Фридрих Гельвальд

[265]

Первые попытки для открытия северо-восточного прохода.

(Из книги "В области вечного льда. История путешествий к Северному полюсу с древнейших времен до настоящего", 1881 г.).

Около тридцати лет после описанных выше происшествий и за несколько лет до смерти почтенного старца Себастиана Кабота, блистательное имя этого отца полярных исследований еще присоединилось к делу, которое занимает почетное место в истории открытий. Британские купцы, озабоченные тем, что английские произведения сбывались на европейских рынках по сравнительно-низким ценам в то время, как, вследствие наплыва из Америки благородных металлов, ценность всех предметов возвысилась, основали в 1553 году так называемое общество «искателей приключений», переименованное впоследствии в «Русское общество торговли». Это общество. имевшее целью изыскание новых заморских путей и рынков для отечественных товаров, было утверждено правительством 6-го февраля 1555 г. в своих правах. а старик Кабот пожизненным председателем его. Хотя он был уже слишком стар, чтобы самому выйти в море и предпринять плавание, но он именно дал совет обществу заняться отысканием северного пути сообщения с Китаем, того пути, который известен под названием Северо-восточного прохода. Следовательно, первоначальные мысли об обоих проходах зародились в той же голове гениального [266] отца полярных исследований. Понятия Кабота о севере Старого Света ограничились, вероятно, тем, что содержится в описании Скандинавии Олая Магнуса, архиепископа Упсальского, и в карте России, составленной бароном Сигизмундом Герберштейном. Этот австрийский дворянин (род. 23 авг. 1486 г. в Виппахе в Крайне и умерш. в Вене 28 марта 1566 г.), с малолетства знакомый с славянским наречием своей родины, долгое время ( 1517 — 1526 — 27) занимал место императорского посла в России при дворе великого князя Василия IV Ивановича (1505 — 1533), разумно правившего обширным государством, освобожденным от ига монгольского отцом его Иоанном III и им-же объединенным. Герберштейн, вскоре усвоивший себе русский язык, первый составил более верную карту России, с указанием истинного положения Белого моря, которое до тех пор считалось ошибочно внутренним озером, и направления хребта Уральского, равно как и рек Мезени и Печоры. Описания северных стран России, мало известных тогда даже самим русским, составленное Герберштейном, долгое время оставалось главным сочинением о России1. Уже во времена Герберштейна внутренние торговые сношения простирались до реки Оби в Западной Сибири. На основании расспросов, сметливый австрийский географ показал, что Иртыш, впадая в Обь, вытекает из средне-азиатского озера, называемого Китайским2. Если бы удалось попасть из Европы морем в Обь, то, полагали, вверх по Иртышу был-бы открыт путь вглубь Китая3. Эту идею схватил старец Кабот. Инструкции, которые он дал начальнику небольшой эскадры, снаряженной с этой целью русским обществом торговли в Лондоне, служат доказательством его необыкновенной проницательности и и обширности его познаний4. Умирая, он имел утешительное [267] сознание, как мы уже упомянули, что открыл новую отрасль промышленности и проложил ей путь через северные моря.

Первым делом нового торгового общества было — снарядить небольшую эскадру, состоящую из трех судов в 150, 120 и 90 тонн, построенных в Депфорде собственно для полярных плаваний. Первое «Буона-Сперанца», под командою баронета сэра Гуго Виллоуби, неустрашимого моряка и опытного воина; второе «Буона-Конфиденция», под начальством капитана Корвила Дурфорта и, наконец, третье «Буона-Вентура», под начальством капитана Ричарда Чэнселлора, ловкого моряка и личного друга Кабота; он был назначен старшим штурманом экспедиции. Такелажный мастер «Буона-Вентуры», Стефан Буррг, был образованный моряк, которому суждено было еще несколько раз побывать в северных морях и, наконец, сделаться главным лоцманом Англии. 10-го мая 1553 года все три суда, под главным начальством Виллоуби, вышли из Гринича близ Лондона в присутствии королевского двора и сопровождаемые огромною массою народа. Полные радостной надежды, они пустились в море, но слишком скоро жестокая участь постигла большую часть из них. Вардегус, небольшое прибрежное местечко на северо-востоке Финмарка под 70° 21' сев. шир. и 31° 7' вост. долготы от Гринича, был назначен сборным пунктом эскадры. Там была королевская крепостца. До этого места и не далее, к востоку, за бурным Нордкапом простирались тогда плавания норвежских рыбопромышленников. Не достигши Вардегуса, близ Лофоденских островов, у норвежского берега, по ту сторону большого острова «Сеньенэ» страшный ураган отделил «Буона-Вентуру» от других судов. Вуллоуби с двумя судами обогнуть Нордкап и, проплыв около 900 к. м. на северо-восток от «Сеньенэ», наткнулся 14-го августа под 72° сев. шир. на какой-то ледяной берег, вероятно Новую Землю. Надо полагать, что это была западнейшая часть этого острова, Гусиная земля, или так называемый «Гусиный Нос», который впоследствии, в честь своего открывателя, был также назван Виллоубийскою землею, но это название редко употребляется. Он, однако, не пристал к берегу, а повернул назад, не обследовав своего открытия. Приблизившись несколько раз с северным берегам России, он, наконец, 18-го сентября вошел в устье отмелой речки Варсины [268] (68° 23' сев. шир. и 38° 39' восточн. долг. от Грин.) у мыса Кегор или Кекур, на северном берегу большого Лапландского полуострова Колы. Там застигла его и спутников его с двух судов5, как и многих позднейших полярных плавателей, суровая северная зима, и все они, числом 64 человека, погибли от голода и болезни. Из найденной впоследствии записной книги видно, что Виллоуби в январе 1554 г. еще жив был. Были ими сделаны попытки войти в сообщение с местными жителями, лапландцами, но эти, по обыкновению, с приближением зимы удалились во внутрь страны. Таким образом первое известное в истории арктических исследований перезимование кончилось гибелью всех, которые решились на это смелое предприятие. Может быть никогда ничего не узнали бы об участи Виллоуби, если бы судно «Буона-Вентура» с Чанселлором и Бурругом, после того как они тщетно выжидали несколько времени в Вардегусе прибытия остальных двух судов, и в уверенности, что они уже опередили его, — не продолжало благополучно свое плавание. Эти мореплаватели дали Нордкапу настоящее его название, считая себя его открывателями, и прошли из Вардегуса в незнакомое тогда англичанам Белое море, к устьям Двины. Русские, не выдавшие никогда судов большого размера, были крайне удивлены, но приняли гостей с свойственною им приветливостью. Чанселлор, узнав, что он здесь находится на крайнем пределе царства Московского, отправился в Москву к тогдашнему великому князю Иоанну IV Васильевичу Грозному, только что принявшему титул «царя». Хотя царствование его подчас действительно было грозно, но в общем итоге оно было в высшей степени благодетельно для культурного развития России и по приемам, и средствам, к которым прибегал этот царь, живо напоминает короля Франции Людовика XI. От этого повелителя России Чанселлор получил самые выгодные условия торговли для английского флага. вследствие чего британская торговля в России действительно вскоре достигла полнейшего процветания. Чанселлор продал свои товары в Москве с большою выгодою, в замен того принял груз пушнины, тюленьего жиру. ворвани, меди и других местных произведений, и вернулся в Англию с письмом от царя. Прибыль, которую доставило это путешествие обществу искателей приключений, несмотря на неудачу Виллоуби, побудила их отрядить второе плавание. В следующем 1555 году Чанселлор опять поплыл в Архангельск и привез с собою двух агентов обще[269]ства, которые заключили с царем выгодный торговый договор. Отправляясь обратно в Англию, Чанселлор взял с собою посланника царя Иоанна к великобританскому двору с его свитою. Из четырёх судов тогдашней его эскадры одно погибло у берегов Норвегии, другое при выходе из Тронтьема, а «Буона-Вентура», на которой находились сам Чанселлор и русских посланник, потерпело крушение в заливе Питслиго, на восточном берегу Шотландии 10-го ноября 1556 г. Чанселлор утонул при этом, русский посланник успел спастись, но подарки и товары, которые он вез в Англию, погибли.

В том же году Стефан Бурруг был послан обществом «искателей приключений» на круглом снабженном парусами судне «Search-Thrift» (т. е. отыскатель наживы), для отыскания устьев реки Оби. Бурруг оставил весьма подробный дневник своего плавания. 9-го июня 1556 года он встретил у полуострова Колы множество мелких судов большею частью о двадцати веслах или с одним парусом, плоскодонных6, вышедших из залива Мезени для лова моржей и лососей. Эти небольшие суда местных жителей шли на фордевинд и перегоняли судно Буррга. Лоцман одной из этих ладьей держался с приветливостью возле самого английского судна и направил ее на восток, подарив Бурругу боченок меду. Таким образом, минуя мыс Канин (под 68° 38' сев. шир. и 43° 31' вост. долг. от Грин.) северо-восточную оконечность полуострова Канина, достиг он 20-го июля устья реки Печоры, а 25-го числа дошел до южной оконечности двойного острова Новой Земли в Карском проливе. Русские уже раньше знали гряду островов от Вайгача до Новой Земли, отделяющую Карское море от арктического океана. С тех пор, как новгородцы проникли через Урал в Югрию, русские ходили туда на охоту и назвали вновь открытую ими страну «Новою Зелмею». Говорят даже, что местные жители из устьев Двины морем доходили до устьев Оби. Из западно-европейцев Бурруг, бесспорно, первый вступил на Новую Землю. 31-го июня он был на соседнем [270] острове Вайгач, так названном по своему открывателю из русских. Здесь он познакомился с самоедами и первый составил о них описание. За сим он открыл Югорских пролив между материком и островом Вайгачем, но не мог его пройти в Карское море из-за массы льдов, не смотря на то, что простоял там на якоре до 20-го августа. Поэтому он решился идти обратно, побуждаемый к тому тремя причинами, как он пишет: во-первых, теснимый постоянными северными ветрами, во-вторых, «из-за страшной массы льдов, которую он видел собственными глазами», и, в-третьих, потому, что ночи становились очень темны. 11-сентября он пришел в Архангельск. Тогда этот город, под названием Холмогор, был уже видным торговым пунктом севера. Здесь он перезимовал.

Общество «искателей приключений», переименованное в «Moscovy Company», считало настоящее плавание Бурруга неудавшимся. В 1568 г.; оно поручило трем морякам Басседину, Вудкоку и Брауну проникнуть через открытый Бурругом пролив до устьев Оби. Бурруг снабдил их подробными инструкциями, из которых несомненно можно заключить, что он открыл сам оба пролива, Югорский и Карский, что он встретил массы плавучего льда «в проливах по обе стороны острова Вайгача». Об участи и результатах этой третьей экспедиции до нас не дошло решительно ни каких сведений и не осталось ни каких следов. Не смотря не это, в 1580 г. было предпринято четвертое плавание под командою смелых и опытных моряков Артура Пета и Чарльса Джакмана. Первый из них был уже раньше в экспедиции Чанселлора и с тех пор командовал судном Московской компании, а Джакман был старшим лейтенантом на корабле «The Ayde» во втором плавании Фробишера в 1577 г. На двух маленьких судах «Джордж» (40 тонн) и «Вильям» (20 тонн) они должны были вновь отправиться для отыскания северо-восточного прохода. Они имели лучшие карты тогдашнего времени и лучшие знатоки землеведения снабдили их советами и указаниями. Бурруг из Гакслуйта настойчиво советовал укрепить за собою проход в Китай, чтобы, подобно королю датскому, иметь право взимать пошлину, как это делается в Сунде. Рядом с ним Гергард Меркатор усерднейше предупреждал экспедицию, чтобы она не пускалась восточнее устьев Оби, потому что северный берег Азии оканчивается за Обью под 73° сев. шир. острым мысом Тобин. Этот сказочный мыс, можно полагать нынешний Северо--восточный7. 30-го мая 1580 года обе шкуны [271] вышли из Гарвика и прошли 23-го июня в Вардегус. Здесь их задержали сильные северо-восточные и юго-восточные бури. Только 1-го июля могли они продолжать плавание и 7-го июля под 70° 30' сев. шир. увидали они землю, которую они приняли за остров «Новая Земля»; 10 июля ушедшее вперед судно Пета прошло вероятно вдоль Гусиного мыса, а затем спустилось южнее к Карским воротам, покрытым сплошною массою льда. 18 июля Пета подошел к Югорскому проливу, который долго по его имени называли Петским. Соединившись опять с Джакманом они прошли 25 июля в Карское море, где массы льда их совсем-было затерли. С трудом пробившись назад к Югорскому проливу, они отказались от дальнейшего плавания и направились обратно в Англию8 Пет благополучно достиг Ратклифа 26 декабря; Джакман перезимовал в Норвегии. а затем без вести исчез вместе со своим судном.

С этого времени англичане прервали дальнейшие плавания на северо-восток, отчасти испытав неудачу, отчасти же в силу политических соображений. Исход Пет-Джакманской экспедиции подействовал охлаждающим образом на стремление англичан к открытиям. К тому-же один из членов правления Московского общества Антон Марс, получив от русских судовщиков в Холмогорах сведения о трех путях9 к устьям Оби, предпринял было нечестным образом торговлю с этими местами за собственных счет. В 1584 г. посланные им люди были, однако. пойманы русскими и строго наказаны, а товары отняты. Марс принес жалобу царю, но в ответ получил строгий выговор за то, что осмелился завести торговые сношения с Сибирью за свой счет. С тех пор англичане вовсе прекратили северо-восточные плавания, вероятно, чтобы не раздражить (так в тексте) русских и не рисковать таким образом всеми дарованными им преимуществами.

Другое дело — плавания голландцев. Они очень рано обогнули Нордкап и вскоре обратили взоры свои к северо-восточной цели. Едва только стала развиваться морская торговля на Белом море, как кроме датчан и норвежцев на [272] вновь открытом рынке появились и нидерландцы. Не смотря на то, что англичанам была предоставлена монополия, и голландцы имели там обширные и выгодные дела. Основателем торговли голландцев на Белом море был Оливье Брюнель (род. в Брюсселе в начале шестнадцатого столетия). Вскоре после того, как голландцы, при посредстве какого-то Филиппа Виптеркэнига. основали в 1565 году в Коле колонию; Оливье Брюнель отправился в Холмогоры, чтобы научиться русскому языку и установить прочные торговые сношения. Здесь он был схвачен англичанами и, как шпион, выдан русским, которые его несколько лет держали в плену в Ярославле. Освобожденный из этого плена через посредство братьев Якова и Григория Аникьевых, приказчиков знаменитого торгового дома Строгоновых в Сольвычегодске, он прошел, в сопровождении русских, всю землю Самоедов, Печорскую область и, через Карское море, несколько раз посещал давно желанную реку Обь. Русским хорошо был известен пролив Маточкин-Шар. Русский проводник Брюнеля привел его и к Костину-Шару, который таким образом сделался известным Европе. Прибрежные жители по Оби рассказывали Брюнелю, что иногда приходят к ним большие корабли с драгоценным грузом по реке Ардо, протекающей через озеро Китай или Парага, как ее называли местные обыватели, и близ которой проживают каракалмаки. Эти сведения голландский купец Иоанн Балак сообщил географу Гергарду Меркатору с добавлением, что каракалмаки могут быть только народ населяющий Хатай, т. е. китайцы. Ныне мы знаем, что это название должно быть присвоено калмыкам. С товарами Аникиевых Брюнель ежегодно ездил в Голландию, и там, в 1577 году, вошел в сношения с каким-то Яном-ван-де-Валле, которого он убедил с ним отправиться сухим путем в Россию. Ван-де-Валле отлично воспользовался собранными Брюнелем сведениями. В 1578 году он прибыл в Пудожемское устье Двины на первом голландском корабле, принадлежавшем антверпенскому купцу, Жиль-ван-Эйхеленбургу, под командою капитана Яна Якобсцметте Липпена из Алькмара. Вскоре после него пришел Адриан Крийт на корабле Бальтазара Мушерона и таким образом установилась торговля голландцев с севером России10. С тех пор, как Филипп II испанский перенес торговлю с Индиею в Лиссабон, голландцы старались, по возможности, распространить свою торговую деятель[273]ность на Белое и Балтийское моря. При тогдашних обстоятельствах они еще не могли помышлять о том, что путем океанского сообщения можно забраться в богатые колонии их врагов. Ближе лежала мысль о том, что указанный англичанами путь через неведомые воды полярного моря проведет их удобнее в Китай и Индию. Тогда-же нидерландцы, бывшие в службе португальской и посетившие Ост-Индию, как-то: Дитрих Геррит из Энкуйцена, который был в Китае и Японии, Конинг из Гои, шлифовщик бриллиантов, торговец перцем ван-Ассуйцен из Малакки и преимущественно замечательный путешественник Гюйгенс из Линчута одновременно поддерживали стремление к путешествиям в Индию. В 1583 году Гюйгенс предпринял путешествие в Индию и составил превосходное по тогдашнему времени описание этого края. По возвращении из Индии на родину, он поселился в Энкуйцен, где тогда собрался небольшой кружок замечательных деятелей: известный географ Лука Янген Вагенаар, морские карты которого долго считались лучшими даже у англичан, естествоиспытатель и натуралист Палудан и великий поощритель отечественного мореплавания Франц Маалсон. Все их помышления и стремления клонились к тому, чтобы упрочить за своею родиною участие в торговле с Индиею. В лице благородного Ольденбарневельдта, великого пансионария Голландии, они нашли красноречивого заступника своим начинаниям. По соглашению с Яковом Фалке, казначеем Зеландии, и с Миддельбургским купцом Бальтазаром Мушероном, протестантским выходцем из Нормандии, который прежде уже имел дела в Архангельске и Лондоне и сумели привлечь к новым предприятиям участие Зеландии и Голландии, они решились отыскать северо-восточный проход, рассчитывая значительно сократить путь в Китай и Индию. Между тем, значение голландцев на севере так возросло, что даже англичане своей прежней фактории не острове Розовом предпочли голландскую, находившуюся близ монастыря Св. Михаила, где Новая-Холмогория, впоследствии Архангельск, вскоре сделалась цветущим торговым городом, Неудача Пет-Джакманской экспедиции отнюдь не испугала нидерландцев. Напротив, Брюнель переговорил с Балаком на острове Эзель, и Мушерон старался убедить принца Оранского снарядить новую экспедицию на северо-восток. Когда же это по недостатку денег, не удалось, Брюнель отправился один в 1584 году, вероятно на счет Мушерона, на корабле, принадлежавшем городу Энкуйцену, к Югороскому проливу, но все его усилия пройти этот пролив были тщетны. Об этой первой экспедиции голландцев в полярное море мы знаем [274] лишь только то, что она не привела ни к каким результатам. Брюнель, одна из самых интересных личностей того времени, затем совершенно исчезает11.

Примечания

[266]
1 Под заглавием: «Rerum moscovitarum commentary»; Wien 1549.
2 Это предположение совершенно верное: Иртыш, как известно, протекает через большое озеро Зайсан, между Алтаем и Тарбогатаем по Джунгарии и по западной границе Китая. Так как эта земля в Средние века известна была под названием Хатай, по-русски ныне еще Китай, то Китайск значит просто «Китайское озеро», как и Ал. фон-Гумбольдт называл озеро Зайсан. Настоящее свое название оно получило впрочем только с 1650 г. от калмыков. Монголы прежде его называли Кун-блоту-нор, т. е. Озеро Колокольчиков.
3 И это предположение теоретически совершенно правильно, ибо по Оби и Иртышу ходят пароходы, по последнему начиная с озера Зайсана.
4 Он рекомендует употребление лога (инструмента для измерения быстроты корабля и число узлов, пройденных в час) и требует прежде всего, чтобы о всем происходящем на море был веден точнейший дневник. Кроме того он настаивает, чтобы все сведения о характере, нравах, обычаях и средствах [267] к жизни посещаемых народов, а равно о произведениях и действительной силе иностранных земель были в точности записываемы. Наконец, он советует снисходительно и ласково относиться к обитателям открываемых стран, что в то время, разумеется, редко исполнялось.

[268]
5 По другому варианту и судно Бона-Конфиденция было разлучено с Виллоубием и вернулось в Англию.

[269]
6 Прибрежные жители Белого моря имеют ладьи различных величин: вооружение их парусное, по наружному виду они похожи на морские суда, иногда же просто галеоты или галеасы. Они могут принять большой груз и так как они плоскодонны, то сидят неглубоко в воде и без опасности садятся на песчаные отмели. Шнявы с высоким форштевеном сидят только от 0,50 до 0,70 метра в воде. Их называют «раншинами», потому что они ранее других весною выходят в море на рыболовство, а также «шитиками», потому что они не скреплены железными гвоздями, а как бы только сшиты деревянными. На них от 4 до 6 чел. команды.

[270]
7 Пешель «Gesch. der Frdk.», стр. 324.

[271]
8 Об этом плавании сохранился замечательных документ. Капитан норвежской шкуны «Регины», посещая в 17 августа 1875 г. остатки дома Барентса на Новой-Земле нашел там в старом полусгнившем ларе между прочим голландскую рукопись, которую сначала ошибочно приняли за дневник Барентса, но потом оказалось переводом Пет-Джакманского путешествия.
9 Эти три пути были: через Югорский пролив, через Маточкин-Шар и сухопутно через северный Урал.

[272]
10 Пешель Gesch. d. Erdk., стр. 325-326 и «The three voyages of William Barento Jo(?) the aritic regionsbg Gerrit de Veer». Лондон 1876 г. 8°, стр. 9-11.

[277]
11 Год Брюнеля смерти даже неизвестен; вероятно в первых годах семьнадцатого столетия. См. Gerrit de Veer. Three voyages of William Barents. стр. 16.

Оригинал —

© OCR И. Ульянов, 2009 г.

© HTML И. Воинов, 2009 г.