Андерс Стриннгольм.
Поездки скандинавов в Бьярмию.
Еще задолго до открытия Гренландии и Винланда,
в то время, когда населялась Исландия, древние скандинавы
плавали в самые северные страны, лежавшие на Ледовитом море,
к берегам Белого моря и богатой Бьярмии. Отер, знатный норманн,
живший дальше всех норвежцев на севере, в Халогаланде, во
второй половине IX века прибыл в Англию, некоторе время находился
на службе короля Альфреда и описывал этому любознательному
королю положение своего отечества: "Выше Халогаланда
земля простиралась еще дальше на север, но уже не имела обитетелей,
исключая нескольких финнов (лапландцев), местаи там проживавших;
они зимою стреляли зверя, летом ловили рыбу и вообще вели
такой образ жизни, какой и в наше время ведут лапландцы, жители
Финмарка"(36).
Однажды, продолжал рассказывать Отер, ему хотелось
разведать, как далеко земля простирается на север и живут
ли за пустырем люди. Он поехал вдоль берегов; во все продолжение
плавания направо от него была пустыня, а налево - открытое
море. Спустя три дня он заехал в такую даль на север, куда
редко заезжают китоловы. В том же направлении он плыл еще
три дня. Тогда то ли суша стала отходить к востоку, то ли
море вдалось в землю - он не смог решить, знал только, что
там он дожидался северо-западного ветра. Четыре дня потом
он плыл к востоку вдоль берегов и должен был поджидать прямого
северного ветра, потому что теперь земля ли стала сворачивать
к югу, то ли море вдалось в нее - он опять не знал того. Он
плыл пять дней в направлении к югу. Тогда въехал он глубоко
в землю, в устье большой реки.
Во все плавание, со времени отъезда из отечества,
он не видел ничего другого, кроме пустынного берега, никаких
признаков населения, только кое-где несколько рыбаков, охотников
и птицеловов, которые были финноми. Такого же качества он
нашел и землю трефинниев (в которой заключается Русская Лапландия;
на старинных картах называется она "Терские лопари",
а в древних источниках - Треннес). Но на большой реке он встретил
народ, называемый бьярмийцами; язык их походил на финско-лапландский,
как ему показалось. Они пришли к нему на корабль и рассказали
многое как о своей земле, так и об окрестных странах и племенах,
он он не знал, что было истинного в их рассказах, потому что
сам никогда не видел этих земель. Он желал бы узнать природу
этих северных стран, но сперва съездил бы туда за моржами.
Их зубы приносили очень благородную кость, а кожа очень хороша
для корабельных канатов. Эти животные менее других китов,
не длинее семи аршин. Напротив, на его родине превосходное
китоловство: там водятся киты в 48 аршин длины; самые большие
были в 50 аршин. Он говорил, что шестью гарпунами он убил
шестьдесят штук в два дня.
Отер нашел у бьярмийцев хорошо обработанную землю,
с признаками населенности и земледелия. Саги говорят о богатстве
ее в серебре, золоте и драгоценных вещах; оттого стала она
целью путешествий викингов, после того, как узнали самые северные
пределы Норвегии и, обогнув их, нашли дорогу в эту славную
землю. Эйрик Кровавая Секира и Харальд Серая Шкура, отец и
сын, оба получили известность по их путешествиям в Бьярмию.
"Славный в дальних краях победитель королей обагрил кровью
свой меч на востоке: я видел там людей Бьярмии, бегущих к
северу от пылавшей деревни; вождь-миротворец снискал добрую
славу в этом походе... Молодой король воевал на берегу реки
Вины". Так скальд Глумер Гейррасон, воспевал молодого
Харальда Серая Шкура, который на берегу реки Вины сражался
с бьярмийцами, победил их, опустошил Бьярмию и получил огромную
добычу.
Когда Харальд Харфарг послал в Бьярмию Хаука
Габрока и Викарда с двумя кораблями, для покупки тамошних
драгоценных мехов, повстречались им в Гандвике (Белом море)
Бьерн и Сальгард, посланные туда же шведским королем, Эйриком
Эмкндсоном. Знаменито также путешествие Карли в эту страну.
Он был жителем Халогаланда и числился между богатыми и знатными
людьми придворе Олафа Святого (Харальдсона). Король послал
его в Бьярмию на хорошем корабле, нагруженном товарами; они
условились вместе вести торговые дела и поровну делить барыши.
К Карли присоединился брат, Гуннстейн, богатый и знатный человек,
также накупивший для себя товаров. Участие в поездке принял
и славный Торир Собака, снарядивший большое и длинное судно
с экипажем из 80 человек; все это были его домашние. Торир,
Гуннстейн и Карли положили между собой такой уговор, чтобы
выгоды, приобретенные в эой стране, делить поровну между судами,
а товары каждому оставлять при себе.
Подобно грекам древнейшего времени, северные
викинги вели сообша и торговлю, и морские набеги; иногда отправлялись
они в морской набег, иногда в торговое путешествие, нередко
в одно ито же время занимались тем и другим ремеслом. В таком
случае было у них обыкновение на берегу, где пристали, сначала
заключать перемирие с жителями для торга или обмена товаров,
а по окончании сделок и положенного для того срока мир прекращался
и за торговлей следовала война.
На такое соединение торовли с морским разбойничеством
намекает также уговор названных нами путешественников в Бьярмию.
После счастливого плавания, в продолжение которого редко бывали
вместе, однако ж всегда имели сведения друг о друге, они прибыли
в Бьярмию, вошли в реку Вину и пристали к одному торговому
городу. Тотчас началась торговля: все предлагавшие деньги
или товары в обмен получали достаточно других товаров. Когда
время, положенное для торговли, прошло, они опять спустились
в реку с полным грузом беличьих, собольих и бобровых мехов
и нарушили мир с жителями. Переплывая устье реки для выхода
в открытое море, они съехались вместе и совтовались. В Бьярмии
существовал такой обычай: в случае смерти богатых людей их
деньги, драгоценности и другое движимое имущество разделялось
между покойниками и их наследниками; покойники нолучали половину
или третью часть, иногда и меньше; это имущество относили
на святое место в лесу, где складывали его в кучу, смешивали
с землей, иногда строили над этим местом свои дома. В густом
лесу, неподалеку от устья реки Вины, стоял храм, где, как
было известно, находилось много таких насыпей со спрятанными
там драгоценностями. Туда хотели проложить себе путь викинги
и попытаться достать эти сокровища, хотя бы жертвуя жизнью.
Поздним вечером, перед наступлением ночи, они
опять пристали к земле: одни остались стеречь суда, прочие
пошли по равнине к лесу. В голове шел Торир Собака, лучше
всех знавший страну; Карли с братом Гуннстейном составляли
задний отряд. Тихо продолжали они идти большим лесом; но,
чтобы не заплутать на обратном пути, сдирали бересту на деревьях
для отличия от других. После полуночи они вышли на широкую
поляну в лесу; небольшое место на ней было огорожено тыном
с крепко заколоченными воротами; тут был храм Юмалы, божества
бьярмийцев. Шестеро туземцев стерегли по ночам это укрепленное
место, по двое на каждую треть ночи. Случилось так, что к
приходу викингов люди, сторожившие до тех пор, ушли домой,
и на место их еще никто не пришел. Торир Собака тотчас бросился
к укреплению, прицепил вверху свою секиру, всей силой руки
поднялся на нее и таким образом перелез через ворота с одной
стороны, между тем как Карли перелез с другой с такой же ловкостью
и силой. Потом подняли они запор с ворот и отворили их для
своих товарищей. В земляных кучах они нашли великое множество
серебра и золота, и каждый брал, сколько мог унести.
Посреди храмового двора сидел на троне истукан
Юмалы. На коленях у него стояла серебрянная чаша, наполненная
деньгами, а на них висела драгоценная золотая цепь. Торир
Собака взял себе эту чашу, а Карли, чтобы достать цепь, взмахнул
секирою и перерубил ленту, которой это украшение завязано
было на затылке истукана. Удар был такой сильный, что вместе
с цепью слетела со страшным стуком и голова Юмалы. В то же
мгновение пришли на поляну сторожа, услышав стук, и увидав,
что случилось, затрубили в рога. Тотчас на их звуки отвечали
пронзително другие рога, трубившие тревогу вдали; едва только
викинги вошли со своей ношей в лес, как послышался шум; они
догадались, что жители проснулись, и спустя несколько минут
заметили за собой погоню; бьярмийские воины бежали за ними
со страшным криком и в короткое время были слышны везде в
лесу. Однако ж навбюченные тяжело викинги убежали с добычею
счастливо; это спасение казалось настолько удивительным даже
для них самих, что они (или сказание) присваивали его чарам
Торира Собаки, в бытность свою в Финнмарке научившегося тому
у какого-то финна, опытного в чародействе.
Путешествия, приносившее столько богатства, соблазняли
многих к поездкам в эту славную, по сказаниям, землю, для
обмена драгоценных товаров или для добывания богатств по способу
викингов. Саги наполнены рассказами о том; во многие из них
вмешались вымыслы и чудные приключения. Они относят эти путешествия
частью к весьма древнему времени: известие о поездке Отера,
хотя, по-видимому, показывает в нем первого мореплавателя,
объехавшего Нордкап и нашедшего дорогу в Белое море, однако
намекает, что бьярмийцы не вовсе для него неведомый народ,
что берега их были известны как отечество моржей, а это дает
понять, что еще прежде существовали сношения с этой страною
и имелись сведения о произведения природы и искусства, получаемых
оттуда.
Великая река Волга, пересекавшая большую часть
Европейской России и после 4500 верст течения впадающая в
Каспийское море, почти везде судоходна - от устьев до истоков
своих в Тверской губернии. Посредством этой реки в позднейшее
время Тверь, Казань и Астрахань вели важную торговлю с Персией
и другими местами Азии, и еще поныне Волга служит купцам Армении
для обмена персидских товаров на европейские из Санкт-Петербурга.
Она в своем течении, в числе других судоходных рек, принимает
и Каму, из которой по Вишере, Колве и Вышукре плывут в Вогульку,
а оттуда через горный кряж, называемый у русских Печорским
волоком, длиной до 4 верст, в Печору, текущую в Ледовитое
море, соединенное таким образом с Каспийским. Другой водный
путь частью этими же реками, также Камой и Вычегдою, соединяет
Каму с Двиной, впадающей в море у Архангельска; сухим путем
переезжают с полверсты (Бухонинский волок).
На этих реках, между Белым морем, Волгою и Уральским
хребтом, лежала прежняя Пермская страна, или Бьярмия, славившаяся
богатством, торговлей и могуществом. На юге ее, на восточной
стороне Волги, жили булгары, многочисленный и сильный народ,
которого несколько племен, отделясь от прочих, перешли Дон
и Днепр и в V, VI и последующих веках вели кровопролитные
войны м Восточной Римской империей, отняли у нее Мезию и Дакию,
где поселились и оставили памятники своего имени в названии
Болгарии, уцелевшем и поныне. Этот народ не менее важен по
торговле, как и по военным делам. Он возделывал землю, занимался
ремеслами и по положению страны находился в обширных торговых
сношениях как с севером, так и с югом.
Волга и Каспийское море открывали болгарам путь
в страны, лежащие на юге и востоке от Каспийского и Аральского
морей, в Персию, Бухару и Индию; близость Дона и Черного моря
облегчала торговлю с Греческой империей и Италией; Вятка,
Кама и соединенные с ними реки приводили болгар в сообщение
с Северной Европой, а верхнею Волгой они сохраняли связь с
западными и северо-западными племенами России. Арабские писатели
говорят о Булгаре, Булгарском городе на Волге (в шестнадцати
милях на юг от Казани), как о цветущем и торговом месте, пока
он не пришел еще в упадок после жестокого вторжения русских
в 968 или 969 годах. Развалины его показывают еще следы башен,
каменных домов, гробниц и большей частью арабских надписей.
Через этот город проходили произведения Южной Азии в Пермь,
Бьярмию северных саг, а оттуда через него же произведения
севера в Азию: он был складочным местом, где южные товары
обменивались на северные. Выше Булгара начиналась земля бьярмийцев:
главным складочным местом ее была великая древняя Пермь ("Великая
Пермь" - название города в русских летописях. Малая,
ныне так называемая Пермь лежит к югу от прежней, при впадении
в Каму реки Чусовой), теперь Чердынь, небольшой и неважный
городок на Колве, где остались еще развалины древнего города.
Туда приходили из Булгара серебро и золото Азии, персидские
и индийские товары и обменивались на драгоценную рухлядь (пушной
товар) Сибири, на беличьи меха и другие товары, доставляемые
с Дальнего Севера.
Последними звеньями в этой цепи торговых сношений,
далее к Ледовитому морю, были торговые места при истоках Печоры
и Двины. Доказательством оживленной торогвли, которая прежде
производилась в этих странах и этим путем, служат золотые
и серебрянные монеты и металлические дощечки с куфическими
или древнеарабскими надписями, выкапываемые там из земли,
также и оставшиеся развалины дрквних стен и рвов; потому что
не только на Печоре, но особенно вблизи древней Перми, находили
множество монет древнейших арабских халифов, в могильных насыпях,
лежащих во множестве в окрестностях этого города; кроме того,
развалины древних укреплений и валов не встречаются в такой
многочисленности нигде в России, как в Пермии, или Бьярмии;
еще до новейшего времени сохранились на Бухонинских высотах
остатки деревянных мостов, постоеных, по старинным сказаниям,
древними бьярмийцами для удобнейшей доставки товаров в то
время, когда эти люди вели обширную торговлю; вместе с тем
найдены и другие остатки прежних зданий, показывающие, как
думают, благосостояние и населенность, которые едва ли могли
быть достигнуты иначе, чем торговлею.
Стало быть, источникии богатства в золоте, серебре
и других драгоценностях привлекали в эти страны викингов и
купцов и заставляли предпринимать путешествия в Бьярмию, столько
прославленную ими на севере. Не подвержено никакому сомнению,
что бьярмийцы принадлежали к обширному чудскому племени; но
нельзя утверждать с такой же вероятностью, что Бьярмия была
не только древним государством, но и сосредоточением различных
чудских племен или, по крайней мере, какого-нибудь одного
из них. Разбросанность чудского народа по Европе и Азии, кажется,
указывает на насильственные потрясения и перевороты, постигшие
его в старину; но едва ли можно определить с точностью место
прежней родины: для самого древнего времени вовсе нет сколько
нибудь точных седений о семействах, принадлежащих к этому
племени, потому что они исстари занимали незнакомый север
Европы и Азии. О бьярмийском государстве известно, что оно
пало около 1236 года во время вторжения Чингисхана и его монгольских
орд в Северную Европу, а потом было покорено царем России
Иваном Васильевичем в конце XV века.
Незадолго до вторжения монголов изрублены были
в Бьярмии все седоки одного торгового корабля, прибывшего
туда из Халогаланда в Норвегии. Тогда два подручника норвежского
короля, Хакона Хаконсона, с четыремя сильно вооруженными кораблями
отправились в землю бьярмийцев для отмщения им и их государю
за убийство своих земляков. Мечом и огнем опустошили они Бьярмию
и сделали богатую добычу, состоявшую особенно из серебряных
монет и дорогих мехов. Это путешествие в Бьярмию, случившееся
в 1222 году, - последнее, о котором упоминают древние исторические
памятники. После того прекратилось всякое мореплавание в Белом
море; более трех веков этот торговый путь оставался неизвестным,
пока, во времена королевы Марии Стюарт и Елисаветы, не нашел
его снова Ричард Ченслер в 1553 году и не сделал Архангельск
доступным для английской торговли; но еще за 700 лет до него
этот путь был открыт скандинавскими викингами и почти четыре
столетия носил их военные флотилии и торговые суда.
Избранная глава из книги "Походы викингов";
полная версия на сайте http://sundukis.narod.ru/source/string/index.html
|