Русская земля (Природа страны, население и его промыслы). : сборник для народного чтения. - С.- Петербург : Типо-литография М.П. Фроловой, 1899. - На тит. л.: Приходская библиотека издаваемая под редакцией В.И. Шемякина. Т. 1 : Область Крайнего Севера / сост. Я.И. Руднев. - 398 [IV] с. ; 21 см.- Словотолкователь: с. I-IV

[266]

24. Отправление поморов на промыслы.

Перенесемся на далекий север, к берегам Белого моря и Ледовитого океана, к поморам, потомкам отважных, предприимчивых новгородцев.

Короткое, холодное лето, долгая морозная зима и неудобная, глубоко промерзающая почва не позволяют поморам сеять хлеб. Чтобы прокормить себя и семью, они занялись рыбным промыслом. «Море — наше поле,» говорят они, и слова их справедливы. Близость моря и постоянные опасности выработали из помора человека смелого, трудолюбивого и находчивого. Помор отважно пускается за добычей в неизвестные ему места; ни трудности пути, ни бури, ни холода не устрашат и не остановят его.

Наступает конец февраля. Снег еще окутывает толстым, глубоким слоем все побережье и тянется однообразной белой пеленой на сотни верст; у берегов еще держится ледяной припай, а вдали, в открытом море, еще носятся причудливые, высокие глыбы льда — торосы и стамухи, — но зима уже заметно умерила свои холода: нет тех нестерпимых морозов, какие бывают в январе; не играют уже и ве[267]личественные сполохи, — северные сияния; густые туманы чаще заволакивают вершины скал. В это время во всех поморских деревеньках и селах Архангельского, Онежского и Кемского уездов, — во всех небогатых, почерневших избах оживленно копошится промышленное население, готовясь в далекий, трудный путь на Мурман за треской. Запасаются платьем, котелками, солью и сушеной рыбой, и все это укладывают в кережки — санки, сколоченные из сосновых дранок на наподобие небольшой лодочки.

Почти во всяком селении рядом с бедняками живет и несколько богачей, имеющих все необходимое для рыбного промысла: и суда, и рыболовные снасти.

У таких богачей издавна ведется обычай — обряжать покрут, т. е. нанимать артель рабочих для ловли трески и другой рыбы; и идут к ним обедневшие работники, наделенные крепким здоровьем и силою, терпением и выносливостью. При наряде покрута соблюдаются установленные правила.
На каждую шняку — рыболовное судно — крутятся четверо: кормщик, тяглец, весельшик и наживочник; у каждого из них определенные обязанности при ловле: наживочник насаживает на крючки снасти рыбку, червей или другую какую при[268]манку для трески; роль весельщика — грести веслами, а тяглеца — вытаскивать из воды снасть. Эти трое работников называются рядовыми и отдаются в полное распоряжение большака — кормщика, руководителя артели. В кормщики выбираются люди бывалые и опытные, которые знают лучшие рыбные места, знают, куда закинуть снасть, и умеют солить и разделывать пойманную рыбу. Добыча промысла делится на три части: две из них поступают в пользу хозяина за его снасти и суда, а остальная четырем рабочим. Кормщик сверх того получает награду от хозяина от 5 до 7 рублей, в зависимости от богатства улова, и еще половину того, что пришлось всем работникам.

Кроме главных работников: кормщика, тяглеца, весельщика и наживочника, на промысел отправляются и мальчики 10-15 лет, называемые зуями. Зуи исполняют различные мелкие работы: варят пищу, распутывают снасти, моют кадки. Они не получают ничего, кроме мелких подарков, но зато с малолетства приучаются к тяжелым занятиям на тресковом промысле. Зуи, подрастая, проходят все должности, начиная от наживочника и кончая кормщиком, а если мальчик понятлив и смышлен, то со временем, сколотив копейку и сам сделается хозяином.

[269]
Когда хозяин наберет достаточное число рабочих, он устраивает им прощальный обед, — сытный и жирный, состоящий из трески, облитой яйцами, жареной семги, наваги, пирогов и водки. Мальчики — зуи, быстро перебегая из одной избы в другую, созывают покручников на пир.
— Звали пообедать — пожалуй-ко — громко выкрикивают они, приотворяя дверь кланяясь.
Хозяин во время обеда дарит каждому гостю по куску серого сукна на рукавицы, угощает и задабривает покручников, называя их молодцами да ребятушками: от них зависит очень многое — они могут попортить рыболовные снасти или перейти к другому хозяину, который не успел нанять полного числа рабочих.

После обеда долго веселятся подгулявшие поморы, долго еще на улицах раздаются их песни, только к ночи разбредутся они по своим избам, чтобы провести последние часы среди своих родных и близких. Тепло в избе; они скоро, крепко и сладко засыпают, а зуйки, забравшиеся на печку, уже давно безмятежно храпят. Только матери, жены и сестры не ложатся; глядят, не наглядятся они на своих кормильцев; то и дело подносят они свои передники к глазам. Матери взбираются на печь и гладят русые кудри[270] своих малышей. Завтра они уйдут далеко и, Бог знает, придется ли увидеть их опять. Может быть снежная буря занесет их в пути или сердитое море потопит их, или цинга (болезнь) сведет в могилу... Как знать!..

Наступает день проводов. Одетые по дорожному, поморы с серьезными лицами прощаются со своими родными и, помолившись на свою сельскую церковь, приютившуюся на косогоре, трогаются в путь. Целые ватаги промышленников каждый день выходят то из одного, то из другого селения. Всех, отправляющихся на промыслы, насчитывают до пяти тысяч человек. От дома до места назначения покручники проходят различные расстояния, — от 500 до 1000 верст — смотря потому, как далеко лежит селение от промыслового пункта.

Труден путь промышленников — особенно тех из них, которые идут через негостеприимную, бесприютную Лапландию. Прикует мороз рыхлый подвесенний снег крепким пластом, и несутся по нем на лыжах наши поморы, отдуваясь и быстро переставляя ноги, а позади прыгают кережки, запряженные собаками; из-под наваленной на кережку одежды и провизии выглядывают головки ребят. Кругом пустынно; белый снег искриться при лун[271]ном свете и слепит глаза. И идут так ватаги сотни верст, от одной промысловой избы до другой; в такой избе можно отдохнуть, сварить себе пищи и погреться. Беда, если в дороге застигнет их снежная метель — хивуса! Снег носится тучами с одного места на другое, сбивая с ног собачонок и грозя совершенно засыпать весь караван. Озябшие, посиневшие от холода путники перевертывают тогда санки и ложатся под них, ожидая конца вьюги. Нередко случается, что метель затягивается, усталые люди засыпают под санками и больше уже не встают; и навеет над ними метель большой могильник! Весною найдут их случайно лопари и похоронят.

Прибрежная полоса Ледовитого океана от Белого моря до границ Норвегии носить название Мурмана. Угрюм и дик Мурманский берег русской Лапландии; обнаженные скалы, изрезанные заливами, однообразно тянутся на тысячу верст. Глубокие заливы и губы, куда впадают шумливые речки и куда не заходят грозные морские волны, называются становищами. Здесь в ущельях, строятся рыбачьи станы — уродливые избы, сколоченные из тонкого дряблого лапландского леса. С боков и сверху избы обсыпаются морским песком, а щели служат вместо окон или[272]затыкаются кое-как мхом. Пять, шесть таких изб составляют временное селение — становище, которое оживает только с апреля до половины августа, во время пребывания промышленников. Сюда-то в эти становища и держать свой путь поморы.

Прибыв на место в конце марта, изнеможенные, усталые поморы находят вместо жилищ сугробы снега. Дружно принимаются они за работу, дружно откапывают свои избы, амбары и кладовые, очищают нары и печки от снега и спешат отопить помещение. Ярко вспыхнет огонек, затопится печка и нагреет избу: со стен потекут ручейки талого снега, а с потолка закапает. Духота и сырость стоят внутри, но на это не обращают внимания. Хорошо еще, что живыми добрались до становища. Утомительное путешествие дает себя чувствовать: спина болит, ноги ноют; с удовольствием ложатся прибывшие на нары, расправляют отекшие члены, наслаждаясь теплом и отдыхом.

Всего по Мурманскому берегу раскинуто до сорока пяти становищ. В каждой становой избе помещается человек двенадцать. Избы строятся на стороне и привозятся разобранными, и уже на месте сколачиваются. Когда оканчивается рыбная ловля и поморы уходят домой, становища[273] постройки, суда и снасти оставляются на попечение или тамошним колонистам, если они есть, или лопарям.

Отдохнув с дороги, промышленники начинают приводить в порядок суда и снасти: исправляют скамейки, мачты, весла, чинят паруса, плетут и связывают веревки.

© текст П. И Мамаев, 1899 г.

© OCR и HTML – версия И. Воинов, 2007 г.