Новые и достоверные известия о лапландцах в Финмархии, об их языке, обрядах, нравах и о прежде бывшем языческом их законе.

[48]

Отделение IX.

Лапландские олени скоры и проворны, и в малое время большое расстояние перебегают. Они не управляются поводом, но бегут из стороны в сторону, чем увеличивают свою дорогу. Менее, нежели в 6 часов, говорит сочинитель, переехал я от норвежской церкви, построенной для горных лапландцев, до села Доколдекенно, что составляет восемь норвежских миль. Олени не столько у них искусны в бегании, сколько в плавании. Они прыгают и туда, и сюда, как им захочется, Лапландцы утверждают, что если олени много прыгают, то это означает будущую бурю и невзгоды.

Главнейшую пищу Лапландских оленей составляет белый мох, который они очень старательно ищут и для которого зимой разрывают снег; если же он так смерзнется, что олень из-под него мха достать не может, то такого несчастья лапландцы очень боятся, так как от этого олени, составляющие все благо[49]имение их, с которыми, так сказать, соединена их жизнь, могут помереть. Они также должны остерегаться, чтоб олени далеко на горы не уходили, так как они часто заблуждаются и достаются в добычу волкам.

Ручные лапландские олени находятся всегда у них на дворе и питаются летом травой, а зимой мхом. Норвежцы, живущие у реки Алтейс, держат всю зиму своих оленей в стойлах и дают им мох.

Часто волки гоняются за лапландскими оленями, которых, чтоб отогнать, вешают лапландцы разодранные и худые платья. Волки тогда более опасны, когда метель или буря бывает, так как голод делает их свирепыми, неистовыми, страшными и неукротимыми. Если лапландец ночует в таком месте, где много волков, то должен он беспрестанно стеречь своих оленей. Он должен выходить и стучать палкой об сани, чтоб стуком отогнать хищных волков с отверстой пастью и острыми зубами, жертву себе ищущих. Такая предосторожность тем нужнее для оленей, что они, когда за ними погонятся, бегут не [50] к хижине, а в поле, где волк всегда скорее и удачнее свою добычу догонит.

Лапландцы лишь приметят из побега оленей, что их гонит волк, немедленно спешат к ним на помощь, но волк тогда уже обыкновенно остается победителем. Когда он увидит, что олень неподалеку от шалаша находится и приметит, что он туда уйти хочет, то старается его всячески отвратить от этого намерения – загоняет в лес, чтобы никто ему помочь не мог, или в другое место, где бы лучше с ним управиться. Когда олень взбегает на гору, тогда волк с трудом может поймать его, но тем легче, когда олень бежит с горы, и для того он старается укусить оленя в ногу или вовсе по-своему перековеркать.

Оленей волки не едят на том месте, где задушат, а оттаскивают в лес. Вороны всегда провожают торжествующего волка с такой добычей; лапландцы, услышав птичий крик, заключают, что волки находятся близко.

[51]

Когда олень привязан, тогда волк ничего ему не может сделать. Если же уйдет, то верной добычей волку послужит.

Лапландцы обходятся со своими оленями следующим образом: всякий замечает своего оленя, чтобы распознать и отличить от прочих. Они их водят каждый день в лес по два раза, чем приучают их узнавать дорогу домой. Зимой водят их ночью, так как она весьма долго продолжается¹.

Когда наступит время отдыхать, тогда олени ложатся все вместе подле хозяйской палатки.

Лапландцы выгоняют их в поле, и для сбережения их держат у себя собак, но притом всегда должны больше сами примечать, хотя бы и дурная была погода, так как когда пастух нечаянно заснет, то олени, перебе[52]гая из одного стада в другое, достаются часто волкам в добычу.

Скотину стерегут у лапландцев всегда дети, выгоняют же и пригоняют ее собаки, всегда в свое место. Они так хорошо приучены, что понимают каждой взгляд своего хозяина, Когда зимой олени лежат у шалаша, то осматривает хозяин или хозяйка, здоровы ли они или нет, и не имеют ли в чем недостатка. Многие из них водят у себя до шестисот оленей. Зимой особенно стерегут их с великим рачением, а летом не настолько внимательно за ними смотрят.

Оленицы дают весьма много молока, и всякий день их доят, но они часто не допускают себя доить, и по этой причине привязывают к их рогам веревку, от чего они становятся смирнее. Хотя лапландцы от олениц и коз много молока получают, но и для всегдашнего своего употребления немало они его и издерживают. Чтобы предупредить то, чтобы олени, когда их пасут, из одного в другое стадо не перебегали, надевают им на шею колодки.

[53]

Они управляются вожжами, которые из тюленьей кожи сшиваются, и которые одним концом к оленьей голове привязываются, другим – к руке. Если куда хочет лапландец ехать, то, не садясь в сани, пройдет несколько шагов вперед, а олени за ним следуют; потом садится и управляет искусно вожжами.

Когда оленей убивают, то привязывают их сперва к столбу, а потом уже ударяют их в грудь ножом, от чего они, оборотясь раза два, падают. По прошествии четверти часа сдирают с него кожу, и кровь от этих ударов не вытекает наружу, а запекается в середке, которую, по открытии внутренностей, наливают в вымытый желудок, а кожу растягивают для сушения на двух колах. Вот какие искусники и мудрецы населяющие Лапландию народы!

Отделение X.

О лапландских санях.

Знатные между лапландцами всегда ездят на лучших и больших оленях. Бедные же [54] ездят обыкновенно на оленицах. Это немалого труда стоит, чтобы их приучить к езде, так как они очень непослушны, иногда бьют задом, ложатся на землю и до тех пор не встают, пока многими ударами их к тому не принудят.

Другие же без всяких принуждений управляются и бегут по большей части прямо. Убор, который им надевают на голову, называется ваддие.

Они управляют оленями одним только поводом, который не в ром им кладется, а привязывается к рогам вместо супоня, который у наших лошадей на шее бывает. Надевают они еще на оленей широкий кожаный воротник, к которому пришивается из тюленьей кожи длинный ремень, который между ногами проходит и к саням спереди привязывается. С помощью этой веревки олень везет сани, и чтобы она не обтерла ему ног, ее обертывают мехом.

Кроме этого воротника пришивают они еще другой, который только для украшения служит. Он сшит из сукна и с оло[55]вянной битью; под шеей бывает разрезан и связывается ремнем, на который вешают колокольчик. Посреди перепоясывают оленя подпругой, которая внизу из кожи, а вверху из сукна бывает украшена оловом. Такая подпруга служит для одного только украшения, которое употребляют лапландские купцы во время свадьбы, однако же, они несколько придерживают веревку, которая к саням привязывается и не допускает оленя из одной в другую сторону перебегать. Часто и без этого ездят, отчего сани с одной на другую сторону поворачиваются. Лапландские женщины увешивают оленя колокольчиками. Но…. довольно!.... оставим эти безделки и то, чем они оленей украшают аскожем только то, что все эти прикрасы делают в Финмархии женщины. Веревки, которыми лапландцы в случаях нужды привязывают оленей, делаются из тонких вместе сплетенных кореньев.

Лапландские сани сильно походят на лодку; сзади делается из досок сиделка для едущего; притом, чтобы сани плотнее были и не пропускали воды, обвивают их вере[56]вками и стягивают вместе. Дно делают гораздо шире, а длину его саням соразмеряют; оно выгнуто спереди, а внизу вместо полозьев прибиваются с обеих сторон две железные полосы. Лапландцы имеют много саней разных родов; первый называется гиер киеррес, на которых обыкновенно ездят; они бывают так легки, что одной рукой их поднять можно, и так коротки, что, садясь, занимают в них всю длину; если же наклоняются на бок, то локоть обычно достает до снега, так как с обеих сторон они очень низки. Чтобы удобнее сидеть было, постилают они в сани оленью кожу. Другой род саней – сандо киеррес – употребляется для перевозки разных вещей из одного места в другое; они гораздо больше первых как глубиной, так и длиной; к ним пришивается сверху оленья кожа, которая служит покрышкой лежащим вещам от ненастной погоды, сверху же для крепости обвязывают ее ремнем.

Третий род саней – пульке – делается для переноски вещей, и снаружи осмолен наподобие лодки; одна их половина устилае[57]тся кожей, а другая сукном; они также, как и другие сани все закрыты бывают.

Четвертый род – лок смеррес – также осмолен снаружи, и служит в дорогах для поклажи пищи; он с первым и третьим родом саней почти сходен, однако, больше и шире обоих, доски, сани составляющие, так между собой бывают плотны, что ни капля воды пройти в них не может.

Когда лапландцы не ездят, то переворачивают свои сани дном кверху и ставят на снег, чтобы класть под них горшки и сырое мясо. Когда лапландцы хотят куда-нибудь ехать, то надевают зимние свои рукавицы и привязывают повод к правой руке, а другой конец к голове оленя; отправляясь, бьют поводом с обеих сторон, от него олень так быстро бежит, что в малое время большую дорогу переехать может. Часто случается, что олень не бежит прямо, а излучинами; то для предотвращения этого лапландец весьма искусно правит, чтобы достигнуть желаемого места. Когда нужно ехать на правую сторону, то бьет он поводом по правому боку, если же ему надо ехать на левую, то бьет по другой стороне; а ко[58]гда его удержать хочет, то ударяет посреди спины поводом, отчего он и останавливается.

Когда олень не пойдет или вести не будет, тогда привязывают его к заду других саней, отчего он принужден идти будет, так как спереди едущий влечет его насильно. Вот как умело лапландцы поступают со своими оленями!

Когда олень несет сани одной только веревкой, то, спускаясь с горы, не может бежать скоро с санями и конечно должен разбить себе ноги, потому что они быстрее его скатываются; но чтобы помочь этому, привязывают сзади саней другого оленя за рога веревкой, которой, сбегая с горы, удерживает стремление саней.

В других же местах, где бывают горы, но не так круты, может удержать оленя сидящий лапландец разными способами; он наваливается на зад саней, если же гора очень крута бывает и тяжесть его мала и сани удержать не может, тогда привязывается сзади олень, который, как уже известно, от стремления удерживает. Сани [59] раидо киеррес, в которые разная кладется пища, возят они следующим образом: хозяин сидит в первых санях, к которым для предосторожности сзади привязывается олень с другими санями, где лежит пища.

Снег редко в Лапландии так велик бывает, чтобы нельзя было бы проехать на олене, хотя случается, что олень по брюхо увязает в снегу, но это только, как уже известно, удерживает его от скорости. Вот такие олени в Лапландии! Вот как они быстры и поворотливы!..... Жалко только, что не все такие!

Отделение XI.

Приморские лапландцы переменяют ежегодно свое жилище по два раза – весной и осенью; они оставляют ненадолго свои зимние шалаши, в которые опять возвращаются по прошествии некоторого времени. [60] Горные лапландцы по образу Скифов кочуют, где хотят, и никогда не имеют постоянного жилища; летом они со всем семейством сходят на берега для рыбной ловли; осенью опять на горы переходят и мало-помалу продвигаются они каждый день не более, как на одну милю вперед до тех пор, пока достигнут желаемого места; тут ставят они для зимнего жилища свои палатки, которые то в лес, то на пригорок переносят и часто переменяют место.

На дороге ставят они небольшие шалаши, в которые кладут пищу, чтобы при случае нужды не было в том недостатке; осенью, когда они на горы возвращаются, убивают оленей и кладут в эти шалаши сырое мясо, где весной его опять находят. Когда осенью рано и весной не бывает в поле снега, и лапландец со своим семейством странствует, тогда идет он пешком, а на оленей накладывает палатку и прочие принадлежности, которых целое стадо гонит определенный к тому пастух.

[61]

Зимой, когда снег выпадает, и лапландец вынужден бывает путешествовать, разламывает он летнюю палатку, вынув шесты, переменяет покрывала и все, к тому принадлежащее, и отвозит на то место, где ему нужно остановиться; сучья, которые служили в палатке вместо пола, оставляет на прежнем месте и всякий раз приносит свежих. О величине палатки из того заключить можно, что ее везет один олень; ездят же они таким образом, что в первые сани кладет мать своего ребенка и покрывает его шерстяным одеялом, а пища и прочая надобность кладется в другие сани. Хозяин едет веред, за ним жена его с ребенком, прочие же взрослые дети и служители гонят скотину.

Впрочем, это покажется весьма удивительным тому, кто не видел путешествия лапландцев, и конечно, тот сочтет за невероятное, чтобы они могли ездить зимой и не сбиться между горами, где глубокие бывают снега, где ни малейших следов человеческих не видно, и где от беспрестанной метели едва глаза открыть можно.

[62]

Из описаний видно, что в тамошних странах бывает долгая ночь, и при такой глубине снега Лапландец счастливо достигает желаемого места; они привязывают к оленям колокольчики или медные бляхи, чтобы по их звону знать было можно, где другой олень с санями находится, и если темно или дурная погода бывает, тогда смотрят по ветру, с какой стороны он дует, по которому и узнают они свою дорогу; когда же едут к югу и ветер дует с той стороны, то они прямо против него едут; если же бывает восточный ветер, тогда оставляют его в левой стороне, а если западный, то в правой. Они также узнают и по звездам свою дорогу; хотя и не имеют понятия об астрономии, но знают положения многих звезд и называют их разными именами.

Это следует больше приписать осмотрительности и дальновидности лапландцев, что они при ненастной погоде и на неизвестных местах от всякого несчастья охраняются. Но некоторые из них не столь осторожные нередко подвергают себя бедствиям. В доказательство этого послужит одно пе[63]чальное приключение. Некий лапландец сбился однажды с надлежащей дороги в темноте и ударился грудью об одно дерево настолько сильно, что через трое суток принужден был умереть.

Лапландец возит с собой во время зимнего путешествия огниво, кремень, трут и серу; все это, положив в мешочек, кладет за пазуху, чтобы тогда, когда он захочет развести огонь, мог зажечь трубку. Часто случается, что из-за длины дороги или глубины снега вынужден он бывает ночевать посреди дороги; в таком случае ставит он небольшую свою палатку, которую в санях с собой везет, на снегу и разводит огонь; оленя же тогда привязывает с санями к дереву.

О путешествиях приморских лапландцев немного примечать должно; они так же, как и вышеуказанные, возят с собой огниво и трут, которыми они огонь разводят для варки пищи и также для зажжения трубки; когда они рыбы наловят, то разводят огонь между двумя камнями, которые они всегда с собой возят; тогда, воткнув небольшой шестик с крючком, вешают [64] на нем котел и варят рыбу; то же самое делают они с выдрами и другими дикими зверями, которых они на дороге ловят.

Из всего сказанного заключить можно, насколько расстроен и жалостен образ жизни этого народа, который привыкает с молодых лет чрезвычайную иметь любовь к своему отечеству, и считает себя в недрах его гораздо благополучнейшим. Следующая повесть послужит нам в этой истине примером.

Король Христиан VI в 1733 году, проезжая Норвегию, остановился в Алезунде; тогда по должности моей, говорит сочинитель, должен был я донести его величеству о состоянии собрания, посланного для просвещения лапландцев в вере и о тамошних торгах – словом, о состоянии всей Финмархии, и по многим, заданным мне вопросам его величество соблаговолил приказать, чтобы при первом случае прислать ко двору его одного молодого лапландца. Это повеление хотел я со всевозможным рачением исполнишь, но получал везде, к моему удивлению, от[65]каз, так как никто не хотел пользоваться такой милостью, но наконец, с великим трудом уговорил я одного молодого лапландца по имени Нила Педерзена Корнееса ехать в Копенгаген. Он был среднего роста и красив собой; при приезде в Копенгаген был он королем весьма милостиво принят, ему сшили и подарили платье лапландское из лучшей шелковой материи, колпак из черной тафты, где было имя Христиана VI серебром вышито. Но такая милость недолго продолжалась, так как он, приехав туда осенью, занемог и умер. Причиной его смерти, конечно, было то, что пища по приезде его, переменилась – он привык в Лапландии пить воду, молоко, и употреблять простую пищу, но в Копенгагене получал он вино и разные лакомства. Родственники его получили в наследство его платье, которое служило к памятованию его.

1 Астрономическими примечаниями доказано, что солнце в этих странах в самые тихие дни один раз в семь недель через горизонт переступает, и тогда день столь заметно начинает прибавляться, что уже в начале апреля не бывает темно.

<<< оглавление | далее >>>

© OCR Monia Rosomaha, 2012 г.

© HTML И. Воинов, 2012 г.