое пространство². Величина вавилонов различная, от одной до нескольких сажень в длинном поперечнике. Высота их незначительна, потому что они сложены из небольших камней; в узорах вавилона я не видал камня более полуаршина высоты. Камни эти обыкновенно без следов обработки рукою человека, хотя в некоторых сложениях они удачно подобраны. Камни, составлявшие центральное сложение, иногда несколько оббиты, для придачи им более или менее плитообразной формы. Около таких вави[106]лонов обыкновенно находятся более или менее значительные кучи камней, а также и другие узоры, выложенные из камней³. Лопари считают вавилоны или сооружениями в честь божеств-сейдов, или за святилища идолов Сторюнкаре и Тиермеса, или же признают их делом рук саив – добрых и злых гениев лопской земли. Самоеды и иные инородцы севера, по слухам, считают лабиринты также за святые места. Русские приписывают их или пустынникам, или разбойникам, или сказочной Лопи”.

Сохранились любопытные историческая сведения о двух больших вавилонах, сооруженных близ г. Колы и близ погоста Варенгского⁴. Сведения эти собраны на месте русскими послами кн. Звенигородским и Васильчиковым в 1592 г., в ожидании начала переговоров со шведами о границе. По записанному тогда преданию, лабиринты сооружены были корелом Валитом или Валентом, посажеником Великого Новгорода, разбившим мурман и норвежцев. “А в Варенге на побоище немецком (Варенгской летней погост) Валит на славу свою, принесши с берегу своими руками, положил камень, в вышину от земли есть и ныне больше косые сажени, а около него подале выкладено каменьем как бы городовой оклад в 12 стен, а назван был у него тот оклад Вавилоном. И тот камень, что на Варенге, и по сей час словет Валитов камень”. Такой же оклад, по преданию, сооружен был Валитом и на месте г. Колы, но он “развален, когда острог делали” (т. е. в 1582 г.). Особенностью Валитова лабиринта является большой камень в центр сооружения.

Понойские лабиринты, известные еще Беру⁵, осмотрены были в 1900 г. К. П. Ревой. Bсе они расположены на берегу реки, близ самого села. Из пяти вавилонов сохранились лишь “Большой” и “Малый”; от трех прочих остались только следы. Большой вавилон представляет почти правильный круг размером 8 саж. 2 арш. 2 в. х 8 саж. 11 в. (рис. 1 и 10). Линии поперечных делений почти совпадают с главными делениями компаса. Вход с западной стороны; “врата” обложены с обеих сторон крупными валунами (рис. 10). Второй вавилон – менее сложного рисунка; он образован концентрическими кругами, имущими переходы один в другой.[108] Г. Рева произвел раскопку большого вавилона, именно вынул землю между кругами и в центре, но нигде не обнаружить ни вещей, ни погребений. Раскопка показала, что между камнями от времени нарос слой земли до полуаршина. Остальные вавилоны не были тронуты⁶.

Известны еще два места но Белому морю, где имеются лабиринты: острова Заицкие, близ Соловецких, и острова Кемские. А. В. Елисеев, давший о них первые сведения, говорит, что на Заицких островах вавилонов несколько, как лабиринтообразных, так и простых узорных, и что на большом острове этой группы имеется еще множество других, более простых, каменных сложений.

Иных сведения о каменных лабиринтах Северной Европы мы не могли собрать. В наших прибалтийских губерниях и в Германии таких лабиринтов не существует.

Кажется, что каменные лабиринты по устройству весьма разнообразны, но мы имеем так мало изображений их, что можем об этом лишь догадываться. Лабиринты уже известные могут быть соединены в две группы: малые без перемычек (сюда относится большинство этих сооружений) и большие с перемычками, которых известно пока лишь три (Варенгский, Кольский и Понойский). Дальнейшие подразделения первой группы пока совершенно не могут быть установлены, но те лабиринты, рисунки которых уже известны, слагаются в следующие 5 типов: 1) с одним центром, как лабиринты церковные (рис. 4, заимствованный из старых школьных тетрадей, но совершенно тождественный с очертаниями одного из лабиринтов на остр. Готланде); 2) с двумя рядом стоящими центрами, из которых к одному ведет короткий путь, к другому длинный (рис. 3, заимствованный г. Аспелиным из школьных тетрадей 1840-х гг.); 3) проходные, имеющие проходную средину, к которой ведут два пути, долгий и короткий (рис. 6), 4) такие же проходные, но с тупиком, без свободного выхода (рис. 2); 5) с одним центром и тупиком (рис. 7). Типы эти в свою очередь слагаются, по-видимому, в два основные: 1) лабиринты с одним путем, всегда заканчивающееся тупиком в центре, или же на боку (рис. 2, 4 и 5); 2) лабиринты с двумя разветвлениями у входа, из которых или каждое оканчивается где-нибудь тупиком (рис. 3 и 7), или же оба они где-нибудь смыкаются, образуя свободный проход друг по другу до выхода (рис. 6). Один ход, направленный внутрь круга, может оканчиваться лишь[109] или центром, или боковым тупиком; два хода могут или сомкнуться, или же упереться в тупики, в любой одной или двух точках; иные комбинации для них невозможны. Большие лабиринты типа Понойского допускают более сложные и запутанные движения,(рис. 10). Здесь, легко достигши центра и желая продолжать путь, а не возвращаться по старому, можно выбрать 5 новых дорог, из которых одни короткие, а другие очень длинные, и все они ведут обратно к центру; если забыть настоящий выход, то приходится двигаться снова по тем же дорогам, пока случай или догадливость не вы-ведут на обратный путь.

Первый исследователь северных лабиринтов, Бер, признавал возможным, что они служили памятниками исторических событий. Варенгский лабиринт Бер признает действительно сооруженным Валитом, в котором он готовь видеть новгородского варяга, ставшего во главе корелян, удачно сражавшегося с норвежцами, но впоследствии подчинившегося им и известного в норвежских летописях под именем Мартина. Время Валита – начало XIV в. Бер сам не очень доверял своим историческим комментариям и рядом с ними оглашает мнение Шегрена, что Мартин был лапландским королем, а Валит есть олицетворение карельского племени. Имя Валита, воеводы - корелянина, упоминается и в русских летописях⁷, так что это несомненно историческое лицо; в нем можно видеть даже карельского народного героя, но вместе с тем нет никакого основания приписывать именно ему устройство вавилонов, с которыми его имя связано, конечно, лишь потому, что оно было популярным и в конце XVI в. Как бы то ни было, но Бер настаивает, что большие лабиринты, представляющие весьма солидные сооружения, никак не могли служить для детских игр, а имели более серьезное назначение.

Г. Аспелин, прельщенный красотой формы лабиринтов и предполагаемой близостью их очертаний к орнаментам бронзового века, отнес их сооружение именно к этому отдаленному времени. Елисеев следовал тому же мне[110]нию, дополнив его соображением, что лабиринты могли произойти от кромлехов и иных подобных памятников древности. Мнение это не вызывало у нас ничьих возражений, пока наконец Н. П. Кондаков и Я. И. Смирнов, по поводу моего доклада о понойских лабиринтах в 1900 г. в Императорском Русском Археологическом Обществе, не высказали, что северные лабиринты должны быть поставлены в связь с средневековыми церковными лабиринтами.

При ближайшем ознакомлены с известным материалом, близость между церковными и каменными лабиринтами в некоторых случаях, действительно, становится очевидной. Именно, лабиринты понойского типа по общему устройству чрезвычайно сходны с лабиринтами французских церквей XIII в.; разница между теми и другими выражается лишь в том, что церковные лабиринты этого типа имеют один центр и один путь, а каменные, также при одном пути, имеют в центре 5–6 различных ходов. Но близость между церковными и каменными лабиринтами далее не идет, потому что не известно ни одного церковного лабиринта, одинакового с каменными лабиринтами второго типа; у последних значительно больше точек соприкосновения с лабиринтами рукописей, но не знаем, имеется ли и здесь полное тождество. Если допустить, что финляндские и лапландские вавилоны вышли из рукописей, то все же, по-видимому, они видоизменены для каких-то специальных целей.

Ясно, что пока вопрос о ближайшем отношении между каменными, церковными и рукописными лабиринтами не будет решен вполне надежно и в положительном смысле, до тех пор имеет право на существовало и третье мнение, что северные лабиринты, по крайней мере древнейшие или некоторые, могли иметь и местное происхождение, совершенно независимое от церковного и книжного мира; допустим даже вопрос, относятся ли они (все, или же древнейшие) к христианскому времени и христианским обычаям. Решение всех этих вопросов затрудняется крайним недостатком сведений.

До настоящего времени не высказано никаких предположений о назначении каменных северных лабиринтов. Не существует на этот счет никаких преданий, не имеется никаких письменных свидетельств. С одной стороны название большинства лабиринтов именами религиозного характера и положение некоторых из них при церквях, по-видимому, говорить в пользу связи их с религиозными обрядами. Но библейские названия могли быть усвоены много позднее устройства самих сооружений; равным образом там, где лабиринты и церкви оказываются вместе, сооружение первых могло и предшествовать устройству вторых. С другой стороны характерное название[111] некоторых финляндских лабиринтов “девичьими плясками” указывает на возможность совершенно иного их назначения, светского, хотя, конечно, и это название могло явиться в позднейшее время. Рассуждая беспристрастно, никак не возможно придумать, для совершения какого религиозного христианского обряда или обычая могли бы служить северные лабиринты, тем более, что большую часть года они покрыты снегом. Светский или даже языческий характер этих сооружений представляется более вероятными.

Предлагаем список главнейших сочинений по вопросу о лабиринтах⁸.

А. Спицын.[112]

Оригинал публикации здесь..

OCR Дзенисов Георгий, 2014 г.

HTML Воинов Игорь, 2014 г.