В начало
Военные архивы
| «Здания Мурманска» на DVD | Измерить расстояние | Расчитать маршрут | Погода от норгов |
Карты по векам: XVI век - XVII век - XVIII век - XIX век - XX век
Богуслав Иосиф (Осип) Августович
(псевдоним - Осип Беломорский)

Богуслав И.А. Исторический взгляд на Варангерское Поморье //Морской сб. - 1862. - Т. LXII, №10. - С. 279-294. - (подпись Беломорский О.).

 

Исторический взгляд на Варангерское поморье

[279]

Nescive quid antea, quam natus sis acciderit, id est semper esse puerum
Cicero. De Oratore.

С тех пор, как западный берег Биармии именуется Мурманским, он был в обладании мурман, новгородских славян. Жители Биармии покорены новгородцами в XI века, при Владимире и Ярославе1. Но торговля предупредила воинские подвиги; уже в IX веке новгородцы усеяли главнейшие реки Биармии своими колониями, а в конце X упорные язычники бежали сюда со своими богами и намного усилили массу славянского населения, преимущественно: в Холмогорах, Устюге, Вятке. В то же время ихние мужи вольные заняли берег Северного океана, изобилующий рыбою, зверем и лежащий на торговом пути к устью Двины2. При[280]шельцы, по примеру скандинавских морских наездников, прозвали себя норманами, и это имя, в испорченном выговоре, завещали всему западному берегу Биармии, от предела Белого моря до оконечности Варангерского залива. Другой этимологии не может иметь имя собственное мурманского, искони русского, берега.

По свидетельству Нестора, самоеды в XI веке платили дань новгородцам, имевшим в низовье Печоры свою колонию. Какой доход приносила Печора, можно судить по тому факту, что великие князья в XII веке требовали себе печорской дани. Поэтому нет причины сомневаться в современной древности мурманских жилищ. На мурманском берегу Кольская губа и Варангерский залив представляют наиболее удобства для заселения и мореплавания. Кольский острог выстроен двинянами только в XIII столетии3, для покровительства беломорским тресколовам и содержания восточных лопарей в покорности. Следственно, на берегу Варангерского залива был первый притон мурман. Этот вывод согласуется со скандинавскими преданиями. Исландские саги неоднократно повторяют, что за норвежским - к востоку тянется берег Бьярмеландии4, подвластной конунгу гардарикскому [281] (русскому). Еще яснее свидетельствуют норвежские рунические грамоты, что пограничная с норвежскою Лапландия, - значит Варангерское поморье, - принадлежала новгородцам до Св. Олафа, современника Ярослава.

В куту Варангерского залива, на прибрежьи Червяной губы, одно урочище доднесь носит название Гандвика; стало быть, древний Гандвик был здесь, или же обнимал весь берег Биармии от устья Двины до оконечности Варангерского залива.

По мере преобладания в Биармии русского элемента изменялись туземные названия рек и морских берегов, так напр. река Эжва переименована в Вычегду; р. Эмва в Вым; р. Сыктыф в Сысолу; а Гандвик мужи вольные нарекли морем вольным, или что все равно: морем белым. Но кут Варангерского залива со[282]хранил древнее свое имя, хотя в том же заливе новгородские мурманы дали русские названия всем морским урочищам.

Откуда бы не пришли новгородские мурманы - прямо с Великого Новогорода или с поморья славянского и порусского (Borussia), лежавшего между устьями рек Эльбы, Одера, Вислы и Западной Двины; во всяком случае они знали мореходное дело в пробирались к Окиану-морю сухим путем, с нагорной половины Обонежской пятины. Таким образом удалые мурманы наткнулись на оленных аборигенов, никому еще неподвластных и занимавших привольную пустыню, вплоть до океана, между 64° и 70° сев. шир. в пределах нынешних уездов Кемского и Кольского.

Употребляя то силу, то дружелюбные приветы, острые славяне сошлись с простодушными дикарями, и постигая важность приморской селитьбы, поселились на берегу Варангерского залива, образующего целое море и одаренного от природы превосходными естественными гаванями, с которых они по варяжской натуре могли делать набеги на приходящие к устью Двины торговые суда. Мы знаем с какими слабыми силами совершалось завоевание Сибири; не труднее поддавались и здешние дикари. Тем более, что они были подготовлены к покорству присоединением к Новугороду соседней Обонежской пятины, населенной древними скритефиннами, племенами, однородными с оленными номадами. Первых новгородцы назвали корелою, а последних лопью. Западная лопь вступила первая в подданство России; она-то именуется лукоморскою лопью в древних преданиях. Происхождение этого названия, за неимением исторических данных, мы объясняем следующею догадкою.

Мурманы, как завоеватели, присвоили на первой поре себе собирание дани, положенной по русскому обычаю с лука5, т. е. с человека, владеющего луком. Слово ясак, занятое впоследствии у татар, не было в ту пору известно. А потому мурманы называли своих приморских данников не ясачными, но луковыми, и по месту жительства лукоморскими: для отличия от лопарей норвежских, а с тем вместе и восточных - кильдинских, иоканских, кандалашских и терских, не приводимых еще в ничье подданство. Могло быть так, могло быть иначе. Достоверно, по крайней мере, то, что:

Чрез некоторое время западные или лукоморские лопари для взноса дани были приписаны к Великому Новгороду, а после па[283]дения республики - к Олонцу. Между тем, Кольский острог с восточными лопарями вошел в состав Заволочья или Двинской земли. В результате польские лопари до сих пор ведут жизнь дикую, бродячую и пьяную; а лукоморские постоянно отличались трудолюбием и духом трезвости. Они не терпели присутствия кружечных дворов в своих селениях, ранее приняли христианскую веру и, прилепившись к оседлой жизни, образовали из своих деревень семь пахатных волостей, известных в летописях под именем семи лопских погостов. В этих погостах долго жили новгородские помещики, водворившие в них добрые нравы, рудные промыслы, металлические работы6 и самое земледелие, посредством личного надзора и брачных союзов с корелами, вывезенными сюда из Бежицы. С тех пор лукоморские лопари в народе слывут кореляками, а в канцелярской бюрократии до новейшего времени продолжали называть их сошными крестьянами лопских семи погостов. Но в 1802 году они, уже под именем корел, вошли в состав Архангельской губернии вместе с Кемским уездом.

Беломорский острог Кемь, бывший некогда поместьем Марфы Борецкой, сделан уездным городом в 1785 г., но чудными судьбами отторгнут от Беломорья и перечислен в сухопутную Олонецкую губернию. К счастию, логика восторжествовала. Лет через 17 Кемь паки возвращен Поморью, можно сказать, с процентом, то есть с приростом лопских погостов, названных корельскими, и разделенных по новейшей регламентации на волостные правления и сельские общества.

Для лучшего знакомства с лопскими погостами, лежащими в южной полосе Варангерского поморья, мы представим, в своем месте, статистические об них подробности, а здесь рассмотрим содержание двух исторических актов, относящихся непосредственно до этих погостов и рисующих довольно нравы древних жителей и торговое положение ныне заброшенного края.

Акт первый. В 1686 году, по челобитью мирских челобитчиков лопских всех семи погостов, грамотою великих государей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича строго воспрещено: с олонецкого и с иных кружечным дворов целовальникам и чумакам возить и продавать в тех лопских погостах хмельные напитки. Таковое воспрещение состоялось на основании старинной грамоты, данной от Великого Новогорода лопских погостов кре[284]щеным и некрещеным лопарям и подтвержденной многими Российскими Самодержцами. В обновленных царских грамотах между прочим сказано: "Питья к ним в лопские погосты, вин, и медов, и пива на продажу из Великого Новогорода привозить не велено, когда и к Великому Новугороду те лопские погосты были приписаны". (Акты исторические, том V стр. 241). Вот где возникло первое общество трезвости!

Второй акт требует предварительного комментария. После падения новгородского веча, торговые сношения со Швециею подверглись на всех пунктах контролю и стеснительным мерам; но в лопских погостах, несмотря на важность пограничной черты, вплоть до 1677 года никогда не бывало ни одной таможенной заставы. Водворение тамги в этом суземье породило любопытную переписку между начальником лопских погостов, олонецким воеводой и соловецким архимандритом Иларионом, защищавшим свободное сообщение по старине. Выписываем подлинные слова этой полемики, чтоб показать, какой значительный рынок, внутренний и внешний, некогда существовал в нынешнем захолустье. На внутренние базары, посещаемые и шведами, привозились сельские продукты: хлеб, мясо говяжье, свиное, всякая рыба и проч. А за границу, зимним путем, ходили караваны с сукнами, шелковыми изделиями, сахаром и другими лавочными и колониальными товарами.

После обычных приветствий, олонецкий воевода Глебов писал к архимандриту Илариону так:

"В прошлом во 193 году в июне месяце писали мы с Олонца, к вам в Соловецкий монастырь по челобитью олонецкого и уездных таможенного и кружечных сборов головы Фотая Найкова с товарищи, что проехали мимо Панозерскую заставу вашего Соловецкого монастыря крестьяне, торговые люди, Сумского и Кемского острожку жители, многими людми, за рубеж в Свейскую сторону, со многими товарами, с сукнами, и с шелком, и с сахаром, покупки города Архангельского, не явясь на заставу в Панозерском погосте7 целовальнику, и не заплатя пошлину, по указу Великих Государей; и о том к вам из нового торгового уставу наперед сего в отписке мы писали, чтоб по указу Великих Государей, велеть тебе про то розыскать и Сумской и Кемской таможен из книг выписать: в прошлом 193 году в ноябре месяце, кто имянно торговые люди, вашего Соловецкого монастыря крестьяне, из тех таможен через Панозерский погост за рубеж в отпуске, и с какими товары, и [285] на скольких подводах? и по розыску велеть б к нам о том о всем писать имянно, чтоб те таможенные пошлины в истере не были". Ниже прописывается целиком ответ архимандрита:

"И в нынешнем во 194 году октября в 23 день писали вы к нам, на Олонец, что де бьет челом голова Фотяй Найков не делом, потому что де в Панозерском погосте заставы из веку никогда не бывало, а заставы де были у них олонецких голов в лопских же погостях, где уклад и железо и полицы промышляют, и там де они и пошлину сбирали, а не в Панозерском погосте, и в прошлом де во 187 году был на Олонце в таможне головою Григорий Игумнов, и в Панозерском де погосте заставу учинил по своему вымыслу, а не по государьскому указу, и с тех де мест и по сие время на заставу целовалника посылают, и вашим де крестьянам великую шкоду и задержку чинят: и в которых де городах таков государьский указ есть, что не с продажных товаров рублевая пошлина имат? потому что иные ваши крестьяне с рыбою и с салом ездят в русские городы через Каргополь, и Вологду, и Ярославль, и до Москвы, и нигде ни в котором городе задержки не чинят, и проезжих пошлин не спрашивают, и товаров не пересматривают, а где де в котором городе станут товары свои продавать, и с той де продажи в том городе и государьскую пошлину платят; а которые де ваши крестьяне с городовыми ездят товары, которые покупают у города Архангельского, в немцы, в указные города, а там де товары свои продают, и на те де товары емлют у них медь, и белку и иные товары, и с теми немецкими товары приезжают в Кемской город, и в таможенные книги записывают, и на те товары и выписи им дают, как поедут в Колмогоры и к городу Архангельскому, а приехав там товары свои, медь, и белку, и иную мягкую рухлядь продают, и с той со своей продажи государьскую пошлину сполна платят, а он де голова Фотяй бьет челом Великим Государем на крестьян ваших, будто они пошлин в казну Великих Государей нигде не платят, и проезжают мимо заставы Панозерского погоста беспошлинно; а которые де из-за Онежья приезжают торговые люди с товаром к морю в Сумской острог и в иные волости, и которых товаров непродадут, и с тех де и пошлин не емлют, а он де голова Фотяй хочет с крестьян ваших двойную и тройную пошлину брать, потому что те де ваши крестьяне пошлину в государьскую казну платят на Колмогорах и у города Архангельского сполна, и другую пошлину в монастырьскую таможню; и будет де впредь учнут олонецкие головы на заставы посылать в [286] Панозерский погост и крестьянам вашим шкоду и задержку чинить, и вы о том учнете писать Великим Государем к Москве". Возражение воеводы олонецкого:

"И та, господине, застава в Панозерском погосте учинена и головы целовалников посылают по указу Великих Государей, а не своим вымыслом, потому что в прошлом во 189 году июля в 27 день прислана блаженные памяти Великого Государя и Царя и Великого Князя Феодора Алексеевича грамота из приказу большие казны, за приписью дьяка Никиты Полунина, на Олонец, велено в лопских в семи погостах с товаров и с проезжих со всяких чинов торговых людей, и с иноземцов, которые в тех погостех с продажными товарами будут, сбирать таможенную пошлину верным повенецкие таможни головам и целовалникам против нового торгового уставу. Да в прошлом же во 190 году июля в 5 день прислана государская же грамота из приказу большие ж казны на Олонец, велено в лопских погостех таможенная пошлина сбирать головам и целовалникам; а буде где в тех лопских погостех доведется сверх прежних застав для сбору таможенных пошлин поставить заставы, и велено по сыскам голов и целовалников, в тех местах заставы поставить крепкие и на тех заставах велено смотреть и беречь на крепко, чтоб торговые люди не платя пошлин никуда не проезжали...

"Да и для того, господине, в Панозерском и в иных лопских погостех на заставах целовалникам и иных чинов людем велено стоять, что в прошлом во 193 году прислана Великих Государей грамота из пр. бол. казны к нам на Олонец: а по той Великих Государей грамоте, купецких людей, которые едут с свиными, и с говяжьими мясами, и с хлебом, и со всякими съестными запасы за свейской рубеж, пропускать их невелено, и о том велено таможенному голове и целовалникам также и заставным головам приказать на крепко, чтоб отнюдь выписанных запасов за свейский рубеж не пропускали; а буде они чрез тот Великих Государей указ что пропустят из хлебных и съестных запасов, а Великим Государем про то учинится ведомо, и им за то быть в опале и в жестоком наказанье, безо всякого милосердия; и по тому вышеписанному Великих Государей указу, на те заставы нынешнего 194 году целовалники из повенецкой таможни и с Олонца и на ослушников служилые люди посланы. И тебе б, господине, о том о всем Соловецкого монастыря вотчины крестьянам, торговым людям и всяких чинов жителем велеть чинить по указу Великих Государей безо [287] всякого ослушания, чтоб для того таможенные пошлинам истера и недобору не было, и за рубеж бы съестных товаров, мимо указу Великих Государей, не возили". (Акты истор., т. V, стр. 222).

Несмотря на все это, Соловецкий монастырь в Москве выиграл дело. Его старание кстати подкрепило челобитие олонецких купецких людей, которые объявили, что с пресечением сбыта сельских продуктов в лопских погостах и за рубежом олонецкие крестьяне не будут в состоянии платить податей; для торжников выйдет безпромыслица, а для казны недобор таможенных сборов8. Вследствие чего повелено: пропускать съестные товары по прежнему, как ездили до сего, с очисткою однако таможенных пошлин. Лет несколько спустя, именно в 1691 году, Панозерская застава была уничтожена, а с нею вместе тамга в других пунктах Поморья: в Пустозерске, Мезени, Кевроле, Варзуге, Умбе, выключая Колу.

Показав куда девались лукоморские лопари, мы не можем с ровною достоверностию разгадать судьбу их покорителей, новгородских мурман. Старшая из среды их братия, по всей вероятности, поселилась в лопских погостах и владела в них вотчинами, на праве поместном9, а остальные жили у моря. Сии последние, пробавляясь промыслами и торговлею, не забывали морских наездов и на этом поприще оставили исторический след.

В XI столетии заглохло в Европе имя норманов, но о новгородских мурманах до XV века сохранялась отчетливая память. Под годом 1419 двинский летописец повествует именно: что мурмана мечем и огнем опустошили богатый и людный посад Неноксу и другие прибрежные беломорские селения. Надо полагать, что эти наездники тревожили и Норвегию, которая не без причины на самой оконечности Варангерского залива соорудила древнюю, до ныне существующую крепость Вардегуз, между тем как с двинянами норвежцы жили постоянно в братском союзе. Причина ясная: северная Норвегия доныне не может пропитаться без русского хлеба, а в старину она получала и соль беломорскую для своего рыбосоления; следственно в двух главнейших потребах всегда зависела от России.

Как бы то ни было, Великий Новгород, в звании члена ганзейского союза, не мог потворствовать морским разбоям; а кровавые ссоры с двинянами и норвежцами переполнили меру терпения. Мурманы в свою очередь испытали погром, а селитьба их [288] срыта до основания. Впрочем это не факт, а собственная наша догадка.

В половине ХVІ столетия на берегу Варангерского залива возникло новое русское селение. Тут долго раздавался монастырский звон и более 200 лет кипела промышленная жизнь на берегу и в море. Творцом этой последней колонии был преподобный Трифон, подвизавшийся в проповеди лопарям христовой веры. Он составил и соградил при устье реки Печенги в губу того же имени известный в летописях монастырь10, получивший по свойству местности трехсторонний характер: промышленный, торговый и морской.

В 1556 году царь Иоанн Васильевич пожаловал Печенскому монастырю грамоту на разные угодья и снабдил его книгами, колоколами и церковною утварью. Благодетельствовал и царь Федор Иоаннович; но шведы злобно смотрели на этот опыт колонизации русским оседлым народом Варангерского поморья. Они трижды разоряли колонию, а в четвертые, в 1591 году, в самый праздник Рождества Христова, сожгли монастырь и побили сто шестнадцать человек старцев и слуг; остальные спаслись бегством11.

На сей раз дерзкие грабители не остались без отмщения. В 1593 году ратные воеводы князь Андрей Романович и князь Григорий Константинович Волхонские с войском из Кемского городка ходили под Каяну и, причинив там опустошение, возвратились с великою добычею12.

В 1596 году царь Федор Иоаннович велел перенесть Печенскую обитель в Кольский острог, где она, в силу царской грамоты, сохранила прежнее свое наименование Живоначальной Троицы Печенского монастыря и все свои владения, в ряду которых первое место занимала печенская колония. Но в 1619 г. выстроенный в Коле монастырь сгорел13, после пожара не возобновлялся, а старцы на братском соборе уложили жить в общем монастыре на Печенге.

В 1675 году, царь Алексей Михайлович, в особой жалованной грамоте Печенскому монастырю, подтвердил все вотчинные и тор[289]говые права, дарованные отцом и прежними монархами, с подробным показанием, почерпнутым из писцовых книг, купчих крепостей, дарственных и жалованных грамот: "в которых местах и урочищах, их рыбные ловли, и леса, и дворы, и дворовые места, и соляные варницы, и мельницы, и анбары, и всякие монастырские заводы, угодья и сенные покосы".

Наконец, в 1764 году Печенский монастырь был упразднен. Его земли, воды и леса сделались бесполезным для России государственным имуществом, а заводы и строения сокрушило время, - но святыня непоколебима! Близ устья Печенги, на руинах старой обители, разоренной шведами, стоит часовня, а в 15 верстах вверх по Печенге, сохранилась церковь Сретения Господня, где почиют мощи преподобного Трифона, да другая пустынная же церковь Бориса и Глеба, поставленная тем же угодником, при устье реки Пазреки. Обе эти церкви до сих пор привлекают набожных поклонников, именно: в первых числах февраля и в 20-х июля, т. е. в праздники Сретения Господня и преподобного Трифона, Бориса и Глеба. В те поры отворяются двери уединенных храмов и в них совершается служба Божия священником, нарочно приезжающим верст за 200 с города Колы14.

Вслед за нашими богомольцами, норвежцы для торгов ежегодно приезжают из-за рубежа со своими товарами, в ряду которых главную роль играют колониальный ром и превосходный английский ликер. Но это одна лишь тень той старинной ярмарки, какая тут процветала во время существования Печенской обители, особенно в XVI веке. Тут был свой порто-франко, в котором продавались не одни наличные товары, с монастырских анбаров и с борта кораблей, но и в сроки; а главнейше: товары имели постоянную цену, мурманскую и заграничную. В подтверждение ссылаемся на исторические факты, заимствованные из торговой книги 1575 года15. Вот несколько примеров из наказа русского купца на мурманский берег:

1) 1575 г. "На Мурманском берегу смолы бочка продати по 4 ефимка, в свою цену станет 1 рубль, 10 алт. и 4 деньги, в Голландской земле купят по 3 ефимка и ты имайся на 500".

2) "На Мурманском берегу: вару бочка весом в 7 пуд ку[290]пят за полтретья руб., а в Брабаннех бочка по 9 ефимков. И ты сговаривай на 100 боч. 1575 года".

3) "На Мурманском берегу: серы еловые чистые, показав образец, ценою говори в бочку по 19 еф. И ты имайся на 10 бочек". Ibidem.

Кроме церковных памятников Печенский монастырь оставил по себе следы, поучительные для потомства, на поприще экономических своих трудов. В устьях Печенги и Пазреки спускались на воду большие норманские лодьи и мелкие промысловые суда. Опричь иноков, бобылей, слуг и детенышей, монастырь содержал: соловаров, мельников, разных мастеровых, морских и горных звероловов; а на перевозных лодьях кормщиков, носовщиков, осночей(?), и всему этому миру, независимо от духовной пищи, сообщал ревностный труд и вещественное довольство16. На обороте медали: все монастырские и житейские потребы доставляла щедрая пустыня, посредством промыслов мореходства и торговли.

Монастырские лодьи выходили из варангерских гаваней, груженые не одними произведениями домашних промыслов, но и немецкими товарами, получаемыми на печенском торжке, в датских заливах, а может быть и далее. Сверх того, монастырская экономия, за удовлетворением всех своих потребностей и местной распродажи, отпускала во внутрь России до сорока тысяч пудов соли беспошлинно, по особой привилегии. В Холмогорах и Архангельске происходила перегрузка товаров с морских судов на речные, а сбыт во всех попутных городах и торжках, [291] начиная с Архангельска до Вологды и Ярославля. Некоторые грузы зимним путем, доставлялись прямо в Москву. При столь обширной операции, монастырь в главных пунктах имел свои подворья для склада привозных и закупа тутошних товаров; закуп и обратный привоз составляли следующие предметы: "хлебные запасы про монастырский обиход и к соляным варницам17, рожь и ячмень, и овес, и солод, и крупа, и толокно, и семя конопляное и масло, и мясо, пшеница и горох, и мед на кутью, и воск на свечи, и на платье холсты, точива, и сукна всякие; и обувь, и на обувь всякие кожи дубленые и юфти белые, и красные, и конопля и прядево всякое на неводы и сети, и на подольники, на судовую снасть, и на лодейные шеймы (тросы и канаты), и на завозы, и смолу чем суда смолить, и всякие заморские запасы велено купить безпошлинно". (Акты истор., т. 4 стр. 551).

Потребление таких вещей показывает довольство, в котором жили печенские поселенцы, а с другой стороны обнаруживает возможность развития на Варангерском берегу значительного рынка для сбыта сельских произведений северо-восточных губерний - рынка с двух сторон полезного, и в экономическом и в коммерческом отношении. Усиливая внутреннее потребление сырых продуктов, здешний рынок, в то же время, ослабил бы слепую зависимость русской торговли от лондонской регулированной компании, дирижирующей, со времен Ченсслора, архангельским портовым торгом, посредством своих смышленых факторов18.

Морская торговля Печенского монастыря, совершаемая уже в ясные исторические времена, на опыте доказала, что северная местность варангерских гаваней не замкнута природою для мореплавания. Для вящшего разубеждения взглянем и на живые примеры: пред нашими очами - северная Норвегия и Улеоборг. Невзирая на северную местность, он первый в целой Финляндии на поприще кораблестроения, морской техники и мореплавания; а из Варангерского поморья и лопских погостов в Каяну и Улеоборг - рукою подать.

Вспомним еще, что европейское мореходство получило начальное развитие не на изнеженном юге, а среди отважных и закаленных в море сынов глубокого севера. В начале средних веков норманы высылали почти все свое народонаселение в море. В IX веке толпы наших норвежских соседей заняли Исландию и [292] в этой ледяной пустыне образовали привольную, даже просвещенную, по тогдашнему времени, морскую державу. Почему же бы и русским северным людям не образовать простой приморской колонии на месте, которое в старину почиталось местом благоугодным для составления честной обители, где почиют мощи святочтимого основателя, готового своими молитвами к Царю небесному споспешествовать делу, им самим начатому.

В заключение исторических заметок о Варангерском поморье с той же точки зрения бросим беглый взгляд на российскую границу с Норвегиею.

От северо-западного конца Архангельской губернии, т е. от бухты Ворьемы, норвежская граница продолжается до озера Верхней Имандры, по норвежски Энаран; считая все изгибы, протяжение составит 600 верст, а в прямой линии от востока к западу 230. Это новая пограничная черта, старая же имела оставленное Великим Новгородом направление. Словом:

В древние годы, весь Варангерский залив принадлежал России. Западную его часть (с Гандвиком) норвежцы присвоили себе в смутное время, когда Новгород с пригородами был за свейским королем, до Столбовского мира. С тех пор, граница, вплоть до 1826 года, выходила к Варангерскому заливу у Верес Наволока. Но в 1826 году экспедиция, посланная для определения рубежа между Норвегиею и Россиею, слепо решила отнести границу государства до бухты Ворьсмы, верст на семьдесят в востоку, в прямой линии, не принимая в расчет изгибов берега и сухопутной территории. Для того уступлены Швеции судоходные заливы: Нявдемский, Пазрецкий, Ровденский и на прибрежье знатное количество рыбных, звериных и лесных угодий.

Такими-то судьбами Россия лишилась чудной Пазрецкой гавани, имеющей по Пазреке сообщение с отдаленными лесами, и вдобавок ста душ православных лопарей, очутившихся за границею, лучших тресковых становищ и бобровых гонов, тогда как эта территория, морская и горная, по писцовым книгам, купчим крепостям, дарственным записям и жалованным царским грамотам, в течение двух сот лет, составляла собственность Печенского монастыря. Независимо от истории, из множества на это юридических доказательств, представляем одно: свидетельство писцовой книги на монастырское владение рекою Нявдемою, рекою удаленной от нынешней границы верст на 60 к западу!

"В реке в Нявдеме рыбная ловля, с тонями и горовными месты, и с бобровыми и с звериными ловлями, и с лешими [293] (лесными) озерки; да два анбара с погребом; да Ксея (тресковое становище), да тоня Давыдовская с горовными месты, а межа от Песку до Товского Наволоку". См. Акты истор. том IV, стр. 550. Вот и другой акт на владение рекою Пазрекою и Пазрецким устьем.

"Да Печенского же монастыря река Пазрека, три лука, а угодья к тем лукам, тоня под Пахтою, тоня под другою Пахтою Фефиловская, а межа Пазрецкое устье да тоня Крестова от моря, да половина речки Ровденги и с тонями, да тоня Ручьевая, тоня под Наволоком, а межа к морю до Немецкого Наволока, с горовными месты. Да на Пазреке ж на устье храм Страстотерпцов Христовых Бориса и Глеба19, поставленья строителя их старца Трифона". Ibidem.

Еще в 1623 году Царь Михаил Федорович на претензию датских подданных норвежцев дал следующую резолюцию:

"А нечто немецкие дацкие люди учнут, к ним впредь приезжая, каких оброков и дани и с рыбы десятины у них просить, и им (игумену с братьею) немецким людем отказывать, что та земля Лопская и искони-вечная вотчина наша, Великого Государя а не дацкого короля, и по 118 год (1610), в тое землю дацкого короля люди ни в чем не вступались, и даней и оброков и рыбных десятин не спрашивали, а после того в тое землю учали вступаться мимо прежний обычай"20. Ак. истор. т. IV, стр. 548.

Развяжем исторический узел этого казусного дела. В начале ХVІІ столетия, когда шведы властвовали в Новегороде и смутами волновалась Россия, каянские соседи возобновили набеги на Кольское поморье и заняли Печенскую колонию. Беззащитные старцы, будучи в руках у свейских ратников, творили их волю, продовольствовали незванных гостей и платили дань. Истощив средства честной обители, свейские немцы отправились восвояси, но, перед очищением монастырского владения они, по сделке с норвежанами, уступили им quasi-завоеванный Варангерский залив, а с тем вместе передали свое волчье право на взимание дани с русских поселенцев. Независимо от дани, норвежцы имели в виду давно желанную цель. Безлесный ихний Финмаркен всегда с завистью смотрел на русскую лесистую территорию, а тут представился благой случай рубить русский лес, пожалуй, русским же топором, засчитывая работу в счет дани.

[294]

В 1617 году, по заключении Столбовского с шведами мира, Новгород с пригородами и уездами возвращен под российскую державу. Несмотря, однако, на то, норвежане овладели Гандвиком до Верес-Наволока, т. е. до предела монастырского владения, и долго не оставляли своего притязания на печенскую дань. С упразднением Печенского монастыря расширились и виды их на оставленную впусте богатую монастырскую землю. Выждав благоприятный момент, они достигли своей цели, угобзив членов межевой экспедиции. Ainsi va la monde.

Новая граница начинается у озера Верхней Имандры, которое соединяет три пограничные черты: норвежскую, русскую и финляндскую21. Отсюда наш рубеж идет по ручью Паэс до впадения в реку того же имени; далее по этой реке тянется на север, но, не доходя моря, поворачивает от реки направо, вдоль берега и, поравнявшись с губою Верес, старой границею, удаляется прямо на юг. Тут на протяжении семидесяти верст он пересекает реки Нявдему, Устеньгу и, коснувшись реки Пазреки, впадения в нее ручья Репака, идет по левому берегу; в этом направлении, наткнувшись на препятствие - русскую церковь Бориса и Глеба, обходит ее почтительно крутым коленом и, отрезав на самом взморье Пазрецкое устье, а за ним и устье реки Ровденги, удаляется вторично от морского берега верст на пятьдесят к юго-востоку, до озера Чамозера; наконец, прорезав Чамозеро, поворачивает серьезно к морю, по ничтожной речке Ворьеме, впадающей в столь же ничтожную бухту Ворьему.

Итак, в наши годы одна лишь юго-восточная часть Варангерского залива принадлежит к России. К счастию, межевщики 1826 года оставили судоходную губу Печенгу, единственный теперь путь к заморскому сбыту произведений Варангерского поморья, в случае колонизации лесов Варангерской пустыни и дальнейшего развития промыслов в Кемском уезде.


О. Беломорский

 


 

ПРИМЕЧАНИЯ

[279]
1 Двинской летописец и Карамзин.
2 Северная Двина, не доходя еще Холмогор, разбивается на несколько рукавов. Ложе ее под Архангельском расширяется до 17, а в устье до 60 верст. Группа речных островов тянется вплоть до самого взморья, образуя трех-угольную площадь, прорезанную множеством продольных и поперечных протоков, которые соединяют главные рукава в виде естественных каналов. Двинская дельта занимает более тысячи квадр. верст пространства, где обитает густое население в красивых деревнях и селах, раскинутых по живописным долинам. Уже в языческие времена существовало здесь обширное торжище и славное на всем Севере святилище Юмалы. С моря приезжали сюда купцы и вожди скандинавские; из глубины средоземья стекались торговые люди из Пермии, Болгарии и Великого Новагорода. Посредством Болгарии двиняне сообщались со Средней Азиею чрез Каспийское море, а чрез Черное - с Грециею и Италиею. Таким образом двинская дельта издревле была известна не только в Северной Европе, Средней Азии, но и византийским грекам. Норманы называли ее, по характеру местности, Гольм-гарда т. е. Островскою Землею, а византийские писатели по образу правления страны, Белою Сарматиею. По отзыву этих последних город Ункрат, лежавший на отдаленном севере, подле океана, превосходил богатством все города Белой и Черной Сармации. - Замечателен рассказ Стурлезона в скандинавских летописях, о богатстве капища Юмалы и проделке норвежских купцов, посланных на двинскую ярмарку св. Олафом, первым христианским королем Норвегии. Вот содержание этой легенды: На голове истукана блистало золото, с драгоценными камнями; его ожерелье цени[280]лось в сто пятьдесят фунтов золота; на коленах стояла с золотой монетой золотая же чаша, такой величины, что четыре человека досыта могли из нее напиться; его одежда ценою своею превосходила груз богатого корабля Купцы, приплыв в Двину во время самой ярмарки и покончив торги, перед отъездом вздумали ограбить храм Юмалы. Они зашли воровски в капище в глубокую ночь и похитили все, что могли; но, желая снять ожерелье, крепко к идолу привязанное, отсекли ему голову. Вдруг раздался ужасный звук и треск; стражи пробудились и начали трубить в рога. Хищники бросились бежать. Жители с криком и воплем гнались за ними и со всех сторон окружили, но, будучи неискусны в деле воинственном, ничего не могли сделать отважным и хорошо вооруженным грабителям, которые благополучно дошли до своих кораблей.

Вслед за шведами и норвежцами, в том же XI столетии, и двиняне приняли христианскую веру. О тогдашнем их гражданском благоустройстве, можно составить понятие из следующей грамоты новгородского архиепископа Иоанна, данной игумену Луке, первому настоятелю нового Михаила Архангела монастыря. "Благослови архиепископ Иоанн, новгородский владыка, у св. Михаила вседневную службу и благослови игуменом Луку к св. Михаилу, и буди милость Божия и св. Софии и св. Михаила на посадниках двинских и на двинских боярах, и на боярах новгородских, на владычне наместнике, на купецком старосте и на всех купцах новгородских и заволоческих, и на игуменах, и на попех, и на всем причте церковном, и на соцких, и на всех крестьянах, от Емцы до моря", и проч.
3 Собр. госуд. грам. и дог. т. І, стр. 2.
4 Пермь, Биармия и Бьярмеланд: слова одинакого смысла. Объяснимся: По показанию русских летописцев, "Вокруг и около Перми жили словене: двиняне, пинежане, вилегжане, вычегжане, устюжане, вятчане, гаияне (чердынцы и кайгородцы) и печора (пустозерцы). К западу от Двины иноязычные народы: корела и лопь; к востоку: сямоеды, вогулици, пертасы". Главные реки: Вычегда, Вымь, Вишера, Сысола, Луза, Вятка, Чусова и Кама, впадающая в Волгу, близь города, нарицаемого Болгар.Монах Епифаний - современник и ученик св. Стефана епископа Пермского, [281] писавший житие сего святителя чрез год после его кончины, между прочим, повествует: "Всякому желающему шествовать в пермскую землю удобен путь есть из города Устюга рекою Вычегдою вверх, дондеже внидет в самую Пермь". Поэтому в ХІV веке, не токмо на Двине, но и на Вычегде - до преддверия Перми, нынешнего Яренского уезда, не было пермичей. Они тогда уже обрусели и забыли свой язык. Одни названия некоторых двинских и низовых вычегодских селений - чисто пермского словопроизводства, напоминают о происхождении тутошних крестьян. Возьмем для примера Сольвычегодского уезда селения: Котлас, Ягрыж, Кивокурье. Эти названия, верно выражающие местность, буквально значат: Устьем вход, Рыхлый бор, Сподручный залив. Когда архангельские и вологодские пермичи переименованы в зырян, положительно неизвестно; во всяком случае, после св. Стефана, ибо он навращал (?) не зырян, а людей пермских, да и первые архиереи, начиная со Стефана, именовались пермьскими же, не зырянскими. Прибегнем к историческим фактам. Пермская епархия учреждена в 1383 году; первый епископ св. Стефан; второй Исаия; третий Герасим святый; четвертый Иона; пятый Киприян; шестой Питерим святой, убит от князя вогульского; седьмой Иона святый, - и он то крестил Великую Пермь, глаголемую Чусовая, в которой св. Стефан никогда не бывал. В нынешней Вологодской губернии, Яренского уезда, в Усть-вымской волости, - где р. Вымь устьем входит в Вычегду, св. Стефан поставил первую церковь, затем построил монастырь; тут была и его епископия. Должно заметить, что в существенном мире нет ни пермяков, ни зырян. Эти названия русского изобретения, и сбивают с толку: ибо одно и то же племя, говорящее искони одним языком, мы называем двумя различными именами. Пермичей архангельских и вологодских титулуем зырянами, а чердынских и соликамских - пермяками. Между тем как все они на своем родном наречии называют себя коми. Стало быть и страна их есть древняя Комания; слово же пери-ма на языке команов значит вольная-земля, какою она и была до пришествия новгородцев. Следственно русское слово Пермь, латинское - Биармия и скандинавское - Бьярмеланд выражают образ правления страны, как Tartarie independente и Белая Сармация, но отнюдь не название народное или племенное. К числу исторических экивоков следует причислить и слово Чудь. Много о Чуди было писано, между тем ларчик просто открывается. Новгородцы под словом Чудь, разумели все без различия инородные племена, говорящие языком для них немым. На таком же основании древняя Русь называла немцами всех западных европейцев, выключая славян. Впрочем, у всякого барона своя фантазия.

[282]
5 Кроме звероловов и поземельная подать в древней Руси взималась тоже с лука. Лук содержал в себе две обжи, имевшие длиннику 126 и поперечнику 12 саженей.

[283]
6 Лопских погостов земля богата превосходным железом, из которого потомки лукоморских лопарей доныне делают косы, топоры, косули и лучшие во всем Беломорье винтовки.

[284]
7 Панозерский погост - один из семи лопских погостов.

[287]
8 Акты истор. т. V стран. 239.
9 Кроме Марфы Борецкой, в беломорской Корелии находились многие новгородские помещики. О существовании их неоднократно упоминает ближайший к лопским погостам летописец Соловецкий.

[288]
10 См. Историю российской иерархии.
11 См там же.
12 Соловецкий летописец.
13 См. Акты истор. т. ІV стр. 546. Ibidem, на стр. 552. В грамоте царя Феодора Иоанновича, насчет перевода в Колу Печенской обители, написано так: "Пожалованы Печенского монастыря игумен с братьею, для приходу немецких людей велено им строить монастырь в Кольском остроге, у Благовещения пречистые Богородицы, кельи поставити, и ограду около монастыря огородить, и анбары на монастырскую казну в монастыре поставить безданно и безпошлинно".

[289]
14 В настоящее время, по распоряжению епархиального начальства, в одну из сих церквей назначен постоянный священник, и для всего причта строится уютная усадьба. Таким образом русское духовенство вторично кладет краеугольный камень колонизации русским элементом Варангерского поморья. В добрый час!
15 Торг. книга 1575 года издана Арх. общ. в 1851 году.

[290]
16 Для полноты предмета выписываем несколько строк из грамоты царя Алексея Михайловича, дающих понятие о движении монастырских промыслов, а с тем вместе и о благодетельных льготах, которыми пользовались печенгского монастыря братия -

"И с тех их со всех рыбных промыслов, и с дворов, и с варниц, и со всяких промыслов, которые в жалованной грамоте написаны, и с лодей, которые приходять в монастырь и к варницам по соль и привозять в Усолье и в монастырь всякие хлебные запасы, и с лодейных казаков поголовной и явки, и с звериных ловель и луковые пошлины с монастыря, и с их крестьян, с крещеных лопарей, и с казаков, которые живут в монастыре, и у варниц, и у мельниц, и на рыбных промыслах по рекам на заборех, и по тоням, и на всяких монастырских рыбных и звериных промыслех, и с удебных судов на море, и с покручеников отпуску, дани и оброков имать на них не велено, нигде ничего. И таможенным головам, и целовалником, и всяким пошлинным людем. Тамги, пошлин, и явки и хозяйского, и с осночей поголовного, и с монастырских хлебных запасов, и с иных со всяких запасов, которые они привозят в монастырь и к варницам на лодьях, и с соли, и с рыбы, и с сала, и со всяких немецких и лопских товаров, с покупки и с продажи, и приезжих и отъезжих, и всяких пошлин, с них не имать ничего, с того, что продают, с своих промыслов каких товаров для монастырского обиходу, и что на то купят на монастырский же обиход, и с рыбных и звериных и со всех их промыслов, с белой и красной рыбы, с трески и палтоса десятины, ж с сала трескина и китовья, десятого имать с них не велено". Акты ист. т. ІV, стр. 550.

[291]
17 В наше время в Кольском уезде нет ни одной соловарни, хотя главнейшие рыбные промыслы сосредоточены именно в этом уезде. Sapienti sat.
18 Regulated companies. В Англии до новейшего времени существовали многие регулированные компании - левантская, африканская и проч.; теперь осталась на сцене одна русская компания для блага русского мореплавания.

[293]
19 Оный храм теперь стоит в пяти верстах от устья; без этого хитростного перемещения труднее было бы лишить Россию Пазрецкого устья.
20 Эту резолюцию слушал и слово в слово подтвердил в 1675 году царь Алексей Михайлович. Ibidem.

[294]
21 Граница Варангерского поморья с Финляндией начинается в вохнавоюцком (лопском) погосте, у озера Каменного; отсюда рубеж идет сплошными лесами до озера Большой или Верхней Имандры. В прямой линии протяжение его составит не менее 300 верст.

 

 

© текст, И.А. Богуслав, 1862

© OCR, HTML-версия, И. Шундалов, 2007

| Почему так называется? | Фотоконкурс | Зловещие мертвецы | Прогноз погоды | Прайс-лист | Погода со спутника |
начало 16 век 17 век 18 век 19 век 20 век все карты космо-снимки библиотека фонотека фотоархив услуги о проекте контакты ссылки

Реклама: См. подшипник 3514 цена - https://sf2v.ru/itemslist/podshipnik_22214_w33_3514_n. *


Пожалуйста, сообщайте нам в о замеченных опечатках и страницах, требующих нашего внимания на 051@inbox.ru.
Проект «Кольские карты» — некоммерческий. Используйте ресурс по своему усмотрению. Единственная просьба, сопровождать копируемые материалы ссылкой на сайт «Кольские карты».

© Игорь Воинов, 2006 г.


Яндекс.Метрика