Изд. "Русская земля. Область крайнего севера". Т I., Издатель: Типо-литография М.П. Фроловой. С.-Петербург, 1899 г.

№8

[75]

Полярная гроза.

(К. Носилов).

Жители далёкого, сурового севера недаром окружили таинственным ореолом полярные страны. Далёкие, недоступные, во льдах Ледовитого океана, то погружённые в вечные сумерки долгой, суровой зимой, то освещённые незаходящим летом солнцем, они недаром рисуются воображению простого человека, как какая-то таинственная страна нашего света.

Действительно, этот прозрачный, неза[75]метный для глаза воздух, сквозь который так ясно видны самые отдалённые предметы, эти чудные ни с чем несравнимые миражи на спящем горизонте моря в летнее время, по которому то обрисуется перед вами смутный силуэт неведомого, далёкого острова, то проплывёт морское судно с белыми, неподвижными парусами, то встанут словно вот вблизи на самом деле причудливые глетчерные льды, эти кольца кругом солнца, эти фантастические северные сияния, которые бороздят зимой тёмный звёздный небосклон, словно зарево громадного небесного пожара, и другие подобные явления северной природы хотя кого могут удивить, поразить, заставить содрогнуться, заставить задуматься над неуловимыми ещё нашим умом законами природы.

Даже грозы, те грозы, которыми мы так здесь любуемся в тёплые летние ночи, когда всё нас окружающее словно вспыхивает при ослепительном блеске молнии, когда в тёмном небе, в облаках перекатывается эхом оглушительный гром заставляя вздрагивать землю, даже те, там, в полярных странах, бывают, совсем другими, словно там, действительно,— какая-то сказочная страна, где всё бывает не так, как под нашим небом.

Я как сейчас вижу первую грозу, ко[76]торую я наблюдал на о. Новой Земле. Она произвела на меня сильное впечатление…

Это было в ночь на 11 июля 1888 г., на западном берегу этого полярного острова.

Ещё днём, под вечер, накануне этой достопамятной ночи, мы слышали слабые, отдалённые раскаты грома, доносившиеся до нас с моря. Первый раскат такой записан в моём метеорологическом дневнике в 4 часа дня.

Мы полагали сначала, что это эхо выстрелов с норвежских судов, которые промышляют в открытом море на плавучих льдах моржей и порой гоняются за китами, стреляя их маленькими пушками; мы думали сначала, что это трещат глетчерные льды; их треск в море порой бывает похож на выстрел из пушки, но, после, оказалось, что это была ошибка.

Весь вечер прошёл без всякого признака грозы; барометр стол ровно, температура воздуха не колебалась особенно, следуя обычным дневным, суточным ходом, вечер был ясный, тихий, тёплый; я уже подумывал на завтра вписать в дневник против этой записи, что это был, вероятно, треск глетчерных льдов, как вдруг, ночью, когда мы уже спали, словно что-то треснуло над самой нашей крышей [77] домика, треснуло так, что я сразу проснулся и вскочил с постели.

В первый момент мне показалось, что у нас сорвало крышу, потом я подумал что отвалился ледяной обрыв нашего берега в море, так был не похож гром грозы на то, что мы привыкли слышать даже в гористых странах нашей родины.

Привыкший к разным сюрпризам этого полярного острова, я живо накинул на себя пальто и выбежал на улицу.

Но там ровно ничего, казалось, в первую минуту не говорило о том, что случилось только что за минуту. Солнце ярко светит из-под нависших облаков. Лёгкий ветерок с северо-востока тихонько гонит мелкую волну к нашему берегу и море тихо, тихо как вчера. Ледяной обрыв берега, что навис над водой и подмыт её волнами в бури,— тут. Крыша домика — на месте. Но, зайдя за дом, я сразу догадался, где причина.

С юга на нас надвигается три тёмных, небольших облачка. Тёмные, круглые, с закруглёнными краями, они совсем, совсем низко плывут, надвигаясь на наш берег с моря, бросая на него чёрную тень. Они плывут почти против ветра.

Вот одно, первое из них — уже над нашей бухтой, закрывает солнце; вода [78] становится тёмная; горы, поверхность тундры сразу принимают мрачных вид; наступает полная тишина, словно вот-вот природа ожидает удара молнии, но облако проплывает тихо над нами, даже не уронив капли на землю.

Вслед ему сюда же надвигается другое, ещё большее. Оно ещё темнее, почти чёрное, идет по тому же направлению против ветра; бухта, море, горы, земля, всё окружающее нас становятся ещё мрачнее, и вдруг, треск, треск с блеском молнии, словно вот над самым ухом треснули тысячи лучин, горы осветились слабо светом молнии, и нет ни раската ни капли.

Облако подходит к вершине ближайшей горы; закутывает её на несколько минут; раздаётся в горах ещё треск, и скрывается за ней, уступая место ярким лучам только что поднявшегося солнца.

Я остаюсь ждать третьего облака, которое приотстало.

Минут через десять полной тишины, оно снова над нашей бухтой; снова всё принимает мрачный вид; морские чайки, было вылетевшие на поверхность воды из под ближайших скал, снова скрываются в своих убежищах; всё притихает и снова треск, оглушительных треск и мол[79]ния, и крупные капли застучали о камень острова, отскакивая от него и разлетаясь брызгами в стороны.

Но с тёмного облака пало мало этих капель, они были редкими, у облака уже не было достаточно влаги, и оно словно обессилило, уже несясь, быть может, несколько суток к этому острову, быть может с далёкого юга.

Через полчаса грозы уже как небывало, и больше не слышно было ни грома, ни раскатов, ни треска, который меня так поразил в этой полярной стране…

Грозы в полярных странах весьма редки: ни в тот год, лето, ни в следующее — я уже не видал больше грозы, как и на третий год моей зимовки на этом острове; самоеды — жители его тоже говорят, что они видели грозу на Новой Земле только изредка, годами, и вторую грозу мне пришлось наблюдать уже не на этом острове, до которого она быть может и не могла дойти, а в открытом Ледовитом океане, когда я возвращался с этого острова на материк и был на половине пути между Новой Землёй и Белым морем.

© текст П. Носилов, 1899 г.

© OCR Игорь Ульянов, 2008 г.

© HTML – версия И. Воинов, 2008 г.