Фридрих Гельвальд

[275]

Путешествия Виллема Барентса и его открытия.
(Из книги "В области вечного льда. История путешествий к Северному полюсу с древнейших времен до настоящего", 1881 г.).

Голландцы неотступно преследовали свою цель. Несколько богатых купцов из Амстердама, Миддельбурга и Эйдкунена соединились и решились на новое огромное предприятие. В 1593 и 1594 году были снаряжены четыре корабля, а именно: два от адмиралтейств Зеландии и северной Голландии, третий и одна яхта иждивением амстердамского правительства. Амстердамский корабль «Посланник» (der Gesandte) был поручен командованию опытного моряка Виллема Барентцона или Барентса1 из Тертелланга, человека образованного, смелого и небывалой предприимчивости. Миддельбургский корабль «Лебедь» был поставлен под команду Корнельса Корнелиссона Ная из Энкуйцена, который по делам Мушерона несколько раз уже плавал в Белое море; корабль Энкуй[276]ценский «Меркурий» стоял под командою опытного моряка Враут Гибрантсона Тетгалеса. Небольшая шеллингская яхта была подчинена также Барентсу. Суперкаргом, т. е. распорядителем отправляемых товаров находился на корабле «Меркурий» Ян Гюйген ван-Линшотен. Ему было поручено составление отчета о плавании, которое считалось общественным предприятием. Вся экспедиция была разделена на две части, из которых каждая должна была действовать самостоятельно. «Лебедь» и «Меркурий», под главным начальством, Ная имели назначение найти проход между Вайгачем и материком, т. е. пройти через Югорский пролив. Амстердамским судам, «Посланнику» и яхте, было поручено обогнуть с севера Новую Землю, потому что школа Меркатора установила тезис, что вследствие быстрого перехода от прилива к отливу арктическое море на крайнем севере не может быть покрыто льдами. Это воззрение поддерживал и реформатский пастор Петр Планций в Амстердаме, замечательный математик, астроном и географ. Его мнение имело значительный вес.

5-го июня 1594 года Най вышел со своими кораблями из Гюисдуйнена около Текселя в море; вскоре за ним последовал и Барентс2. Установлено было, что оба отряда поплывут вместе до Килдина, острова, лежащего у Лапландского берега. 29-го июня они действительно дошли вместе до залива Колы и здесь уже отделились друг от друга. Барентс взял курс на норд-ост и 4-го июля увидал берег Новой Земли под 73° 25' сев. шир. Через ночь он дошел до невысокой, далеко вдающейся в море, косы. которую он назвал «Лангенес», вероятно то, что русские называют «Сухой Нос», под 73° 46' сев. шир. На восточной стороне этого мыса, приставая к берегу в обширной «Софроновой губе», он нашел следы человеческого пребывания. Далее к северу Барентс пристал к берегу в большой бухте, которую он, по встреченной там в изобилии породы птиц (Uria, Lummen) назвал «Lomsbay». Это вероятно нынешняя Крестовая губа, под 74° 12' сев. шир. Плавая далее, он открыл Адмиралтейский остров, который впоследствии оказался полуостровом. 6-го июля дошел он до Черного Мыса под 75° 20' сев. шир. и открыл в 60 километрах оттуда остров Вильгельма, принадлежащий к группе «Горбовых островов». Здесь он встретил массу сплавного лесу [277] и множество моржей. Широту острова он определил 75° 55' сев. шир. на десять минут севернее, чем по определению капитана Литке. 9-го июля суда бросили якорь в бухте «Горбовое становище». На другой день они увидали голый Крестовый остров под 76° сев. шир. и дошли, опять в 60 километрах, до мыса Нассау, отлого-низменного и очень опасного, по причине бесчисленных подводных рифов, его окружающих. Нельзя подумать, что это был нынешний мыс Нассау, а скорее другой. лежащий юго-западнее, как полагает д-р Гуго Тёппен3. 13-го июля они уже встретили много льда. Пробираясь между берегом и плавучими льдинами они добрались до мыса Утешения, а 27-го июля открыли и измерили длинную песчаную косу (в 33 метра) именно на том месте, которое ныне занимает остров Гольфштрома4. 29-го июля под широтою 77° они увидали по направлению к востоку одну из северных оконечностей Новой Земли, которую назвали «Ледяным Мысом». 31-го июля Барентс дошел до острова «Орамина» (вероятно Максимков остров, крайний предел, до которого ныне доходят русские промышленники) и здесь он остановился на сей раз в своем плавании на северо-восток. Море было покрыто сплошными массами льда. команда начала роптать; поэтому Барентся 1-го августа пустился в обратный путь, желая опять сойтись с отрядом Ная, чтобы узнать, нашел ли он проход в Карское море. Плавание между льдами было крайне затруднительное, ибо не менее 81 раза приходилось поворотить судно.

Обратно Барентс держал по возможности тот же курс, как и в первый путь: 8-го августа он дошел до какого-то острова, который он, по причине находящейся на нем черной вершины, назвал Swart-Eyland (черный остров). Это вероятно, как Свенске5 основательно полагает, «Подрезов остров» у северного входа в Костин-Шар. 22 километра далее. он встретил [278] косу, которую он, по поставленному на ней кресту, назвал Крестовым мысом. 37 километров далее он пришел к мысу св. Лаврентия, (вероятно нынешний Костин Нос, т. е. южная оконечность образующего Костин-Шар Междушарского острова). Еще двадцатью километрами далее Барентс дошел до Мучного мыса, который им был назван «Schanshaek». Здесь он вышел на берег и нашел три деревянные избы, а недалеко от них зарытую в землю ржаную муку; вероятно, все это было там оставлено рыбопромышленниками. За Мучным мысом он открыл отличную бухту, расчищенную от северо-восточных и северо-западных ветров, которую он назвал Лаврентьевой бухтою (ныне Строгановская). 75 километрами далее голландцы наткнулись на два маленьких островка, названые ими «Sancta Clara». Там они встретили массы плавучего льда, выходившего из Карских ворот и помешавшего им подойти к южной оконечности Новой Земли. За сим, взяв направление на юго-восток, Барентс пришел под 69° 15' сев. шир. к Матвееву и Долгому островам, где они соединились с Наем, который, с различными приключениями, также имел довольно безуспешное плавание6.

Только 2-го июля Най вышел из Кильдина к востоку. Уже через три дня он наткнулся под 71° 20' на пловучий (так в тексте) лед и такой густой туман, что он его принял за землю. 7-го числа он подошел к берегу полуострова Канин; в следующие два дня опять показался сильный лед, шедший из большого залива между мысом Каниным и Святым носом (Чешская губа) 9-го июля Най подошел к Святому Носу, а 10-го бросил якорь за островом Токсар (вероятно остров Простой). Здесь он встретил четыре русские ладьи, направлявшиеся к устью реки Печоры. Моряки отсоветовали ему идти к Югорскому Шару, потому что он наполнен льдами и подводными камнями, а равно моржами и огромными китами, угрожающими судам опасностью. Голландцы, однако, не послушались, и 16-го июля пошли далее на восток. при теплой, даже жаркой погоде. Плавая вдоль низменного берега, они прошли мимо реки Колоколковы (губа Колоколовская) и встретили там ладью с русскими рыбопромышленниками, которые себя предложили в путеводители. 17-го июля Най вошел с ним в устье реки Песчанки, которая очень неглубока и поэтому неудобна для [279] якорной стоянки. Здесь голландцы узнали, что до устья Печоры 81 километр. что до Печоры много отмелей, а далее значительная глубина и отличная гавань. 18-го числа они вошли в Печору, бросили якорь на глубине 11 метров и переждали там до конца сильной бури с северо-востока. На утро ветер отошел к северу и они могли продолжать свое плавание. В 220 километрах от Печоры они увидали 21-го числа остров Вайгач. Море на всем пространстве было покрыто плавучим лесом, громадными стволами с корнями и сучьями, по их предположению, сплавливаемыми по какой-либо большой реке. Подходя к острову, глаза их были поражены зеленью трав и цветами. Они бросили якорь (вероятно у мыс Лемчека) на глубине 18, 25 метров и определили широту в 65°, 45'. 22-го числа, в 37 километрах юго-восточнее, они подходили к другому острову, а затем далее на 22 километра они открыли пролив в 7? километров ширины, с островом в середине. Линчотек полагал, что это пролив, отделяющий остров Вайгач от материка; адмирал Най приказал, однако, для большей верности обследовать берег по направлению к югу. Прошедши 72 километра в южном направлении до 69° 13' сев. шир., он нашел, что берег уклоняется на запад, а глубина уменьшается, поэтому он возвратился ко входу в открытый им пролив. В самом входе было от 9-18 метров глубины. Как только бросили якорь, он послал гребные суда для измерения глубины. Вскоре он получил радостную весть, что далее к востоку море становится глубже, синее и солонее — несомненные признаки открытого моря!.. Сильное течение, пригонявшее множество льду, утвердило его в том убеждении, что они находились в проливе. В честь принца Морица Оранского, принимавшего большое участие в снаряжении экспедиции, он назвал этот пролив Нассауским. Это — Югорский Шар русских. На берегу острова Вайгач они нашли 400 идолов самой грубой работы, вследствие чего они назвали это место «Мысом Идолов» (Болвановский нос). 1-го августа они прошли в открытое море (Карское), которое они назвали новым северным морем. Там их встретил до того сплошной лед, что они уже хотели-было повернуть обратно, но на их счастье увидали небольшой остров, за которым встали на якорь на глубине 9 метров. Этот островок они назвали het Staaten Eyland (Staaten Eiland) это нынешний Мясной остров у русских. На нем было много горного хрусталя, похожего на отшлифованные бриллианты. На большом расстоянии острова, в 60 километрах от берега, на глубине 220 метров, грунт был иловатый. Плавучий лед показался опять. Прошедши всего 275-280 километров, они увидали [280] низменный берег, который тянулся с юго-запада на северо-восток. Лот показывал 12,8 метр. глубины. К югу открывался залив, в который, повидимому, впадала большая река; 35 метр. далее показалась другая река. Этим двум рекам они дали название своих кораблей: «Меркурий» и «Лебедь». В 370 километрах расстояния от пролива Нассауского, в северо-восточном направлении, видна была земля, из чего они заключили, что открытая ими большая река (вероятно залив Мутный) — Обь, чтот берег отсюда тянется до мыса Табина и далее до Китая, что задача их разрешена, что больше им ничего не оставалось открывать. Прибрежное пространство между проливом Нассауским и мнимою рекою Обью они назвали Новою Голландиею. Последовало общее совещание, на котором было решено прекратить дальнейшие исследования и пуститься в обратный путь. 12-го августа они дошли до того места. где их задержал сплошной лед, — теперь оно было совершенно чисто от льда; 15-го числа они прошли Нассаусский пролив; в 75 километрах западнее открыли три острова и там сошлись с Барентсом. 16-го августа оба отряда экспедиции направились назад, 24 го числа дошли до Вардегуса а 16-го сентября бросили якорь у о. Текселя7.

Едва ли какие-либо мореплаватели обнаружили такую выдержку, как эти. Хотя большая часть описаний этого плавания выставляет на первом плане Барентса, упоминая о Нае только немногими словами, но это видимо несправедливо. Отнюдь не умаляя великих заслуг Барентса, определившего во время своих беспрерывных переходов при помощи алидады, астролябии и квадранта, с замечательною точностью, широты многих отдельных пунктов, нельзя не признать, что из обоих плаваний 1594 года, плавание Ная должно считать более знаменательным, потому что оно имело самые важные последствия для истории полярных исследований. Так как Най видел перед собою открытое море, то все были уверены, что Северо-восточный проход найден. Поэтому в следующем уже году. для дальнейшего следования по этому пути, была снаряжена новая экспедиция, с участием генеральных штатов и принца Оранского, состоящая не менее как из семи кораблей, а именно: двух от Амстердама, двух от Зеландии, двух от Энкуйцена и одного от Роттердама8. Все они были богато снабжены провиантом и другими товарами [281] для меновой торговли. Даже шлифовщики бриллиантов и золотых дел мастера отправились на этих судах, чтобы немедленно отделывать те сырые материалы, которые там найдутся или будут выменены. Главное начальство было вверено адмиралу Наю, командование отдельными судами было поручено капитанам Виллему Барентсу, Бранту Тетлансу, Ламберту Оому, Фоме Вилленсону, Герману Янсону и Гендрику Гартману. Кроме того, экспедиции сопутствовали в качестве главных коммисаров Ян Гюйген ван-Лианшотен, Франсуа де-ла-Дале, Яков ван-Геемскерк, Ян Корнелиссон Рийп и Н. Буйс. К ним был прикомандирован славянин Христофор Шпиндлер9 в качестве переводчика.

«Вся эскадра вышла из Голландии 2-го июля 1594, обогнула 7-го августа Нордкап и затем разделилась. Один отряд пошел в Белое море, другой держал курс на восток. Встретив 17-го августа в 90 километрах от Новой Земли, под 70°, 30' сев. шир., сплошные массы льда, он достиг, после опасного перехода, 19-го числа Югорского Шара, который также был зарыт льдами. Голландцы укрылись за островом Вайгач и там простояли на якоре шесть дней. 25-го августа они сделали попытку проникнуть далее на восток, но лед принудил их вернуться к прежнему месту стоянки. Повторенная 2-го сентября попытка увенчалась успехом: они вошли в новое северное море (в Карское море). Сначала все шло необыкновенно благополучно: при глубине 200 метров море было чисто, — там играли гигантские киты. Но вдруг поднялся сильный нордвест, показались на встречу судам страшные массы льда. Тем не менее, они старались идти вперед в северо-восточном направлении, но непогода заставила их укрыться за Мясным островом. 8-го сентября было общее совещание и, по большинству голосов, решено было отступить назад пред непреодолимыми препятствиями. Один Барентс возражал: он утверждал, что следует или ныне же подняться по западной стороне Новой Земли и, перезимовав на месте, следующим летом продолжать плавание. Предложение его было отвергнуто. 11-го сентября вновь была сделана безуспешная попытка пробиться через лед далее вперед. 15-го числа было последнее совещание, на котором окончательно было решено возвратиться назад. Все, начиная с адмирала, подписали протокол; только Барентс отказался от подписи. Позднею осенью экспедиция возвратилась на родину, после крайне затруднительного пере[282]хода. Все были измучены от тяжкой работы, страдая от последствий цынги10.

Плавание 1595 г. было вполне безуспешно. Нельзя удивляться, что Голландские Генеральные штаты решили более не посылать впредь никаких экспедиций. Тем не менее, хотя нидерландское государство и не хотело больше посылать экспедиций за свой счет, оно, однако, не оставило рвение к северным плаваниям без поощрения: тому, кто откроет Северо-восточный проход назначена была премия в 25 тыс. голл. гульденов и ряд привилегий на несколько лет. Географ Петр Планций из опытов второго неудавшегося плавания вывел подтверждение своего убеждения, что на крайнем севере море должно быть свободно от льдов; он опять посоветовал при новом плавании обогнуть северную оконечность Новой Земли, в уверенности на несомненный или по крайней мере более вероятный успех. Этому воззрению горячо сочувствовал практически-опытный моряк Барентс. По их убеждениям, амстердамские купцы, которых неудача 1595 года не обескуражила, согласились снарядить новую экспедицию на 1596 год только из двух кораблей, емкость и название которых неизвестны. Командование этими судами было вверено Якову ван-Гемкерсу и Яну Корнелиссону Рийпу, а не Барентсу, смелость которого не внушала доверия амстердамским купцам-отправителям; он, однако, пошел и в эту экспедицию в подчиненной должности главного штурмана. В сущности он был душою всего предприятия, и в действительности главное начальствование было в его руках, хотя дело не обходилось без пререканий и ему не всегда удавалось провести свои воззрения. На корабле Гемкерса находился вместе с Барентсом Геррит де-Вер, которому мы обязаны подробными отчетами11 как об этом, так и о двух предъидущих плаваниях. Корнелису Рийпу сопутствовал образованный англичанин Вильям Адамс.

В 1595 гду слишком поздно вышли; поэтому на сей раз оба корабля уже 10-го мая 1596 г12. оставили амстердамский рейд, 19-го вышли из Финланда и вслед затем миновали Шотландские и Фэрерские острова. Между Рийпом и Барентсом вскоре [283] возникли пререкания. Первый хотел строго держаться указаний Петра Планция и вообще о северо-восточных проходах и слышать ничего не хотел; поэтому он приказал еще раньше, чем дойти до Нордкапа держать курс нордостин-норд, полагая прямо войти в открытое полярное море, свободное от льдов. Хотя Барентс заявил, что слишком далеко на запад задаются, однако его не послушались, — он должен был уступить. 5-го июня встретили первый лед, «что нас крайне удивило, потому что мы его приняли за белых лебедей»13, но не смотря на это, в течении 6-го и 7-го чисел, держали тот же курс через лед, что привело и 9-го июня14 к открытию острова под 74° 30'15 сев. шир. Здесь было собрано множество яиц чаек, и в недальнем расстоянии от берега был убит с большим трудом громадный белый медведь, по которому вновь открытому острову и было дано название. Остров этот и ныне называется «Медвежий», хотя он временно и назывался Черри. Голландцы полагают, что он имеет 32 километра в окружности. Пробыв здесь несколько дней, они 13-го июня опять пошли в море. Вновь возник резкий спор о том, в каком направлении идти; мнение Рийпа взяло опять верх. Корабли взяли курс на северо-запад. 19-го июня, под 80° 11'16 сев. шир., увидали они большой остров, который голландцы приняли за часть Гренландии, но то была самая северная часть Шпицбергенской группы, нынешний остров Гаклуит, и часть северного прибрежья собственно Шпицбергена. Даржа с острова «Медвежьего» курс нордвест, они видимо прошли по западной стороне этого северного архипелага и достигли упомянутой широты. Мнение д-ра Авг. Петермана и д-ра Чарльса Беке, основанное на очень темном месте у Геррита де-Вер, будто голландцы по восточному берегу Шпицбергена прошли на север и следовательно обошли всю группу, в новейшее время окончательно опровергнуто Роберт. Маркгамом17 и Колемном Бей[284]неном, после того, как уже раньше Пешель указал, что курс обоих кораблей обозначен на карте Гондиуса с такою точностью, что не остается никакого сомнения относитльно принятого ими направления18. Лейтенант нидерландского королевского флота Колеман Бейнен, написавший введение ко второму изданию Геррита де-Вера, в подтверждение вышеизложенного, привел еще дальнейшее, почти систематическое доказательство. заимствованное из логбуха19, вероятно веденного самим Барентсом и находящегося в весьма редком сочинении Гесселя Геррита о Шпицбергене20. За сим не подлежит никакому сомнению, что Рип и Барентс прошли на север не по восточной, а по западной стороне Шпицбергена. Впрочем, если бы действительно происходило плавание вокруг Шпицбергена с востока на запад, то Барентс не упустил бы назвать эту землю островом, между тем он ее считал частью Гренландии. Де-Вер, составлявший записки об этой экспедиции, правда. этой земли ни как не называет; он пишет только, что они встретили здесь на крайнем севере свежую траву, щавель и ложечник; из животных — белый медведей, оленей, которые были необыкновенно жирны и составляли отличную пищу, белых, серых и черных лисиц, равно как и множество казарок. Это описание вполне относится к Шпицбергену. Наконец, для устранения всякого сомнения можно привести заявление Рипа, сделанное им перед Дельфтским магистратом, найденное де-Ионгом в архивах Гааги. И мы дали этой земле название Шпицберген, потому что там очень много заостренных вершин21.

Вскоре лед заставила смелых плавателей спуститься южнее и вернуться к Медвежьему острову, куда они и пришли 1-го июля. Здесь они опять разделились в мнениях. Рин уверял, что если от вновь открытой земли (Шпицбергена) идти на север и потом повернуть на восток. то можно найти желаемый проход; Барентс же стоял на том, что под столь северною широтою проход немыслим, и что его нужно искать прямо с Медвежьего острова на северовосток. Они разделились: Рип пошел к Шпицбергену, а Барентс с Геемскерком спешил к знакомой уже ему Новой Земле, куда они и пошли 17-го июня под 74° 40' [285] сев. шир22. Со страшными усилиями, в непрерывной борьбе с массами льда, он пробивался к северу по западной стороне Новой Земли. 18-го числа он прошел Адмиралтейский полуостров, а 19-го должен был бросить якорь у острова Крестового, потому что сплошной лед застилал ему путь. 5-го августа море освободилось от льда, и он мог продолжать плавание. 7-го августа прошел мимо мыса Утешения, и, встретив опять лед, ошвартовил свой корабль за громадную льдину, сидевшую 65 метров в воде и тридцать метров над водою. В беспрестанной борьбе со льдом. он достиг 15-го августа островов Оранских, а 19-го мыса Желания. Отсюда он переменил курс на зюд-ост. Вместо того, чтобы найти, за крайнею северовосточною оконечностью Новой Земли, свободное от льдов море, страшные массы льда заставили его вернуться к острову и укрыться 21-го августа в Ледяном заливе (Ushaven) на южной стороне острова. 24-го числа лед раздробил руль у корабля и раздавил гребную лодку. 25-го августа течение вынесло большую часть льда из бухты и Барентс опять вышел в море. Вскоре напор льдом опять усилился, а на другой день, в достопамятное 26-е число августа, корабль окончательно был окружен льдом, после чего Барентс с товарищами должен был вынести все трудности арктической зимы.

Голландцы находились ровно под 76° сев. шир. Корабль их вскоре был раздавлен льдами. «30-го числа, при сильной вьюге, льдины стали громоздиться вокруг нашего корабля, его приподняло льдом, который так его окружил, что все находившееся вблизи и вокруг его страшно трещало и стонало. Казалось, что корабль должен развалится на тысячи кусков; словом: наше положение было такое ужасное, что волосы становились дыбом. В таком же опасном положении находился корабль еще и после, когда льдины подходили под него и его подталкивали, или его бросали или его подымали, как будто подведена подъемная машина23. Вскоре судно затрещало во всех связках до такой [286] степени, что благоразумие требовало снять с него часть жизненных запасов, паруса, порох, свинец, мушкеты и другое оружие и приступить к постройке бревенчатой избы. чтобы оградить себя от снега и нападений белых медведей». К счастью, на берегу было много прибойного лесу, годного как для топлива, так и для постройки избы. которую голландцы обшили досками с разрушавшегося корабля. В середине избы был устроен очаг и в крыше оставили отверстие для дыма. Постройка этого импровизированного жилища с величайшим трудом была исполнена семнадцатью моряками, истощившими уже свои силы в борьбе со стихиями. Она окончилась только 2-го октября после того, как корабельный плотник24 скончался уже 23-го сентября. Его похоронили в горной трещине, потому что не было ни какой возможности вырыть могилу, по случаю слишком сильных морозов. Между тем морозы усиливались со дня на день. Но несчастные семнадцать голландцев не имели ни какого понятия о том. что их еще ожидало. Хотя они не имели снарядов для определения степени холода, но, по различным явлениям, они могли заключить, что температура крайне понизилась. Если матрос брал гвоздь в рот, как это водится при работе. то он вынимал его срывая себе кожу с губ. Пиво и спиртные напитки замерзали и разрывали бочки; при сушке одежды, сторона, не обращенная к огню, круто промерзала. Нары покрывались льдом в два пальца толщины. Огонь на очаге беспрестанно поддерживался, для чего дрова собирали издалека. Чтобы избавиться от этого труда, они принесли каменный уголь с корабля; но так как они отверстие для дыма тщательно на ночь закрывали, то они чуть-было не задохлись от угара, еслибы один из них не имел довольно силы и присутствия духа подползти к двери и ее отворить. Казалось, что и огонь уже потерял свою согревающую силу. Чулки сгорали раньше, чем ноги согревались, и они это замечали скорее по запаху, чем по чувству согревания. 4-го ноября солнце окончательно скрылось за горизонтом и прошло 81 день полнейшей ночи. Вместе с исчезновением солнца и полярные медведи впали в зимнюю спячку; в замене их показались песцы в огромном количестве. Голландцы ловили их ударною доскою; песцы доставляли им отличную пищу и мех для одежды. От медведей они получили жир для освещения своего жилища и теплые покрывала. Для подкрепления сил, они устраивали себе, по совету медика корабля, теплые ванны в бочке, поставленной для сего по-середине избы. [287]

Не взирая на все трудности и лишения, которым они подвергались в этой отделенной от всего остального света ледяной степи, эти славные моряки обнаруживали невозмутимую, истинно-голландскую, твердость. Количество выпадавшего в эту зиму снега было необычайное; вся их изба была завалена снегом, что, впрочем, не мало содействовало сохранению теплоты внутри. Желая выходить на воздух, они всякий раз должны были прорывать себе ход через снег. При благоприятной погоде, они делали прогулки; устраивали бег, стреляли в цели, ходили на охоту, словом всеми возможными способами старались развлечься. Бодрый дух их начальника одушевлял их. 6-го января 1597, в день Богоявления, по-голландски праздник «Трех Царей», они отпраздновали. по обычаю своей родины, пирогом, испеченным из муки с ворванью и выбором из среды своей короля. Выбор пал на штукмейстера, заведующего крюйткамерою и вообще огнестрельными оружиями на корабле и его торжественно провозгласили владетелем Новой Земли. 24-го января25 солнце опять показалось, но мороз продолжался с тою же силою. в течении зимних месяцев они видали не море иногда огромные полыньи; даже случалось, что море бывало совсем свободно от льдов. При ясной погоде виднелась на юговостоке земля с невысокими холмами. В конце апреля и в начале мая море совершенно очистилось от льда, и голландцы стали совещаться о том, каким способом пробраться на родину. Поднять судно и поправить его не было ни какой возможности, оно сидело крепко; единственная надежда спасения была на лодках. Ослабленная, изнуренная команда с величайшим трудом вырыла их из под снегу. По временам северовосточный ветер опять пригонял лед. Тогда окончательно падал дух у людей. Нужна была неослабная нравственная сила начальника, чтобы ободрить их к напряжению всех сил. Наконец кончилось вооружение лодок. Рано утром, 14-го июня 1597 г., славные смельчаки простились с неприветливым пустынным берегом, где они провели восемь тяжелых месяцев. К счастью, у них еще оставались кое-какие запасы, которые спасли их от голодной смерти не обратном пути. Раньше чем выйти из Ледяного залива, Барентс написал краткий отчет о пребывании их там и прикрепил его к дымовому отверстию избы. Вместе с тем, он написал протокол о причинах, побудивших его оставить судно, и этот документ был подписан всеми участвовавшими в экспедиции. Затем они тронулись с своей стоянки. [288]

Барентс и его спутники пошли к северу вдоль утесистого берега Новой Земли, покрытого льдами. Море было бурное. 20-го июня они дошли до Ледяного мыса. Здесь они претерпели самую тяжелую потерю. Барентс, которого уже при отвале должны были перенести в лодку, почувствовал, что приходит его конец. Геррит де-Вер описывает это следующими простыми словами: «20-го июня погода стояла ровная, ветер западный; когда солнце было на юго-востоке26, Клас Андриссон27 стал себя чувствовать очень дурно, и мы видели, что он скоро кончится. Старший боцман пришел на наш ялбот и сообщил нам это, прибавляя, что Класу уже немного остается жить. Тогда заговорил Виллем Бартенс и сказал: я думаю, что я его недолго переживу. Мы вовсе не полагали, что Барентс так серьезно болен, потому что болтали с ним, разговаривали о разных разностях; он рассматривал карту, которую я составил о нашем плавании (у нас при этом даже был небольшой спор); наконец он отложил карту в сторону и сказал мне: «Геррит, дай мне пить». Едва успел он напиться, как им овладела такая слабость, что глаза стали закатываться, и он внезапно скончался; мы даже не успели призвать начальника другой лодки, чтобы с ним поговорить. И так он умер до Клас Андриссона (который вскоре после него скончался). Смерть Барентса поставила нас в немалое затруднение, так как он собственно был нашим начальником и единственным нашим путеводителем, на которого мы, после Бога, более всех уповали. Но против воли Божьей нельзя бороться, и поэтому мы должны были безропотно покориться»28.

Так скончался знаменитый Барентс, между многочисленными мореплавателями Голландии, — звезда первой величины. Его похитила смерть среди его открытий точно так же, как его преемников Франклина и Голла. 23-го июня спутники его, предводительствуемые Геемскерком и следуя по пути, предначертанному Барентсом, достигли мыса Утешения. (76°, 30' сев. шир.), а 24-го мыса Нассау. Чтобы пройти 111 километров до Крестового мыса они употребили 25 дней. 20-го июля они вышли с Крестового острова, 21-го прошли Сухой нос, а 22-го числа укрылись от льдов в обширном заливе под 73° 10' сев. шир., где и простояли четыре дня. Предполагаемый залив, по географическому положению и протяжению, был ничто иное, Маточкин Шар, тот узкий из[289]вилистый пролив, пересекающий Новую Землю на две части и ведущий из океана в Карское море. Ни при первом своем посещении, ни при втором, голландские открыватели не узнали, что это пролив, и оставались в неведении, что Новая Земля двойной остров.

Непрерывно теснимые льдами, они 28-го июля дошли до Строгоновской губы. Здесь они встретили две лодки русских промышленников, которые дали им печеный хлеб, копченую дичину, и, кроме того, оказали им всякого рода помощь. Все уже страдали от цынги29; ложечная трава, произростающая там в изобилии, доставила им облегчение. 3-го августа они стали держать курс к материку, который и показался им на другой день близ Печоры. Плывя далее, они все чаще, да чаще встречали русских моряков, которые принимали в них живейшее участие, указывали им путь и оказывали всякую помощь; 18-го они обогнули Канин нос, а 27-го дошли до «Семи островов», где они получили радостную весть, что в Коле стоит голландское судно. То было — странное совпадение! — Корабль Яна Корнелиссона Рипа, с которым они расстались в предшествовавшем году на Медвежьем острове. Сделав безуспешную попытку пробраться в северном направлении, он вернулся в Голландию. Потом он отправился в Россию, с коммерческим грузом, и теперь возвращается на родину. Получив от голландцев сведение о плачевном положении своих соотечественников, он поспешил им на встречу с жизненными припасами и привел их в Колу. Сюда они прибыли 2-го сентября. Обе шлюпки, на которых они в течение трех месяцев боролись со всеми ужасами полярного моря, были ими выставлены в тамошнем гостином дворе. как трофеи своего торжества. Затем они опять пошли в море на корабле капитана Рипа. 1-го ноября, они, которых считали уже давно погибшими, вышли в Амстердам на берег, одетые в свои медвежьи шкуры, при радостных криках собравшегося народа. Из семнадцати зимовавших на суровом берегу Новой Земли только 1230 увидели опять родину, — пятерых похитили изнурение и убийственная цынга31.[290]

Эта замечательная третья экспедиция голландцев в общих ее чертах невольно напоминает предприятие наших дней, свежее еще в памяти всех, а именно плавание к северному полюсу австрийцев Пайера и Вайпрехта, которому мы ниже посвятим особую главу. Подобно Барентсу, лед прижал их к берегам Новой Земли; подбно ему, они пострадали от страшного напора льдов; подобно Барентсу, они должны были перенести все ужасы арктической зимы; подобно ему, наконец, они были вынуждены бросить свой корабль и на шлюпках искать в открытом море возможность возвращения на родину; подобно голландцам, Пайер и его спутники наткнулись у Новой Земли на русское судно, капитан которого, со свойственным его соотечественникам благородством, милосердно принял их к себе и доставил их на материк Европы; подобно голландцам, наконец, они возвратились в столицу своей родины при радостных криках своих соотечественников. Только в том великая разница, что судьба отнеслась к австрийцам снисходительнее: они оплакивали только одного из среды своей, а умственные главы и представители этой экспедиции все благополучно вернулись на родину.

Память о замечательном перезимовании голландцев на Новой Земле до сих пор по преданию сохраняется межуд русскими промышленниками, посещающими этот остров. Место это они назвали Спорный Наволок. Почти триста лет спустя, 9-го сентября 1871 года, норвежский капитан Эллинг Карлсен, неоднократными удачными плаваниями которого по Ледовитому океану мы позже займемся, впервые опять посетил место, на котором Барентс перезимовал со своею командою. Зимнее жилище Барентса стояло там еще в таком виде, как будто оно построено было вчера, так хорошо оно сохранилось. Все было в том положении, как при потерпевших крушение. Только медведи, лисицы и другие подобные обитатели этих негостеприимных стран навещали эту местность. Вокруг избы валялись там и сям большие бочки и груды костей моржей и медведей. Внутри все было на свое месте и представлялось точно в том виде, как изобразил это де-Вер на своем рисунке, передаваемом нами в несколько уменьшенном масштабе32. В 1875 году другой норвежец Гундерсон [291] навестил дом Барентса, наконец в 1876 году англичанин Чарльс Гардинер тщательно обследовал все место33.

Экспедиция Барентса была последняя, предпринятая голландцами, с определенно-выраженною целью: отъискать Северо-восточный проход. С одной стороны убедились в невозможности, или по крайней мере в чрезмерной затруднительности, исполнения такого плана, с другой стороны Корнелий Гутман с успехом совершил в 1595-1597 годах плавание вокруг мыса Доброй Надежды. Его пример вызвал к подражанию и начались постоянные плавания этим путем в Индию, на которых основано могущество голландцев в этом отдаленном крае. Не хочу оставить без упоминания, что нидерландский историограф Витсен, издавший, правда, сто лет спустя, свое сочинение о Тартарии, рассказывает в нем о плавании капитана Корнелиса Руле. который будто бы был в 1696 году севернее Новой Земли до 84°, 30' сев. шир., или даже до 85 и открыл там землю. Против [292] этого путешествия К. Руле, о котором не существует ни какого совершенного доказательства, поднято сильнейшее сомнение; тем не менее небезъинтересно, что описание Витсена о проливе, до которого будто бы проник Руле на севере, совершенно точно совпадает с проливом «Австрия» в земле Франца-Иосифа, открытой Пайером и Вайпрехтом.

В 1602 году была основана Нидерландо-Остиндская Компания, и так как она, в ущерб всех остальных голландских отправителей, получила исключительную привилегию на пользование путем вокруг мыса Доброй Надежды, то естественно, нашлись люди, которые вновь хотели-было приняться за отыскание Северо-восточного прохода. Компания предусмотрела угрожавшую ей опасность, и сама приняла участие в разрешении этого вопроса, в уверенности. что она получит монополию для северного пути точно так же, как ей это удалось относительно южного. Большая часть позднейших, хотя и не важных, попыток в этом направлении обязаны своим возникновением этой борьбы между монополиею и свободною торговлею. Из этих позднейших плаваний я назову только экспедицию великого мореплавателя Гудзона, который на маленьком судне «Dehalve Maan» (полумесяц) 6-го апреля 1609 г. вышел из Текселя, но, в виду Новой Земли, был вынужден своею взбунтовавшеюся командою вернуться. 5-го мая того же года, Мельхиор ван Керкгвен, по поручению Исаака ле-Мэр отправился-было в Ледовитый океан, но вернулся с пролива Вайгач, потому что нашел его закрытым льдами. Не взирая на это, с каждым днем возрастало число тех, которые уверяли, что можно найти путь поперег (так в тексте) полюса, что собственно и было основным мнением Планция. В 1610 году Гелисарий Рослин, врач в Буксвейлере, доказывал, что неудача всех до тех пор предпринятых экспедиций происходила от неправильности избранных ими направлений. Вследствие этого, два нидерландца Эрнст ван де-Валь и Петр Эрц де-Ионге успели убедить в 1611 году Амстердамское Адмиралтейство вновь снарядить два корабля «де-Фос» и «де-Краэн» под командою Яна Корнелиса Мая. Но, вместо того, чтобы идти на крайний север, они попали на Новую Землю, подошли к Костину шару. но не могли проникнуть в Карское море и отправились для починки в Килдин. После того они попали на зимовку в Америку, где Петр Эрц де-Ионге был убит местными жителями. Май же в начале 1612 года вернулся опять к Новой Земле, вдоль которой он поднялся до 77°, 45' сев. шир., но столь же безуспешно, как в предъидущем году. Он пришел к убеждению, что дело неисполнимо, и, в середине сентября, вернулся [293] в Голландию. Не смотря на это. нидерландцы еще не были достаточно проучены: в 1624 году они опять отправили экспедицию. под начальством Корнелиса Ренниса Босмана, в сопровождении Виллем Иостена Глиммера, как торгового агента, в полной надежде на успех. Корабль их «де-Кат» вышел из Текселя 24-го июня, 10-го августа был у Югорского Шара, но, прошедши его, был вынужден вернуться, вследствие страшных бурь. С этих пор только, кажется, нидерландские купцы перестали делать экспедиции на северо-восток34. Следует только еще упомянуть об одной попытке в этом направлении, предпринятой во все остальное время XVII столетия одним англичанином. В 1676 г. Джон Вуд представил королю Англии Карлу II-му проект к открытию нового пути в Индию в северо-восточном направлении вдоль берегов Шпицбергена и Новой Земли. Решились-было на это предприятие: Джон Вуд и Гренвилль Коллинс, полные надежды, вошли в море с грузом товаров для Японии и Тартарии, но, через три месяца. вернулись домой без всякого успеха.

Этим кончается первый период попыток, сделанных для отыскания северо-восточного торгового пути. Прошло время. так сказать, безотчетных торговых экспедиций, настала пора политических, научных предприятий, которые только в последние, современные нам, годы дали действительные результаты.

Примечания

[275]
1 О прежней жизни этого знаменитого моряка почти ничего неизвестно. Год его рождения тоже неизвестен; известно только, что он из амстердамских граждан. Что он не из почетной фамилии, доказывает его отечество: сын Барентса, т. е. Бернгарда.

[276]
2 Обыкновенно говорится, что Барентс вышел в море несколько дней спустя после Ная. Но из их дневника можно, кажется, вывести заключение, как доказывает Чарльс Беке, в своем введении к Герриту де-Вэр, что Амстердамские суда в тот же день отправились в поход.

[277]
3 Д-р Гуго Теппен: «Die Doppelinsel Nowaia Semlia», история ее открытия с подробною картою. Лейпциг. 1878. 8°, стр. 7.
4 Для истории земли и геологических изменений это особенно интересно и важно. Возвышение грунта в той области более чем на 30 метров в едва триста лет очень значительно. (Petermanns «Geogr. Mitth.». 1872 г. стр. 396). Открытая норвежским капитаном Маком в 1871 г. группа островов Гольфштрома, состоит, кроме множества маленьких островков, из острова большого размера «Гельвальд» и маленького «Броун».
5 К. Свенске: «Новая Земля в географическом, естественно-историческом и промышленном отношениях»; издана на иждивение члена соревнователя Императ. географ. общ. М. К. Сидорова с картою и двумя рисунками: С.-Петербург 1866 г. 8°, стр. 5. Это последнее и основательное сочинение для изучения Новой Земли.

[278]
6 Преимущественно по указаниям Шперера, в его сочинении: «Nowaja Semlja in geographischer naturhistorischer und volkswirthschaftlicher Beziehung». Gotha 1867. 4°. стр. 17. Д-р Тёппен в вышеупомянутом своем сочинении строго придержался Шперера, который, в свою очередь, принял в основание русское сочинение Свенске.

[280]
7 Sporer «Novaja Zemvla» стр. 18-19 и Свенске «Новая Земля» стр. 6-8.
8 Суда были: «Гриффоен» (200 тонн) и «Сван» (100 тонн) от Зеландии, «Гоопе» (200 т.) и «Меркурий» (100 т.) от Энкуйцена; «Винтгонт» (200 т.) и яхта от Амстердама и наконец еще яхта от Роттердама.

[281]
9 У Геррит де-Вэр, стр. 118, он назван Шплиндер.

[282]
10 Шперер, стр. 19 и Свенске стр. 8-9.
11 Этот отчет вышел в Амстердаме в 1598 г. 4° под заглавием: «Waerachtige Beschryvinghe van drie scylagien, deur de-Holl en Zeel. schepen by Norden, Norweghen, Moscovia ende Tartaria, na… Catthayende China, so mede van de opdoen vande Waygats, Nova Zembla etc. etc. с таблицами и картами.
12 В французск. издании Г. Гайдаца сочинения Клем. Роб. Маркгама: «The Treshalduf the unknown Region», London 1879, 8° показано 13-е мая. но это вероятно опечатка.

[283]
13 «The fifth of June wee sawe the first ice, which wee wondered at, at the first thinking that it had beem white swannes». Gerrit de Beer «The three voyages of Barents» стр. 73.
14 Пешель «Geschichte der Erdkunde». 2-е изд. стр. 328, ошибочно показано 8-е июня.
15 Точность определения, сделанного Барентсом посредством грубых инструментов тогдашнего времени, удивительна. Медвежий остров, по наблюдениям Фабуре на «Recherche», имеет 74°, 30', 52'' сев. шир. и 18°, 39', 32'' вост. долг. от Гринвича.
16 По поправке Чарльса Беке: 79° 49 сев. шир. (де Вер «The three voyages of Barents») стр. 77.
17 В его сочинении: «The Treshold of the Unknown Region, перевод которого Г. Гайдоцом: «Les abords de la region inconnue. Histoire des voyages d’exploration au pole nord» Paris 1876. 8°, у меня под рукою.

[284]
18 Пешель. Gech. d. Erdk. стр. 329.
19 Геррит де-Вер «The three voyages of Barents» стр. 17-22.
20 Historie du Pays nomme Spitzbeghe. Comme il a este descouvert, sa situation et de ses animaux. Avec le Disconrs des empeschemens que les Navirea Hollandais que Flamens, ont soufferts de la part des Anglais, en I’annee presente 1613. Escript par H. G. Amsterdam 1613.
21 Геррит да-Вер «The three voyages of Barents». стр. 23.

[285]
22 По поправке Беке под 72 20 сев. шир. (де-Вер: The three voyages of Barents стр. 89), как это также значится у Пешеля (Gesch. d. Erdkunde, стр. 329), между тем Свенске (Новая Земля, стр. 9) и Шперер (Novja Semlja стр. 20) придерживаются вышеуказанной цифры.

[286]
23 Геррит де-Вер стр. 101. Удивительная правдивость описания этих явлений и приключений вполне подтверждается отчетами австро-венгерских полярных путешественников и новейшего времени Пайера и Вайпрехта о вынесенных ими ужасах при напоре льдов. Вайпрехт посвящает этому описанию особую главу в его прекрасной книги «De Metamorphosen des Polarsees» стр. 19-44.
24 Он был из Пурмеренда в северной Голландии.

[287]
25 По астрономическим вычислениям это было не 24-е, а 25-е января (Беке по Герриту де-Вер. «The three voyages of Barents», стр. 145).
26 Значит, около 7? час. утра.

[288]
27 Один из мастеров, который, как и Барентс, долго еще был болен.
28 Геррит де-Вер стр. 197-198.

[289]
29 Совершенно то же испытали австрийцы под начальством Пайера и Вайпрехта. Русские промышленники оказали им также на Новой Земле самую дружественную помощь.
30 То были: Як. ван-Гемскерк, Петр Петерсон Фос, Геррит де-Вер, корабельный надзиратель, Ян Фос, медик Яков Янсен Стеренбург, Ленард Гендрик, Лоренц Виллемсон, Ян Гиллебрантсон, Яков Янсен Гогвут, Петр Корнелисон, Яков Вус Буйсен и Яков Эвартсон.
31 Вышеизложенное описание плавания Барентса заимствовано, с некоторыми добавлениями и поправками, из сочинения Шперера (Nowaja Semlja стр. 19-21), который почти дословно привел его с русского Свенске («Новая Земля» стр. 8-12). По тщательному сравнению оно оказывается одним из самых добросовестных и точных извлечений из замечательного и простого языка привлекательного дневника Геррита де-Вер. Более подробное извлечение можно читать в Petermann’s «Goegraph. Mitth.» 1872 г., стр. 181-189.

[292]
32 Об остатках перезимовки Барентса см. сочинение И. К. И. де-Ионге: «Nova Zemlia. De voorwerpen door de Nederlandsche zeevarders na hunne overwintering aldaar in 1597 achtergelaten en in 1871 door de Kapitain Carlsen teruggevonden». Гааг 1872. 8°.
33 The Barents Relics. Recovered in the summer of 1876 by Charles L. W. Gardiner Esqr. Descrihd and caplained by I. K. I. de Ionge. Tranlated with a preface by S. R. von Campen. London 1877. 8°. Гардингер нашел избу голландцев совершенно разрушенною; даже то, что при посещении Карлсена в 1871 году еще стояло, теперь уже разрушилось. Важнейшая находка, добытая из под развалин, были остатки рукописи, которую Гемскерк и Барентс, уезжая оттуда, включили в пороховой рог и подвесили в дымовом отверстии. Гардинер нашел ее в виде плотного комка, которого развернуть, а тем менее дешиффровать, не представлялось ни малейшей надежды. Гг. де-Ионге и И. К. Гингману удалось, однако, и то и другое, и этот в высшей степени интересный документ лежит теперь перед нами в виде фотографического снимка. Он подписан Барентсом и Гемскерком, и, по содержанию, тождествен с данными, сообщенными де-Вером в его дневнике об этот плавании и о перезимовании их на Новой Земле. Из остальных найденыных предметов назовем еще несколько остатков рукописей и записных книг, один печатанных молитвенник (издание очень редкое), остатки голландско-французкого словаря in 14-го Эльция Эдуарда Леона Маллема, остатки разных других книг, картин и карт, пять медных монет, остатки голландского знамени и крестообразного посоха, маленьких компас, несколько циркулей, чернильница, два пера гусиных, печать, деревянная палка, оружие и охотничьи принадлежности, свечи, части домашней утвари и носильного платья. Гардингер все эти предметы поднес в подарок нидерландской нации, и они теперь, вместе с вещами, привезенными Карлсеном в 1871 году, хранятся в Гааге в отделении моделей морского департамента. (Тёппен, Nowaja Semlja, стр. 55-56). Что касается остатков. найденных Карлсеном, то он, встретив на обратном пути англичанина Лестера Кая, продал их сему последнему, который их впоследствии уступил нидерландскому правительству за ту же цену, за которую их купил.

[293]
34 Колеман Бейнен, у Геррита де-Вер, стр. 31-37.

С. ПЕТЕРБУРГ, издание книжного магазина "Новаго времени", 1881 г. Дозволено цензурой. С-Петербург, 6 июня, 1881 г. Типография А. С. Суворина, Эртелев пер. д. 11-2

Оригинал —

© OCR И. Ульянов, 2009 г.

© HTML И. Воинов, 2009 г.