Русская Лапландия и русские лопари

[67]

V. Исторический очерк русских лопарей.

По преданиям и сохранившимся записям, лопари как в Скандинавии, так и в Poccии, жили когда-то гораздо южнее, чем теперь. Напр., в Poccии еще в XIV веке лопари встречались около Онежского озера. Жили они также около Новгорода и Ладожского озера. По мнению некоторых ученых, лопари некогда занимали и всю Финляндию. Самое имя финны или сумь первоначально принадлежало будто бы теперешним лопарям. Когда же лопари отодвинулись на север, это название перешло от них на теперешних обитателей Финляндии. Какие-то неизвестные нам передвижения народов оттеснили лопарей на самый крайний север, загнали их к пределам океана и дали им то имя, которым мы их называем и которого они сами за собою не признают. Сами лопари называют себя сабмо, само, саоме или суоми, слово же лопарь происходит от финского корня lop, loap, что значит: край, предел¹⁾. Среди лопарей до сих пор сохранилось немало преданий об их прошлой борьбе с другими народами, которых они называют общим именем чуди. Это название обыкновенно присваивается целой группе народов финского племени, когда-то населявших север Poccии. Но у лопарей под общим понятием чуди подразумеваются вообще все враги их: и шведы, и норвежцы, и финны, и корелы, и даже русские.

Предания о набегах чуди и теперь еще живы среди лопарей. Хорошо жилось в старые годы, рассказывают они, но пришла чудь, и жить стало опасно, так опасно, [68] что люди не смели жить на земле, а хоронились в ямах и в амбарах. Но даже и в этих ямах они не могли быть покойны. Выходил из ямы дым, сидели там неспокойно, слышался шорох, трава была кругом помята. Чудь легко открывала лопарей и убивала их.

В борьбе с чудью у лопарей было только одно орудие — это хитрость и находчивость. И у них существует много рассказов, где находчивый удалец лопарь один спасает свой погост от целой шайки чуди. Вот для примера подобный рассказ.

“Давным-давно из Швеции, с озера Энаре, чудь под предводительством одного атамана пошла по реке Паз. Было чуди много; она шла разорять Пазерецкий погост. С ними был проводник лопарь, и при помощи его чудь благополучно прошла все водопады. Осталось им перейти через горы с карбасами, чтобы обойти последний водопад, чтобы попасть в Пазерецкий погост. Опас (проводник) услыхал шум водопада и сказал “шум оттого, что соленая вода дерется с пресною. Нам будет лучше проехать, если свяжем вместе карбасы; а я привяжу свой карбас последний”. Они послушались опаса, связали вместе все лодки; опас привязал свой карбас последним. Когда вода помчала первый карбас к водопаду, лопарь отрезал веревку от своей лодки, направил ее к берегу, сам выскочил. Чудь вся в падуне утонула и убилась. Тела чудинов выбросило на берег — их там и похоронили. Лопари Пазерецкого погоста наградили опаса, спасшего их от нашествия чуди”²⁾. [69]

Kpoме чуди у лопарей был еще враг — Сталло. Чудь всегда приходила войском. Сталло же являлся один со своей собакой. “Сталло” означает человека, закованного в латы — “стальной человек”. По всей вероятности в нем воплотилось представление о скандинавских богатырях, собирающих дань и угнетающих лопарей. Сталло дерется кулаком, а иногда царапается, кусается, но убивает всегда ножом. Ножом же надо от него и защищаться, так как кроме ножа его можно убить только серебряной пулей. Он носит всегда за спиной деньги. Если убьешь Сталло, надо убить и его собаку, иначе она станет лизать его кровь, и Сталло оживет. Против Сталло также лучше всего действовать хитростью. Рассказы о Сталло очень многочисленны и разнообразны³⁾.

Между прочим русским лопарям пришлось выдержать долгую и упорную борьбу со своими одноплеменниками корелами, которые в конце концов и стеснили их в пределах Кольского полуострова.

В XIII столетии в Лапландии проникли новгородцы. Это были сначала вольные ушкуйники, которые приходили сюда для грабежа. Только в конце XIII века или в начале XIV новгородцы завладели Лапландией, как своею волостью, и обложили лопарей определенной данью. Они же основали тут первое русское поселение у Ледовитого океана Колу. Господство их над лопарями продолжалось два столетия. В XVI веке, с падением Новгорода, Лапландия перешла во власть Москвы. С этого времени для неё началась новая эпоха — распространение в ней христианства. [70]

С распространением христианства в Лапландии обыкновенно связывают имена Трифона Печенгского и Феодорита Кольского. Но еще раньше их были в Лапландии проповедники христианства, имена которых остались забыты. Летописи говорят нам о случаях, когда сами лопари обращаются в Москву и Новгород с просьбой прислать им священников. Следовательно христианство тогда им было уже известно.

“В 1526 году, — как говорится в древней Ростовской летописи, — приехавшие к Москве лопляне с Моря-Окияна, из Кандалакшской губы, устье Нивы реки, из дикой Лопи, и били челом Государю и просили антиминса и священников церковь свящати и просветити их святым крещением. И Государь велел apxиепископу Maкарию послати из Новаграда от соборныя церкви священника и диакона, и они ехавше свящали церковь Рождества Иоанна Предтечи и многих лоплян крестиша”.

Спустя несколько лет, в 1532 году, пришли в Новгород с такой же просьбой лопари с Мурманского берега и с реки Колы и Туломы. Им также были посланы священники, которые крестили некоторых парей.

Но более всего для распространения христианства в Лапландии сделали пр. Трифон и Феодорит, которых потому и называют просветителями лопарей.

Трифон происходил из теперешней Новгородской губернии. Он отправился в Лапландию сначала ради торговых и промышленных целей и поселился в пограничной с Норвегией области, на pеке Печенге. Постоянно встречаясь с дикими, невежественными, далеко рассеянными друг от друга лопарями, он начал про[71]поведывать им христианство, но крестить их не мог, так как сам он не был священником. Часто подвергался он нападениям и преследованиям лопарских колдунов, но энергично продолжал свою деятельность и, наконец, решил окончательно посвятить себя просвещению лопарей. Ознакомясь со страной, он посетил Колу. Здесь в то время была небольшая часовня и при ней иеромонах Илья. Трифон уговорил его пойти с собой в Печенгу и крестит находящихся там лопарей. Одновременно с этим Илья посвятил самого Трифона в монахи. Трифон построил церковь, и лопари охотно приходили к нему, жертвовали на церковь разные вещи, отводили в пользу её земли, озера, реки в рыбные становища в море. Мало-помалу сюда стали стекаться и другие благочестивые люди и монахи из Poccии. В 1550 году Трифон основал тут монастырь — недалеко от впадения Печенги в океан. Спустя некоторое время он отправился в Москву и здесь получил от царя Иоанна Грозного жалованную грамоту, по которой все окрестные земли и заливы, реки и озера были приписаны к новому Печенгскому монастырю. В 1583 году Трифон умер; а уже в 1590 году на монастырь внезапно напали шведы, разграбили и сожгли его. В 1596 году монастырь был вновь отстроен, но уже на новом месте — у устья реки Колы. В 1619 году и этот монастырь сгорел, а затем опять восстановился по другую сторону р. Колы, под именем Кольско-Печенгского монастыря. Часть монахов осталась жить на р. Коле, другие же поселились опять на Печенге.

Печенгский монастырь просуществовал до 1764 года и был, наконец, совсем упразднен, так как при[72]шел в полный упадок. Только в наше уже время, в восьмидесятых годах прошлого века, он снова возобновился на том самом месте, где когда-то был основан Трифоном.

Печенгский монастырь в продолжение большого времени имели огромное значение для жизни лопарей. Стечением времени, отчасти по новым жалованным грамотам, отчасти же покупкой и даже насильственными захватами земель и угодий, монастырь сильно расширил свои владения и разбогател. Вместе с тем часть лопарей была составлена московским правительством зависимость от монастыря, как монастырские крестьяне. Монастырь получил право суда и расправы над лопарями. Но приобретая власть и все больше богатые, монастырь забывает о своем первоначальном назначении — служить распространению христианства и просвещения среди лопарей и становится из просветителя угнетателем этого племени. Прежние строгие нравы исчезают в монастыре. Мы видим во многих правительственных грамотах упреки монахам за корыстолюбие, за своевольные захваты лопарских земель, за нетрезвую жизнь. Дело, так горячо начатое Трифоном, замирает. Во времена Трифона лопари охотно принимали крещение и далее сами просили себе священников. Напротив в конце XVII столетия их приходилось побуждать к этому наградами и льготами.

В одно время с Трифоном служил тому же делу другой проповедник, монах Соловецкого монастыря, Феодорит. Он устроил монастырь при устье реки Колы, изучил лопарский язык и вел свою проповедь среди лопарей на их родном языке. Между прочим, он перевел несколько молитв на лопарский язык. [73]

Христианство проникло к русским лопарям столетием раньше, чем к скандинавским. Но в Скандинавии христианство, распространяясь гораздо позднее, шло рука об руку с грамотностью. Напротив, у нас долго никто не думал об истинном просвещении лопарей. Как первые просветители, так и их последователи ограничивались только формальной стороной дела; сущность христианства осталась чужда лопарям. В этом отношении многое мог бы сделать Печенгский монастырь, но вместо этого, он дурным обращением с лопарями только способствовал их обеднению и надолго оставил их коснеть в невежестве.

В настоящее время лопарей называют иногда даже “добрыми христианами”, потому, что они усердно ходят в церкви, разумеется, если церковь находится поблизости, ставят свечи перед иконами, соблюдают посты, а некоторые знают даже немного молитв. Но дальше внешних обрядов они не ушли. У них до сих пор сохранились остатки древних языческих верований, которые наложили свой отпечаток и на то, как они понимают самое христианство. Еще не особенно давно в Лапландии было всего только три церкви: в Колe, на Печенге и на Паз-реке. Чтобы побывать в церкви, лопарю приходилось ехать за несколько десятков и даже за сотню верст. В некоторых погостах были часовни, куда изредка заезжал священник для исполнения треб. В последнее время число церквей значительно увеличилось. При некоторых из них — правда, немногих — устроились школы, которые за небольшое время своего существования уже успели принести большую пользу лопарям. Школы устраиваются при зимних погостах, и лопари охотно стали в последнее [74] время посылать учиться своих детей. Надо надеяться, что распространение грамотности послужит наилучшим средством в борьбе против языческих суеверий и вообще поможет лопарям выйти из того угнетенного состояния, в котором многие из них находятся в настоящее время.

Угнетение, которому подвергались многие лопари со стороны Печенгского монастыря, было не единственное. Другая часть лопарей, свободных от ига монастырского, подпала под иго светских людей, которые их бессовестно эксплуатировали. Торговля с лопарями всегда велась недобросовестно. Их обманывали и даже насильственно захватывали их товары. Часто доходило до вооруженных столкновений, и, конечно, терпели обыкновенно лопари, как слабейшие. Их спаивали водкой, чтобы выманить у них за бесценок дорогие меха. Кроме того, лопари постоянно страдали от неопределенности границ между соседними государствами: Poccией, Швецией и Норвегией. От пограничных лопарей часто требовали дань все три или два соседних государства. Таким образом появились так называемые, двоеданные и троеданные лопари, т.-е. платившие дань двум или трем государствам. Только сравнительно недавно, в 1826 году, были, наконец, строго определены границы между этими государствами, по договору между Poccией и Швецией.

Вообще история лопарей, за весь промежуток времени, как мы знаем ее, — печальная история. Заброшенное на далекий, неприветливый север, племя это при своих столкновениях с другими, более культурными родами, почти всегда испытывало на себе только их гнет. Когда-то, еще в XVI столетии, Трифон и Фео[75]дорит и еще другие безвестные труженики задумали высокое дело — просветить их христианским учением. Но дело это не привилось и заглохло после них. Пришельцы в Лапландию смотрели на лопарей, только как на предмет эксплуатации. Лопари долго не видали от русских ничего, кроме презрения и обмана. И при таких условиях они мало, конечно, могли позаимствовать от них хорошего. Продолжительный обман заставил их быть настороже и их научил обманывать. Опаивание лопарей ради корыстных целей приучило их к пьянству. Вообще произошла обыкновенная история: некультурное племя, на которое долго не хотели смотреть по-человечески, постепенно утратило многие из своих первобытных нравственных свойств, а от цивилизации усвоило только её обратную сторону. Впрочем, несмотря на упадок некоторых первобытных нравов, лопари остались до сих пор честным, добродушным и незлобивым народом. И надо думать, что постепенно развивающаяся среди них грамотность поднимет их как в умственном, так и в нравственном отношении.

Лопари не принадлежат к вымирающим племенам. Напротив, среди них замечается, хотя и медленный, прирост. Но с ними происходит иное явление: они мало-помалу русеют. Несмотря на то, что русские часто обнаруживали презрeние к лопарям, лопари невольно чувствовали к ним тяготение и подчинялись их культуре. Влияние это пока сказывается внешним образом и притом среди лопарей, живущих в соседстве с русскими. Как мы уже видели, лопари перенимают у русских одежду, отчасти пищу и жилище. Сколько-нибудь разбогатевший лопарь стремится заме[76]нить свою тупу русской избой с русской печью. Перенимаются постепенно и многиe русские обряды и русские песни. В лопарский язык вошло много русских слов. Разные христианства и грамотности должно еще больше усилить это обрусение лопарей. И вероятно, спустя некоторое время, лопари потеряют свои особенные племенные черты и постепенно сольются с окружающей их русской народностью.

[67]
1. Д.Н. Островский. "Лопари и их предания".
[68]
2. Н. Харузин. "Русские лопари".
[69]
3. Д.Н. Островский. "Лопари и их предания".

<<<Предыдущая глава | Следующая глава>>>

© Текст Львов В. Л. , 1916 г.

© OCR Лысенко И. А., 2010 г.

© HTML Воинов И. В., 2010 г.

Оригинал