К. Барсов
Изд. "Русская земля. Область крайнего
севера". Т I.//Издатель: Типо-литография М.П. Фроловой.
С.-Петербург, 1899 г.
[231]
20. — Самоеды.
Самоеды — родичи лопарей, но худший лопарь стоит лучшего
самоеда. Малорослого, широкоплечего самоеда с короткими руками
и ногами толстой шеей, большой головой — вряд ли кто назовет
красавцем; прибавьте к этому широкое, плоское, изжелта смуглое
лицо с выдающимися скуловатыми костями, узкий лоб, несоразмерно
большой рот, приплюснутый нос, тонкие губы, скошенные глаза
и редкую бороденку — и вы получите типический облик нашего
самоеда. Женщины, как и мужчины, очень некрасивы.
По уму и характеру самоед ниже лопаря; он плутоват; раболепен
в сношении с богатыми и груб, жесток с слабым, особенно женщиной.
На охоте за пушным зверем, на морских промыслах и рыбной ловле,
самоед проявляет, однако, не мало смышлености, а подчас и
храбрости. Самоеды — записные пьяницы и за водку готовы отдать
все, что у них есть: чум, оленей, жену; пьют решительно [232]
все — взрослые и дети. Свою жену самоед бьет нещадно за вину
и без вины, трезвый и пьяный; забитая, отупевшая женщина в
самоедской семье проводит всю жизнь в постоянном тяжелом труде:
шьет одежду себе, мужу, детям, иногда на продажу, готовить
кушанье, разбирает и собирает при перекочевках походное жилище
и мн. др. Самоед считает женщину низшим, нечистым существом,
муж не помогает ей, как лопарь, во всю жизнь не услышит она
ласкового слова. Он не задумается прогнать свою старую больную
жену и взять другую. Одежда мужчин и женщин почти во всем
сходна. Главным материалом служат оленьи шкуры, из которых,
при помощи иглы и оленьих жил, самоедка шьет малицы и совики;
то и другое напоминает по виду длинную рубашку, только к воротнику
совика пришит меховой колпак (куколь), шапка (пыжица), рукавицы
и оленьи сапоги довершают наряд самоеда. И шапка и малица
бывают украшены клочками разноцветных сукон. Самоедская одежда
тяжела, безобразна, но зато очень тепла. Женщины не прочь
украсить свою малицу снизу оторочкой из собачьего меха; девушки
заплетают волосы в косы (на двое) и вешают на них безделушки.[233]
Жилище самоеда — чум; он очень похож на лопарскую вежу. Устройство
чума крайне просто: заостренные с одного конца шесты втыкаются
конусообразно в землю; вверху связываются ремнями, причем
оставляется отверстие для выхода дыма; сбоку, обыкновенно
с подветренной стороны, делают выход. Летом чум обкладывают
берестой, зимой двойным, рядом оленьих шкур; пол устилают
ветками и оленьими шкурами. Внутри чума по стенам — постели,
валяются чашки, коробки и плетушки, куда прячется убогий скарб
самоеда. Всюду грязь; воздух невыносимо тяжел. Посреди чума
на очаге, огороженном досками, постоянно поддерживается огонь;
над ним — котел, в котором варится лисицевина, песцевина или
рыба — обыкновенная пища самоедской семьи; иногда мясо коптится
на деревянной решетке над очагом. Мороженую рыбу едят сырую,
стругая ножом, как дерево.
Оленина — редкое блюдо у самоеда; оленей за последнее время
сильно поубавилось, и трезвый самоед решится зарезать своего
кормильца только в исключительном случае: на свадьбе, для
угощения важного гостя и др. Зарезав оленя, пьют чашками горячую
кровь, потом вырезывают куски теплого мяса и, ухвативши [234]
зубами, ловко отрезывают меньшие куски и глотают почти не
жеванными. При еде соблюдается строгий порядок: сначала едят
мужчины, потом женщины и дети; кости достаются голодным собакам.
Самоеды — бродячий народ; только ничтожная часть их живет
оседло по реке Усе, в деревне Колве, имеет избы и обрабатывает
поля и огороды. Жизнь бродячих самоедов, вполне зависит от
оленей: съеден мох — и самоед переходить на другое место.
Чтобы олени не терпели недостатка в корме, самоеды ставят
свои чумы на довольно далекое расстояние друг от друга — за
версту и более. Г. Максимов, хорошо изучивший север России,
так описывает перекочевку самоедов.
«Решившись переменить стоянку, они посылают своих смышленых
собачонок собрать оленей в кучу; накинув аркан на оленя, самоед
привязывает, его к санкам. Откинутые от чумов, санки стоят
уже наготове, нагруженные коекаким скарбом, снесенным иньками
(женщинами); на остальные из них накладываются затем вьюки,
поднючья (те же оленьи шкуры, которые в чуме заменяют нижнюю
подстилку); на третьи санки кладут шесты, на четвертые садятся
ребятишки, по одному и по два, на шестые мать[235] с грудным
ребенком, на седьмые бросают хохлатых собачонок, сделавших
свое дело, на восьмые, передние, садится сам хозяин чума —
и аршин (поезд) готов. На новом месте, верст за 50 отсюда,
самоеды разобьют в полчаса эти же чумы и опять постоят на
нем два, много три дня, как бы исключительно для того, чтобы
перебраться на иные места».
Главным занятием самоедов до последнего времени, дававшим
им средство к существованию, являлось оленеводство; но теперь
самоеды обеднели, редкий из них считает у себя оленей десятками,
большинство же имеет 2-3, много 5 штук.
Тяжелый грех лежит на русских и особенно зырянских промышленниках,
ижемцах, которые бессовестно обирали невежественный народ.
Зыряне окончательно споили самоедов.
С бочкой спирта зырянин отправлялся в тундру, останавливался
у становища и, захватив бутылку, входил в чум. После взаимных
приветствий, он начинал угощать самоеда, его жену и детей,
и у пьяного хозяина почти даром брал все, что нравилось: оленей,
звериные шкуры, рыбу и др. Потом он ехал в другой чум, где
повторялась та же история. Когда бочка пустела, зырянин прекращал[236]
грабеж и ехал домой, везя на нескольких санях меха и шкуры,
ведя десятка два-три оленей. В настоящее время все самоеды
ближайших становищ в кабале у зырян и русских купцов, состоя
у них пастухами; пасут оленей в тундре и на острове Вайгач,
куда угоняют оленей на лето, причем олени переплывают пролив,
отделяющий остров от твердой земли. Самоеды, живущие вдали
от опасного соседства, сохранили самостоятельность, напр.,
на п-рове Канин и остров Вайгач; последние, по словам г. Робуша,
развитее своих других несчастных братьев, живут в достатке,
многие даже умеют читать и писать по-русски.
Звероловством прежде самоеды занимались скорее ради удовольствия,
чем из нужды; совсем не то теперь. Охота в данное время составляет
важную доходную статью самоеда; он усердно ловит и горностая
и песца, и лисицу, и зайца, и куницу; не дает спуску ни хищному
волку, ни быстроглазой рыси.
Охота происходит преимущественно зимой; чаще всего употребляют
разнообразные ловушки, петли, кладут отраву, ставят самострелы;
огнестрельное оружие пускают в ход довольно редко.
Волк страшный враг оленьих стад.[237] Волки бегают по тундре
стаями; настигнув оленя, одни схватывают его сзади тогда как
другие мгновенно перегрызают горло бедному животному. Волков
редко стреляют, чаще убивают отравой, для чего в мясо павшего
животного кладут сулему (яд); однако старые волки трудно поддаются
такому обману, зато молодые гибнуть во множестве.
Как тундровые, так и островные самоеды усердно промышляют
рыбой, а живущее близ моря бьют морских зверей: тюленя, моржа,
белуху. Беднейшие самоеды нанимаются в батраки к русским рыбопромышленникам
и уплывают на судах далеко в открытое море.
Продукты рыболовства и охоты, а также одежду и обувь из оленьих
шкур, изготовленные трудолюбивыми самоедками, самоеды везут
зимой на продажу в город Березов, Пустозерск, Архангельск
русские и зырянские села, разбросанные по рекам Печоре и Мезени.
Торг не обходится без плутни со стороны купцов; на сцену является
неизбежная водка, и самоед уезжает в тундру не только с пустыми
санями, но подчас и с долгом на шее, который, непонятным для
него образом, присчитает ловкий торгаш.
За редкими исключениями, самоеды — христиане только по имени;
язычество проглядывает[238] во всей жизни дикаря, его привычках
и суевериях. Многие из них, будучи, крещены, в трудные минуты
прибегают к помощи старых божеств; вынимая идолов, тщательно
завернутых в тряпье, они усердно молятся им. В личной жизни
самоеда огромное значение имеет тадибей (колдун, знахарь);
это чаще всего старик-самоед, самым умный и плутоватый из
своих братьев.
Невежество, бродячий образ жизни и связанные с ним голодовки
производят разного рода заболевания среди самоедов; между
взрослыми не встретишь в настоящее время здорового. Плохая
пища и дурные условия жизни особенно отзываются на детях:
они мрут, как мухи осенью. Но и из взрослых только немногие
выживают до 50 л., большинство же умирает между 30 и 40 годами.
Если не произойдет улучшений в жизни самоедов, то им грозит
полное вырождение, и от некогда сильного племени будущему
поколению останется лишь одно воспоминание.
© Текст, К. Барсов, 1899
© OCR В. Жуков, 2008
© HTML - И. Воинов, 2008
|