Г. Ф. Гебель. Наша Лапландия. 1909 г.

[155]

Глава II. — Начало новой эры.

С возникновением колонизационного движения норвежцев и финляндцев на Мурман, о котором говорилось в предыдущей главе, и с началом срочного мурманского пароходства, правительство стало вновь обращать внимание на Лапландию. Появилась целая литература о Мурмане; чуть не каждый, побывавший там, считал своим долгом напечатать об этом забытом крае более или менее длинную статью. Хотя подобные заметки часто не только не вполне соответствовали истинному положению дел, но даже содержали в себе массу сказок и небылиц, однако, они все-таки привлекали и общественное, и правительственное внимание к заброшенной окраине России. В одном сходились все неофициальные, а впоследствии и официальные сведения, это именно в том, что условия мурманского быта донельзя ненормальны и что пора поспешить на помощь, как промышленникам-рыбакам, так и промыслу.

Со всех сторон сыпались предложения, как помочь Мурману; делалось ежегодно немало сообщений в разных ученых обществах, начались посильные попытки правительства, но лишь паллиативного характера, которые, однако, не принесли благих результатов потому, главным образом, что, в сущности, не смотря на довольно большую литературу, накопившуюся в течение чуть ли не 30 лет, в действительности все еще мало знали как Мурман, так и омывающее его море; потому весьма часто видели в известных признаках причину явления, в то время, как на самом деле это были уже последствия, или наоборот.

Поле, которое бороздили уже сотни лет, бывшая житница севера — Баренцево море, в действительности, было неизведанным; пред[156]ставления о животной жизни, о причинах разных явлениях, важных для промысла, часто до того были превратны у рыбаков, что нередко сбивали с толку и серьезных исследователей, заставлявших их вступать на неправильный путь; таковы, например, вопросы о пользе и вреде китов для рыболовства, о причинах появления тюленей у берегов Мурмана и т. п. Совершенно серьезно спорили и ратовали о вреде китоловства даже тогда, когда киты уже покинули берега Мурмана; о несметном богатстве моря рыбою вблизи западного побережья, когда там стояли уже заколоченными рыболовные фактории; о вреде норвежского рома, об ужасах перехода весною для тысячи рыбаков на Мурман, и т. п., когда уже давно ни одна фактория не торговала ромом и когда весною совершенно спокойно совершали переход, или, лучше сказать, переезд, так как оленей хватало уже для всех нескольких сот человек, не рыбаков уже только, но и зверобоев и матросов зимующих на Мурмане судов.

Страшно трудно было разобраться в этом хаосе противоречащих друг другу сообщений и суждений даже мне, оставившему Мурман тогда, когда море еще изобиловало китами и когда главный промысел по временам сосредотачивался на западном берегу. Только побывав вновь на Мурмане в 1895 г. и переселившись туда в 1896 году, я мог познакомиться воочию с теми переменами, которые совершились в течение одного десятилетия, и выступить с некоторыми предложениями, которые могли бы, по моему мнению, принести действительную пользу краю в том положении, в котором он тогда находился. В конце 1896 года прочел я доклад в С.-Петербургском отделении императорского общества для содействия русскому торговому мореходству. Доклад этот впоследствии был отпечатан¹, и я получил приглашение на несколько заседаний комитета для помощи поморам Русского Севера, во время которых многие из предложенных мною мер подверглись обстоятельному обсуждению.

В докладе и статье “в чем нуждается Мурман для своего развития”, помещен затем мною в газетах “Petersburger Zeitung” и “Петербургские Ведомости” — я выставил 10 главных требований, исполнение которых, по моему мнению, могло оказать существенную помощь в деле развития мурманского рыбного промысла. Требования эти были следующие:

1) усиленная колонизация Мурмана беломорскими рыбаками; [157]

2) зимнее пароходство;

3) соединение всех становищ между собою и с остальным миром телеграфом;

4) учреждение должности рыбного инспектора;

5) поощрение правительственными ссудами образования рыбацких артелей;

6) увеличение числа маяков, башен, баканов, метел, обозначающих фарватеры и вход в гавани;

7) проверка до сих пор еще полных неточностями морских карт и точное определение банок, важных в вопросе о рыболовстве;

8) устройство молов, по крайней мере, в двух очень важных, но к сожалению не удовлетворяющих требованиям промысла, гаванях: Вайда-Губе и Гаврилове;

9) организация спасательной части в открытом море, и

10) устройство кредитного учреждения на Мурмане для выдачи ссуд под движимое и недвижимое имущество и под заготовленный впрок товар.

Эти 10 требований я делил на три группы: а) меры, содействующие колонизации и развитию промыслов вообще, б) меры, облегчающие судоходство и промысла и в) меры, содействующие торговым оборотам.

К первой группе я причислял требования 1, 2, 3, 4 и 5, к второй — 6, 7, 8 и 9, к третье — 10-е. Упомянутый доклад и вызванные им суждения немало способствовали тому, что комитет для помощи поморам обратил серьезное внимание на будущность Лапландии, решив действовать по определенному плану, чтобы обеспечить стране будущность и оказать ей ту помощь, в которой она в настоящее время нуждается более, чем когда-либо прежде.

Михаил Федорович Мец, заинтересованный докладом, со свойственной ему энергией, горячо взялся за дело, обратив, в свою очередь, внимание на положение Мурмана августейшего покровителя комитета для помощи поморам, его императорское высочество великого князя Александра Михайловича, крайне сочувственно отнесшегося к делу. Вскоре комитетом организована была экспедиция для научно-промысловых исследований Мурмана и Баренцова моря, и теперь, когда работа в полному ходу, можно, кажется, питать надежду, что дело уже не остановится на полпути, тем более, что убеждение в невозможности помочь мурманским промыслам паллиативными мерами пустило уже глубокие корни. К тому же невольно является опасение, что рыбаки и летом перестанут посещать Мурманское побережье, где из года в год все более и более уменьшается уверенность в успехе, [158] между тем как Белое море сулит более выгодное приложении сил. Нашлась же для рыбаков, занимавшихся вешним промыслом, гораздо более стоящая, хорошо оплачиваемая работа на берегах Белого моря, когда там стала развиваться лесная промышленность. Точно также и летние рыбаки на те 3 месяца лета, которыми теперь они ограничивают время своего пребывания на Мурмане, найдут более выгодным приложение труда и времени в гаванях, особенно в Архангельск, после того, как, благодаря улучшению средств сообщения и проведению ветви сибирской жел. дороги вплоть до берега Двины-реки, в последние годы стал ощущаться здесь летом недостаток в рабочих руках. Вывоз из всех беломорских гаваней из года в год все возрастает, а с ним, естественно, растет и спрос на дельных рабочих.

Многие из возбужденных мною вопросов впоследствии приняты были во внимание; немало нового и полезного предложено было другими и уже проведено в жизнь; многое только лишь возникает и разрабатывается.

Выполнение особенно широких задач выпало на долю Мурманской научно-промысловой экспедиции, которая так всесторонне и полно развила брошенную мною идею об исследовании в различные времена года богатых рыбой банок лишь в той части моря, которая доступна для берегового промысла. Экспедицией, состоявшей первоначально под начальством Н. М. Книповича, а с 1902 г. находящейся под руководством Л. Л. Брейтфуса, положено было начало изучению в большом масштабе всего Баренцова моря, его фауны, разветвлений в нем гольфстрёма, распределения глубин, солености, температуры воды и проч.

Главной квартирой экспедиции выбран новый город Мурманского побережья — Александровск, при Екатерининской гавани. С деятельности экспедиции, являющейся за последние годы живительным элементом на Мурмане, я и начинаю обзор того, что сделано для Мурмана в начале новой эры его жизни, в течение последних 6 лет, предпослав краткий исторический очерк ее работ, любезно составленный для меня начальником экспедиции, Л. Л. Брейтфусом.

1898-1899 гг. (до мая месяца).

Разведочная экспедиция на куттере “Помор” и полицейском пароходе “Мурман”. Изыскания промысловые (лов палтуса в мае вдали от берега), зоологические, гидрологические. Собран обильный зоологический и биологический материал, взяты 244 станции. [159]

1899 г. (с мая по сентябрь).

Работы на экспедиционном пароходе “Андрей Первозванный”, плавающем под флагом Невского яхт-клуба. Обследован район Баренцова моря на западе до Медвежьего острова, на север до 75° с. ш., на восток до Маточкина шара, причем разрешено много вопросов по методике исследования и технике самых работ. Взята 131 станция, на которых производились работы; рыболовным тралом, ярусом, гидрологическими термометрами, батометрами, на глубинах от поверхности до дна через каждые 10-50 метров, с исследованием грунта, планктона и фауны.

Кроме того, занимались практическими работами куттер “Помор”, сендмерская лодка “Рыбак” и 2 палубные лодки Даля, причем на каждом из этих судов находился ассистент-зоолог. Последние 3 судна испытывались притом в отношении пригодности их для мурманских промыслов. Результатом работ этого года было расширение общей гидрологической картины Баренцова моря, причем выяснилась область распределения мурманских промысловых рыб на север (до 75°), на северо-запад и восток, в связи с температурою вод и богатством фауны, ракообразных, которые играют важную роль в питании рыб. Производились предварительные исследования банок; Кильдинской, Териберской и Канинской, а также банок у острова Медвежьего.

1900 год.

В течение этого года “Андрей Первозванный” работал беспрерывно круглый год по заранее определенным линиям, причем взято 247 станций. Продолжались работы рыболовные, гидрологические, зоологические, с исследованием планктона и фауны. Выяснились изменения годового хода температуры и солености воды, которые, в свою очередь, дали указания на распределение течений Баренцова моря. Кроме того, парусные суда “Помор”, “Рыбак” и Далевские лодки занимались сбором по фауне и планктону. Выяснилось неудобство лова тралом в прибрежном пространстве Мурмана, за исключением небольшой площади в Мотовском заливе и перед Кольской губой; констатирована треска и зубатка в промысловом количестве еще под 75° с. ш. в сентябре месяце, под 71½° и на южных банках Медвежьего острова даже в марте месяце, и далее на восток до меридиана Канинского носа — поздней осенью. Все эти наблюдения удалось поставить в связь с распределением теплых вод гольфстрёма.

Осенью того же года “Помор” был отправлен в Тромсе для [160] приспособления его к бою тюленей во льдах горла Белого моря, и было устроено общежитие для детей мурманских колонистов, посещающих городское училище при экспедиции.

1901 год.

Район работ экспедиционного парохода распространен был до р. Печоры, а зимою совершал он срочные рейсы вдоль Мурманского берега и в Варде, с целью доказать возможность срочного зимнего пароходства и оказать колонистам медицинскую помощь. Научные и промысловые работы продолжались по прежней программе; приглашенная из Стокгольма специалистка по химии, г-жа Пальмквист, произвела химические анализы вод, после чего возможно было представить подробную гидрологическую карту исследованной области, приложенную к I тому отчета экспедиции, вышедшему в свет в 1902 г. Взята была 261 станция. С снаряженным для боя тюленей куттером “Помор” был отправлен ассистент экспедиции для производства научных наблюдений. Результат был столь удачный, что шкипер “Помора” Поспелов приобрел его за 4500 рублей, а впоследствии были проданы в рассрочку и лодка “Рыбак” и несколько ботов системы Даля разными лицами для промысла рыбы. В этом году была открыта и деятельность промыслового телеграфа, служащего исключительно для оповещения промышленников о ходе промысла, лове наживки и о ценах на рыбу.

1902.

Хотя экспедиция могла пользоваться в этом году экспедиционном пароходом, потерпевшим в январе жестокую аварию во время урагана в Екатерининской гавани, только в течении 7 месяцев, район научно-промысловых работ расширен был на север по Кольскому меридиану до 76° с. ш., на северо-восток до мыса Литке, под 76½° с. ш. (Новая Земля), и взяты были, не считая прибрежных, 150 станций.

В этом году обращалось усиленное внимание на промыслы. Начато исследование жизни и лова семги, соление трески голландским способом и исследование промысла сельдей. Командирован был ассистент Исаченко для изучения трескового промысла в Норвегии и ассистент Смирнов для продолжения исследования тюленьего промысла с борта парохода “Св. Фока”; семужьим же вопросом занимался ассистент Солдатов. Расширилась деятельность промыслового телеграфа, учреждены агентства на пароходах Мурманского общества, назначенные для вспомоществования колонистам и рыбакам при прио[161]бретении из первых рук продуктов первой необходимости и для сбыта наловленной ими рыбы в Варде и в Архангельске. Устроенное еще раньше общежитие при экспедиции был расширено, и в нем призревалось 11 мальчиков.

Во время зимних разъездов подавалась медицинская помощь колонистам и раздавались жизненные свежие продукты, овощи и т. п.

В промысловом районе сделаны были на восточном берегу промеры, через каждые 2 мили по меридиану главных становищ, глубины моря на расстоянии до 30 миль от берега; на западном берегу произведены дополнительные промеры, связывающие наши берега Варангерского залива у Рыбацкого полуострова с норвежскими картами.

Гидрографическими работами выяснено было интересное холодное течение вдоль западного берега Новой Земли и характер северного рукава Нордкапского теплого течения, разрезом от Варангерского фиорда до Медвежьего острова. Связаны струи Мурманского течения с атлантическим гольфстрёмом. Совокупность гидрологических результатов, добытых за все время экспедиции, изложена Л. Л. Брейтфусом в отчете экспедиции за 1902 г., напечатанном в течение зимы 1902-1903 года.

Помимо сего, экспедицией продолжались работы, начатые в минувших годах, а в августе приступлено было, по программе Стокгольмской международной конференции, к исследованию северных морей. Научно-зоологические результаты выразились в серьезном обращении внимания на планктон, к обработке которого и было приступлено. Обработаны и опубликованы журналы зоологических работ и издан предварительный список фауны Баренцова моря.

Кроме того, начальником экспедиции, по поручению императорского общества спасания на водах, начато сооружение двух спасательных станций.

1903 год.

Пароход работал в течение всего года, придерживаясь общей научной программы и обращая особенное внимание на интересы промысла. Во время гидрологических и зоологических работ, являющихся продолжением их обычного хода, исследовано было холодное течение у южного берега Новой Земли и повторено было прошлогоднее исследование профиля дна между Варангер-фиордом и Медвежьим островом. Продолжались также исследования по программе Стокгольмской конференции. Взяты были 159 морских и 55 прибрежных станций. Продолжались работы по семужьему промыслу и приступлено было к ловле сельдей плавными сетями под руководством двух голландцев. [162]

Собраны были материалы по биологии тюленей, отрицательно влияющие на ход рыбного промысла, по биологии белухи и проч.

Изучение планктона подвинулось настолько вперед, что явилась возможность впервые опубликовать состав животного и растительного планктона Баренцова моря. Списки фауны этого моря значительно пополнились. Операции промыслового телеграфа были распространены на все станции вплоть до Восточной Лицы. Специальными статистиками собирались статистические сведения об уловах, составе промысловых судов, орудиях лова и о наживке. Расширено общежитие для детей колонистов до 14 человек, заготовлено и сплавлено было до 3000 бревен для постройки в становищах Мурманского берега бань и казарм для промышленников; кроме того, совершались срочные зимние объезды колоний с целью оказания медицинской помощи. Наконец, оказано было широкое содействие обществу спасания на водах при организации спасательного дела на Мурмане.

1904 год.

В течение минувшего года продолжались как научные и промысловые исследования, так и исследования по международной программе. Всего взято около 160 морских и 100 прибрежных станций (не считая семужьих исследований) и сделано 120 газовых анализов морской воды. Главным образом деятельность экспедиции была направлена на пополнение замеченных пробелов в деятельности предыдущих лет. Поддерживалась деятельность промыслового телеграфа, общежития, и продолжались заботы об улучшении быта промышленников и колонистов, для чего совершались санитарно-медицинские объезды колоний доктором экспедиции. В декабре во время главных объездов, пароход “Андрей Первозванный” в тумане выскочил на каменную отмель, повредив себе подводную часть. Вследствие этой аварии, исправление которой, вместе с обычным ремонтом, не производившимся за неимением на то время с 1902 г., пароход не будет в состоянии начать работать раньше конца настоящего 1905 г. В 1904 г. комитет передал в ведение экспедиции приобретенный им деревянный тюленебойный пароход “Св. Фока”, который по проекту экспедиции предположено, по исполнении некоторой перестройки, снарядить для всесторонних тюленепромысловых исследований в водах Белого моря и Ледовитого океана.

Таковы общие результаты работ Мурманской научно-промысловой экспедиции, для более полного ознакомления с которыми мы отсылаем читателя или к подлинным изданиям самой экспедиции (особенно ее годовые отчеты) или, по крайней мере, к библиографическому обзору ее [163] трудов, помещенному в мартовской книжке “Русского Судоходства” за 1904 год (стр. 241-260).

Необходимо указать отдельно на исследования жизни семги (г. Солдатова), тюленей (г. Смирнова) и сельди; последние еще далеко не закончены.

Но, кроме сказанного, экспедицией исполнен целый ряд других, весьма полезных работ. Она всеми силами старалась помочь краю как подачей материальной помощи нуждающимся, так и заботясь о просвещении края и об улучшении общего его быта. Специально выписанными из Голландии засольщиками заготовлена была в 1902 г. впрок сравнительно большая партия трески голландским способом, т. е. без запах¹. За приготовленную улучшенным способом треску выручено было, при продаже в Архангельске, по 3 руб. 20 коп. за пуд, в то время, как цена на треску русского приготовления стояла лишь 1 р. 40 коп.

Обыкновенно треска и ее спутники солятся прямо в трюме судна или, если она предназначена для отправки пароходом, в бочках, вместимостью по 25 пудов. Неприятный несеверянам запах рыба принимает, по моим наблюдениям, как в трюме судна, так и в бочках, вовсе не оттого, что она, как склонны думать многие, солится уже в известной степени разложения. Собственноручно нами наловленной и тотчас же засоленной в бочках зимних запах трески принял уже через несколько часов после соления тот же специфический запах, который действует так неприятно на обоняние многих. Запах, положим, не был в данном случае так силен, как запах рыбы, засоленной в трюме судна, которая принимает его от трюмной воды, но все-таки был достаточно заметен.

Я приписываю этот запах прикосновению рыбы к ливерпульской соли, которой она всегда солится. При солении так называемой испанской, крупной солью, которой солится сельдь (соль Сент-Ибес, Трапани и т. п.), треска не получает запаха. Голландцы солили треску этими последними сортами солей и, как я уже заметил выше, умение колян солить треску в XVIII столетии без запаха объясняется употреблением при солении рыбы, назначенной для вывоза за границу, “шпанской”, т. е. крупной соли, португальской или итальянской. С прекращением прямых торговых сношений Колы с портами Испании и Италии, куда треска вывозилась тогда в виде: соленой, рунтовки, [164] лабардана, сушеной, одним словом в том виде, в котором она еще до настоящего времени отправляется в Италию, Испанию и друг. государства из Норвегии, у нас не стало и “шпанки”.

В 1902 г. экспедицией была составлена первая промысловая карта с нанесением глубины моря на расстоянии 30 миль на север от главных становищ, до знакомых пока нам, благодаря измерениям экспедиции, рыбных банок¹. К самым мелководным банкам, принадлежат у Мурманского берега следующие: Кильдинская, глубиною 60 саж., Шельпинская глубиною 40 саж., Нокуевская, глубиною 8-15 саж., Вайда-губская — глубиною 50 саж. и Айновская — глубиною 7 саж.

Случайное знакомство с такими банками давало в прежнее время повод приписывать некоторым старым кормщикам (штурманам промысловых лодок) особенное счастье при ловле трески.

Для урегулирования цен на рыбу экспедиция организовала летучую агентуру на обоих срочных пароходах, совершавших рейсы между Архангельском и Вардё. Агенты принимали от промышленников как заказы на предметы первой необходимости, так и рыбный товар для продажи в Архангельске.

Л. Л. Брейтфусом составлен также целый ряд популярных брошюр для раздачи колонистам и промышленникам, с полезными, между прочим, и для рыболовства указаниями.

Кроме продажи промышленникам на льготных условиях промысловых судов разного типа (куттер “Помор”, банкбот “Рыбак”), комитетом выдана еще крупная ссуда (более 30.000 р.) владельцу парохода “Св. Фока” для снаряжения его к тюленьему промыслу. В целях врачебно-санитарной помощи населению, врач экспедиции объезжает зимою 2 раза все колонии, лишенные в эту пору года всяких сообщений с остальным миром. Во время этих рейсов не только подается медицинская помощь нуждающимся в ней колонистам, но и раздается свежая провизия: мясо, зелень, лимоны, картофель и другие продукты, особенно важные на Мурманском берегу на котором зимою, при скверных гигиенических условиях, свирепствует цынга.

Даже в вопросе школьного образования экспедиция посильно содействует краю устройством при экспедиции интерната для детей бедных колонистов, которым, таким образом, при помощи комитета, дается возможность посещать Александровское городское училище. Дети, в числе 14 человек, пользуются даровой квартирой, отоплением, пищей и одеждой.

Не говоря об обширных, собранных экспедицией коллекциях, поступивших большею частью в собственность императорской академии наук, упомянем, что экспедиция рассылает коллекции главных представителей фаун Баренцова моря. Что касается промысловой техники, экспедицией сделана масса опытов ловли рыбы разными снастями, наживления ярусов разными суррогатами, вместо мойвы, песчанки, селедки и червя, не всегда бывающих под рукой. Один из этих суррогатов — северная креветка (Pandalus borealis) — приготовлялась, в виде опыта, в виде весьма вкусного консерва.

Резюмируя деятельность комитета для помощи поморам Русского Севера и Мурманской научно-промысловой экспедиции, нельзя не сознаться, что они оказали Лапландии услуги, благодаря которым имена этих учреждений навсегда будут увековечены в истории края. Они являются главными двигателями на пути к прогрессу, который, в случае закрытия экспедиции, вновь затормозился бы на долгое время.

<<< к содержанию | далее >>>

© OCR И. Ульянов, 2012 г.

© HTML И. Воинов, 2012 г.