"Справочный энциклопедический словарь", под редакцией А. Старчевского, том 7,
С-Петербург, 1853 г.

[54] Лап-Лап

Лапландия, земля на севере Европы, между Швецией, Норвегией и Россией, принадлежащая этим трем государствам. Она заключается между 67º и 71º 31’ с.ш. и населена Лопарями, Лапонцами или Лапами. Во время переселения Финнов Лопари шли всегда впереди их; этим объясняется то, что они теперь живут на самом севере и составляют предел финского племени. Сперва они бродили по нынешней Финляндии, но потом, около половины XIII века, пришли сюда другие соплеменники их; тогда Лапы частью смешались с пришедшими Финнами и сделались земле[55]дельцам, частью подвинулись на север, к берегам Ботнического залива, Белого моря и Ледовитого океана и далее в Норвегию, населив таким образом страну, называемую ныне Лапландией. Лапландское поколение было в древности весьма многочисленно и занимало большое пространство. Доказательством этого случит известие инока Лазаря Муромского, жившего в половине XII столетия, который говорит, что в его время около Онежского озера жили Лопяне и Чудь, люди зверообразные и сыроядцы. Наши предки отличали Лапландцев от прочих Финнов, называемых вообще Чудью. Все чудские племена называются у нас одним общим именем – Финнами. Но этого названия у финских народов не существует; оно дано им западными Европейцами, и вероятно, в то время когда Финны поселились на севере Европы. Слово finn есть древнее германское слово, означающее жителя болотистых мест (от finn болото или низменное место). Но каждое чудское поколение называет себя особым именем, хотя значение этих имен почти одинаково со значением слова finn. Так напр. Läälaiset - значит житель сырых мест; Camalaiset – житель болотистой земли; Финляндцы называют себя Suomalaiset, Эстонцы – Lomelassed – а Лопари Lame или Lobmalaïset, все эти названия (Lää, Camm, Lome, Luoma, Lame) выражают то же самое, что и слово finn – Но наши Лопари всегда жили дальше всех других племен; поэтому им дана было название Lappu или Loppu, что означает отдаленный народ, живущий на границе или конце земли. Этим именем называли их прочие Финны, от которых узнали потом это имя и Русские и западные или северные европейские народы. У нас переделали имя Lappu или Loppu в Лопь, Лопорье, Лопин или Лопарь. – Но кроме этого названия, Русские знали и то имя, которым Лапландцы сами себя называли; от этого самая Лапландия называлась сперва без различия то Лапорьем, то Самоядной. В первые времена, когда были покорены Лопари и нынешние Самоеды, Русские, не зная их языка, считали оба эти народа за один, потому что, по образу своей жизни и по наружному своему виду, они почти ничем не отличаются друг от друга. Вследствие этого, Русские называли Самоедов Самоядью, т.е. тем же самым именем, которое принадлежало Лопарям. Впоследствии, когда понадобилось точнее разделить эти два народа, то Лопари не назывались иначе, как Лопарями; а обитателям обширных тундр восточной части Архангельской губернии дано было навсегда имя Самеяди или Самояди. Это название изменилось в Самоед и наконец в настоящее Самоеды. Три государства: Русь, Норвегия и Швеция, мало-помалу раздвигая свои пределы на севере, сошлись друг с другом в Лапландии, и разделив ее между собой, наложили дань на ее жителей. Когда именно случился этот переворот в судьбе Лапландцев, означить с точностью не возможно. Приблизительно можно сказать, что в конце X стол., или в начале XI, Лопари были данниками Новгорода. Около того же времени и западные Лапландцы покорены были Норвежцами, которые распространились по горам Скандинавским на юг к гор. Рерос; однако ж в сочинениях норвежских писателей не встречается имени Лапландцев, конечно потому, что Норвежцы всегда называли Лапландцев Финнами. У Шведов же имя Лапландцев сделалось известным в XII стол., а в следующем веке Шведы завоевали восточную Ботнию (Остроботнию) и вместе с нею кочевавших там Лапландцев. Потеряв свою независимость, Лопари, при всем том, сохранили всю прежнюю свободу. Они беспрепятственно кочевали со своими стадами, переходя от внутренних озер к берегам океана и рек, изобиловавших рыбою. По этому они часто переступали за границы собственных держав. Наши Лопари, в известное время, переходили в Норвежскую или Шведскую Лапландию, и кончив там свои промыслы, возвращались опять в свои погосты. Но за то, что им позволялось промышлять в чужой земле, они платили особую дать тому государству, в которое переходили. Таким образом произошли у нас Лопари двоеданные и троеданные, то есть платившие две или три дани. Эта дань, в первые времена, состояла из шкур пушных зверей, или из рыбы, а в последствии платилась деньгами. Для собирания дани были назначаемы особые чиновники, которые кроме главной своей обязанности, должны были еще разбирать жалобы и ссоры, часто возникающие между Лопарями. Точной и постоянной границы не было; часто оттого происходили споры и несогласия, которые обратили на себя внимание правительств соседственных держав и убедили их в необходимости разграничения; но границы не вдруг были определены. Это дело кончилось ровно через 500 лет с того времени, как началось. В первый раз упоминается о на[56]ших границах с Норвегией в договоре Новгорода, который владел тогда всей северной Русью, с норвежск. королем Магнусом; этот договор заключен был в 1326 г.; в нем не было означено в точности, где должна проходить граница, и эта неточность произвела потом, в царствование Иоанна Грозного, войну со Швецией. Шведы, во время этой войны, много сделали опустошений в наших селениях; между прочим отняли несколько лопарских погостов и хотели разорить монастырь, основанный на Печенге Пр. Трифоном. При Иоанне же Грозном заключено было перемирие с датским королем, которому принадлежала Норвегия. В договоре по этому случаю упомянуть между прочим, о границах наших с Норвегией, но сказано только, что границы возобновятся по прежним древним. Вскоре после этого договора датский король захотел отнять у нас Колу и Печенгу, чтобы завести в тех местах свою торговлю и уничтожить нашу; но устрашенный флотом нашей союзницы Англии и войсками Иоанна Грозного, пришедшими в остроги северных беломорских пристаней, Фридрих отказался от своих притязаний. Однако же, желая в точности определить наши границы с Норвегией, Фридрих послал в Колу своего чиновника Керстена Фриза, кончить это дело, вместе с назначенным от царя Феодора Иоанновича уполномоченным, князем Барятинским. Фриз, приехал раньше, не хотел ждать Барятинского, и уехал назад. Таким образом, граница осталась по прежнему неопределенной. Новый король датский, сын Фридриха, Христиерн IV, хотел кончит дело, начатое отцом его; Феодор Иоаннович послал в Колу своих уполномоченных6 воеводу князя Звенигородского и наместника Болхонского – Григория Васильевича; но уполномоченные Христиерна не приезжали. – Вышло тоже, что и прежде. Однако Лопарям велено было оставить свои несогласия и торговать мирно. Между тем, еще в 1595 г. был заключен мирный договор Феодора Иоанновича со Шведами. В этом договоре южные Лопари были разделены так, чтоб Остроботнийские и Варангские (т.е. жители Варангефьорди) платили дань Швеции, а все восточные или Кольские – России. В 1601 г., в царствование Бориса Годунова, опять начались споры о лапландских границах, начавшиеся с того, что норвежские сборщики требовали с наших Лопарей 110 ефимков. Христиерн желал присвоить себе всю Лапландию, однако ж эти переговоры, по обыкновению, не кончились ничем решительным. Датчане предлагали разделить Лапландию на 2 равные части. Борис уступал Норвегии все пространство на западе от Печенгского монастыря, основанного св. Трифоном. Дело было отложено до будущего съезда особых чиновников в Колу. Но этого съезда уже не было, потому что вскоре настало для России тяжкое и несчастное время, когда нужно было заботиться о спасении целого русского народа, а не отдаленных провинций; с этого времени до 1784 г., в течение 183 лет, кажется, не было и помину о границах Лапландии. В 1784 г. Екатерина II повелела означить линии границы Архангельской губернии с норвежскими и шведскими владениями. Для этого послан был землемер Киселев, вместе с Кольским исправником. Со стороны соседственных держав не было никого при этом размежевании, которое произведено только по указаниям местных жителей. В 1809 г., когда присоединена к России Финляндия, решена окончательно и часть вопроса о северных наших границах. Граница Финляндии, начинаясь от устья р. Торнео, шла вверх по этой реке и далее, до точки, называемой Каймисойву. От этой точки до Ледовитого океана граница оставалась еще неопределенной. Наконец в 1826 г. эта граница проведена окончательно, и вместе с этим кончилось дело межевания наших границ. В настоящее время Лапландия разделяется: 1) на Шведскую Лапландию, содержащую простр. 2,412 миль, с 53,000 чел. жит., в том числе Лапонцев 5,200 чел., которые пользуются привилегией не ставить рекрутов; прежде, до 1810 г., Шведская Лапландия была обширнее и разделялась на Иемтландию, Азелеландию, Умеоландию, Питеоландию, Аулеоландию и Торнеоландию. Часть последней уступлена России. (Кроме того 1,000 Лопарей перешло в Торнеоский и Улеоборский уезд). Теперь она, за исключением Иемтландии, причислена к Вестерскому и Нордботенскому лэнам, и считает в себе 670 оленьих стад. – 2) Норвежская Лапландия, часть епархии Дронтгейма, прежде имела простр. 1,260 кв. миль и жит. около 6,000 чел. – 3) Русская Лапландия принадлежит к Архангельской губ. (Кольскому уезду), и великому княжеству Финляндскому. Все пространство земли занимаемой русскими Лопарями, представляет полуостров, омываемый с сев. Ледовитым океаном, с вост. Белым морем, а с юга Кандалакшкой губой, наконец с зап. она примыкает к великому кня[57]жеству Финляндскому и Норвегии. Грунт земли крупнозернистый гранит, покрытый в иных местах песком. Самая же поверхность Лапландии весьма гориста. Горы, известные под именем Скандинавских, выходя из Норвегии, направляются к югу, тянутся по зап. границе нашей Лапландии, к берегам Белого моря, и пускают отпрыски в Лапландию около Кандалакшского залива. Эти кряжи гор почти беспрерывной каймой возвышаются по берегам Лапландии: Терскому и Мурманскому. Лапландские горы суть скалы гранита, взгроможденные одна на другую; изредка пробивается на них травка, кое-где одиноко растет низенькая березка или сосна, почти лишенная ветвей с северной стороны. Растительность в русской Лапландии не так бедна, как можно полагать по географическому положению. Здесь есть даже большие леса, состоящие из сосны, березы и частью ели; много ягод, между которыми замечательна морошка. На юге нашей Лапландии лес вообще довольно хорош, и деревья достигают полного развития; но чем дальше к северу, тем леса становятся мельче и ничтожнее. Земля покрыта мхом, который застилает всю Лапландию. Из породы этих мхов замечателен белый исландский мох, или ягель, как здесь его называют, служащий пищей оленям. Природа щедро наделила Лапландию водой. Самое обширное из озер: Имандра (190 вер. в длину и 40 в ширину), Нуэть-озеро, Конбо, Пяво, Ковдо. Вода озер чрезвычайно чиста; тысячи крошечных островков разбросаны по озерам, в которых водится прекрасная рыба. Озера эти соединяются между собой речками, или служат обильными запасами воды для рек, втекающих в море океан. Из рек самые значительные: Паз, Ворьема, Печенга, Бомени, Тулома, Кола, Ернышная, Йоканка, текущие в океан; а в Белое море: Поной, Пулонга, Сосновка, Варзуга. Все вообще здешние реки замечательны быстротой своего течения и порогами, по причине которых суда не могут ходить по здешним рекам и останавливаются в устьях, где реки текут плавно и спокойно подобно озерам; реки также обильно наполнены рыбами. Леса Лапландии служат жилищем для пушных зверей: медведей, волков, лисиц, росомах, горностаев и оленей; без оленя человек не мог бы существовать в этих диких пустынях, большую часть года покрытых глубокими снегами. Огромными, бесчисленными стадами эти олени носятся по тундрам Лапландии; нашедши себе привольное местечко, где растет ягель, все стадо спокойно пасется, пока не истребит всего корма, а потом отправляется далее. Здешние олени довольно рослы и одарены физической силой: рога широкие, копыта и мускулистые ноги дают им надежные средства к защите; но при всем этом они чрезвычайно пугливы и робки. Самый постоянный, непримиримый и опаснейший неприятель оленя есть волк, который убивает оленей не только для пищи, но и для забавы. Волков на севере вообще чрезвычайно много. В некоторых реках Лапландии водятся бобры и выдры, которыми в прежние времена Лопари уплачивали свою дань. Здесь есть также и зайцы, но их однако ж немного. Пустынная, малонаселенная Лапландия служит спокойным, ничем невозмущаемым пристанищем для огромных стай всякого рода птиц. В известные времена года бывают здесь гуси, утки, гагары, а зимой огромные массы куропаток покрывают лапландские скалы. Лапландия, или вернее, берега ее: Терский и Мурманский в древние времена славились ловлей хищных птиц: соколов, кречетов, ястребов и челигов. – По договорам с новгородцами русские великие князья имели право ловить птиц для соколиной охоты на Терском берегу Лапландии; но потом, когда весь север присоединен был к Московскому государству, для ловли этой посылались каждый год особые отряды (ватаги) промышленников (помытчиков) на берега Белого моря и на северный лапландский берег, Мурманский. Эта ловля, начавшаяся в первое время существования Руси, прекратилась с кончиной Екатерины II, когда соколиная охота отжила свой век. Климат Лапландии не везде одинаков. Зимой обыкновенно бывает гораздо холоднее внутри Лапландии, чем на морских ее берегах, потому что испарения моря и океана, делая воздух сырым и влажным, очень значительно уничтожают силу морозов. Но эти же испарения, во время лета, препятствуют действию солнечных лучей, так что лето существует там только по имени, а на самом деле это осень, сырая, дождливая и холодная; внутри же Лапландии летом бывают иногда хорошие дни и довольно часто гремит гром, особенно в местах гористых. На севере Лапландии от 12 мая до 9 июля солнце не закатывается; нет ни сумерек, ни ночи; 57 раз покружится солнце выше горизонта, потом понижается все более и более, кончается тем, что уже вовсе не показывается, тогда насту[58]пает полярная ночь, продолжающаяся слишком 50 дней, т.е. с половины ноября до 5 января, когда снова начнет мало-помалу показываться солнце. Полярная ночь не совсем темна, во-первых, потому, что белизна снега покрывающего землю, очень способствует отражению света; во-вторых, частые и продолжительные северные сияния, пылая столпами яркого света, превращают эту ночь в день особенного вида: при свете этого сияния можно читать; в полярные дни солнце греет землю только в полдень; тогда как в остальную часть суток солнце кажется золотистым кругом, без лучей, без теплоты. Русские Лопари разделяются на 2 части. Одни, живущие на северо-западном берегу Белого моря, от Пялицы до Св. Носа, называются Терской Лопью или Приморскими Лопарями. Другие, в северной и западной части Лапландии, называются по урочищам их селений (погостов). Всех русских Лопарей до 2400 обоего пола. Все они причислены к разряду государственных крестьян. Терские Лопари приписаны к с. Поной. Погосты Лопарей, как и летние их жилища, большей частью состоят из веж, т.е. шатров, сделанных из тонкого березового или елового леса. В каждом лопарском селении вместо церкви есть часовня, отчего и селения называют погостами. Терские Лопари более других сохранили свою отличительную физиономию; они малорослы, имеют большие головы, короткие шеи, глаза узкие, красновато карие, волосы темнорусые, бороды короткие, руки длинные и выдающиеся скулы. О характере русских лопарей можно сказать, что они смирны и даже раболепны; но при раздражении, как все Финны, страшны и вообще упрямы; кажутся простодушными, но всегда готовы на обман. Предприимчивости у них мало. Наречие лопарей похоже на Финское (см. Лапонский язык), однако, они все хорошо говорят по-русски. Промышленность Лопарей не разнообразна. Природа дала им два главных средства к существованию: рыбную и звериную ловлю. В нынешнее время первая из них чрезвычайно значительна; причина этого – изобилие рыбы и то, что ловля эта не требует слишком больших трудов и особенного искусства и хитрости, и наконец, требование на рыбу и потребление ее очень велики, потому что рыба составляет почти исключительную пищу всего северного края. Но так как рыбный промысел обыкновенно прекращается с наступлением зимы, то Лопарь обращается ко второй ветви своей промышленности, т.е. звериной ловле. Прямым следствием этого выходит, что Лопарь должен кочевать, переходя с берегов океана или Белого моря и рек, или озер, где они летом ловили рыбу, в тундры и леса, где водятся дикие звери. Этот кочевой образ жизни Лопарей есть необходимость, или, вернее, закон, предписанный им самою природой. Главную пищу их составляют рыба и оленье мясо, к которым роскошной приправой служит хлеб; к хлебу и рыбе Лопари привыкли и покупают его у приходящих летом из Поморья; но они не умеют печь из муки таких хлебов, как наши, хотя очень любят наш черный хлеб, когда случится радость достать его у Русских. Это неуменье неизбежно, потому что невозможно спечь хлеба на таких очагах, какие у Лопарей. Они обыкновенно смешивают муку с водой, делая из этого тесто; из теста приготовляют тоненькие лепешки, которые и жарятся на раскаленном камне, перед огнем. Такие лепешки называются реска. Или в котел с кипящей водой, который висит над огнем, кладут муки, рыбы или мяса, - из этого выходит похлебка, называемая линдою. Лопарь является домой только для еды и сна; все остальное время он проводит на вольном воздухе; женщины постоянно остаются дома, как хозяйки, готовят пищу, шьют одежду, которая проста до чрезвычайности и состоит из довольно длинного мешка, сшитого из оленьих шкур, шерстью внутрь. Такой мешок или пальто не имеет разреза, надевается сверху, пока голова не покажется из отверстия, оставляемого наверху этой одежды, называемой у Лопарей печком. Обувь шьется искусно, из шкур с оленьих ног: это длинные сапоги (по-лопарски яры), которые довольно красивы, потому что после каждой полоски белой шерсти следует узенькая полоска темного цвета; носик яров бывает длинный и острый, закрючившийся к верху; шапка похожа на колпак с длинными ушами, которые, мало по-малу суживаясь превращаются в тесьмы, завязывающиеся под подбородком, чтоб шапка плотнее прилегала к голове. Эти шапки делают из меха молодых оленей, иногда из лисиц. Такой наряд чрезвычайно тепел, и Лопарь смело выходит в нем на самый жестокий мороз. Впрочем, для лопарей не существует частых перемен одежды. Зиму лопарь проводит в печке, не снимая его ни на минуту; а летом надевает, вместо печка, одежду такого же покроя, только суконную, по-[59]лопарски юпу. Многие Лопари однако же обзавелись и русскими кафтанами, и даже сюртуками; вообще, в домашнюю жизнь Лопарей вошло уже много русского; водка, табак и чай входят в употребление. Прежде Лопари были язычниками (см. Лапонская религия). Шведские и русские Лопари почти все христиане. Русские Лапландцы исповедуют греко-российскую веру. Замечательно, что они сами, по своей воле, пожелали быть христианами. В 1526 г., в царствование Василия III, некоторые Лопари, по древнему обычаю, приехавшие в Москву с данью, решились просить для своих соотечественников наставников в святой вере. Так положено было христианство в Лапландии, сперва в южных ее пределах, а потом (1532) внутри и на севере ее. Там, на р. Туломе, архимандрит Феодорит проповедовал Евангелие. Говорят, что он перевел на лапонский язык многие священные книги, но их теперь нет и следа, да и само время Феодорита ныне не известно между Лопарями. В одно время с Феодоритом – около 1550 г., на берегах р. Печенги, в дальнем северо-западном конце Лапландии, явился новый проповедник слова Божия, преподобный Трифон; он был сын одного священника из г. Торжка, и по любви к пустынножительству отправился в дикий полунощный край. Познакомясь с туземными обитателями и узнав их прекрасные душевные качества, он решился просветить их светом истины. Как истинный апостол, пр. Трифон действовал на Лопарей делами добродетели, олицетворяя учение веры своей жизнью и христианскими подвигами. Таким образом Трифон покорил сердца Лопарей, и приготовил их к принятию крещения, пригласил одного иеромонаха из Колы, который крестил Лопарей, и самого Трифона облек в иноческий сан. На р. Печенге Трифон основал монастырь, которому Иоанн Грозный пожаловал много угодий. Этот монастырь ныне уже не существует: его разорили и сожгли в 1589 г., Шведы, делавшие беспрерывные набеги на все Поморье. Ныне на этом месте находится церковь, отстоящая от Колы на 185 верст. Сюда ежегодно 15 декабря приезжает из Колы священник, для совершения литургии, в память пр. Трифона. К этому дню, из самых дальних концов Лапландии съезжаются Лопари, которые глубоко чтут пр. Трифона, передавая из рода в род предания о благочестивой его жизни и христианских подвигах. Несмотря на то, что Лопари христиане, они все почти остаются без всякого религиозного воспитания; они умеют только осенять себя крестным знамением, поклоняясь Богу в своих бедных часовнях, без священника. Шведские Лопари попали, при короле Магнусе (1273 г.) под влияние миссионеров, которые старались о распространении между ними христианства; но успели только окрестить их. Король Густав I (1524 г.) очень заботился о научении Лаппов догматам и правилам лютеранского исповедания, и завел в Питео первую лапонскую школу. При Карле IX (1600 г.) у них заведены церкви, подчиненные шведским соведним приходам, пока королева Христина приказала определять туда особых пасторов. С того времени Швеция старалась постепенно образовать Лапландия по средством учреждения пасторов, школ и колоний. В финмаркенской, прежней датской Лапдандии, датский король Христиан VI (около 1600 г.) строгими мерами искоренил язычество. Дронтгеймский епископ Эрик Бредаль (1643-72 г.) и его приемники тщетно усиливались ввести религиозное просвещение в Лапладнию. Исаак Ольсен, бедный человек, в начале прошлого века, провел 14 лет по горам, занимаясь обращением Лапонцев. Король Фридрих IV в 1706 г. приказал составить для этой цели особую миссию и основать, для приготовления миссионеров, семинарии в Копенгагене и Дронтгейме. Король шведский Фридрих I (1748 г.) и его приемники также очень пеклись об утверждении и распространении христианства между Лапонцами, но успех не соответствовал желанию. В Кольском полуострове существуют церкви только в трех местах, именно в г. Коле и д. Поное и Керети; все эти места чрезвычайно отдалены одно от другого и лежат на морских берегах. Три священника, принадлежащие к этим церквям, обязаны ежегодно объезжать лопарские погосты, но так как трудно бывает застать Лопарей дома, а иногда и решительно невозможно достигнуть до каких-либо погостов, то ясно, что только некоторая часть Лопарей может воспользоваться присутствием священника; по этому нельзя требовать от Лопарей соблюдения церковных обрядов. Никто из мужчин не может жениться, пока не убил дикого оленя. Неплодие считается у Лопарей большим недостатком. Умерших погребают они без гробниц, иногда в платье, а иногда и нагих. На олене покойника никто не имеет права ездить. Многие вместе с умершими опускают в могилу его любимую пищу и орудия: топор, огниво,[60] весло и проч. Закопав тело в землю и насыпав над ним курган, покрывают его санями, опрокинув, их полозьями вверх. По кочевому образу жизни, лопари не могут иметь постоянных жилищ, подобно всем кочевым народам. Однако ж тут есть очень большая разница: Киргизы, Монголы и все другие народы одинакового с ними образа жизни, даже Самоеды, переходя из одного места в другое, перевозят с собою и свои жилища; лопари же, напротив, имеют постоянные хижины (вежи). Несколько таких хижин составляют нечто похожее на деревню, и что здесь называют погостом. Таких погостов в нашей Лапландии можно насчитать до 15. все они расположены большей частью при озерах. В них Лопари живут только зимой, и по этому погосты называются зимними. Но так как рыбная ловля в летнее время года требует присутствие Лопарей на море, то они и там имеют свои вежи (а иногда и бревенчатые избушки), которые уже носят название летних погостов и становищ. В конце апреля месяца, когда наступает в Лапландии весна, только по имени, из глубины страны, из тундры ее, начинается движение Лопарей: они оставляют свои зимние погосты и отправляются в кережках, на оленях, кто на Мурманский берег, кто на Терский и Кандалакшский, смотря потому, какой из этих берегов ближе к зимним погостам. В Лапландии нет, да и быть не может, постоянных дорог; для Лопаря там и дорога, где он едет. Весьма важное удобство для кочевого Лопаря составляет то, что ему не нужно запасаться и брать с собой корм для оленя, какое бы дальнее путешествие ему не предстояло. Олень обладает чрезвычайно тонким обонянием. Как бы ни глубок был снег, он узнает, если под ним мох, и найдя такое место, он быстро раскидывает снег передними ногами, добирается до своей пищи, и углубляется в снег так, что его почти не видно; вместо воды олень ест снег. Хороший олень легко может пробежать до 10 вер. в час, и требует немного времени для корма и отдыха. В особенности велика деятельность лопарей на Мурманском берегу. Рыба, которая здесь ловится, состоит из семги, трески и палтусины, с многими их видоизменениями. Лопари сбывают свою рыбу Русским, приходящим в августе на Мурманский берег на больших ладьях. Тогда все становища превращаются в настоящие гавани; Лопари спешат продавать хозяевам судов все, что они наловили зимой, и летом: меха оленьи, лисьи, горностаевые, волчьи и пр., не говоря уже о рыбе и морских зверях. До последнего времени Лопари не имели своих судов, на которых могли бы ездить в Архангельск и там продавать свои произведения, а потому по необходимости должны были обращаться с ними к поморянам, которые приходили на берега Лапландии; но в последнее время некоторые Лопари завели себе мореходные шнеки и решили ездить в Архангельск, и таким образом производить свою собственную, самостоятельную торговлю. В конце августа на морских берегах Лапландии снова царствует грустная тишина. Лопари, возвратившись в глубину Лапландии, к любимым своим тундрам, останавливаются у больших озер, и пользуюсь остатком осени, ловят в них рыбу, в запас на целую зиму. В начале зимы и эти озера пустуют. Все Лопари снова приезжают в зимние погосты и предаются охоте; из всех животных только олени, лисицы и горностаи составляют самую важную отрасль промышленности Лопарей. Все вообще Лопари очень искусные стрелки, потому что с малых лет привыкают владеть винтовкой; но так как порох и свинец слишком дороги, да и промышленность их не так обширна, чтобы требовала этих материалов слишком много, то у Лопарей сохранились особенные способы ловли, где не требуется огнестрельного оружия. Оленей и куропаток ловят они посредством очень искусно установленной между деревьями петли из веревки или ремня (гангас). Лисиц – посредством отравы, а более стреляют. Кроме рыбной и звериной ловли, часть Лопарей занимается и оленеводством. Оленьи стада содержатся почти всеми Лопарями, но у некоторых из них эти стада так велики, что составляют предмет главной их заботливости. Если Лопари, имеющие до 2000 оленей. И мясо и кожа оленьи имеют большой сбыт. Остается сказать, что русские Лопари пользуются привилегией не ставить в натуре рекрутов, а платят 150 р. Серебром с человека.

OCR М. Байкова, 2010-11

HTML И. Воинов, 2011

оригинал статьи, 600 кб